Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней - Гусейнов Абдусалам (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Любовь к грешникам является не только более чистой, бескорыстной. Она еще и более плодоносна. Некто из фарисеев по имени Симон пригласил Иисуса на обед. Тогда известная в том городе грешница пришла в дом фарисея, стала у ног Иисуса, обливала их слезами и отирала волосами, целовала ноги его и мазала миром. Фарисей про себя подумал, что если бы Иисус был пророком, то не позволил блуднице прикасаться к себе. Прочитав эти мысли, Иисус предложил Симону задачу. У заимодавца было два должника, один из которых должен был ему пятьсот драхм, а другой пятьдесят. Те не могли ему заплатить, и он простил обоим. Кто из двоих боле возлюбит заимодавца? «Симон отвечал: думаю, тот, которому более простил» (Лк. 7:43). Иисус с ним согласился и добавил, что грешница больше обнаружила любви к нему, чем Симон. Она слезами облила ему ноги и волосами головы своей отерла их, а Симон не дал ему воды на ноги; она целует ему ноги, а Симон при входе не поцеловал его даже в щеку; она помазала ему ноги миром, а Симон и головы маслом не помазал. «А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит. Ей же сказал: прощаются тебе грехи» (Лк. 7:47–48). Было бы совершенно неверно истолковать слова Иисуса так, будто надо сильно грешить, чтобы возлюбить много. Совсем наоборот: надо возлюбить много, чтобы простились сильные прегрешения. Здесь важна глубина раскаяния. Вообще-то самодовольный Симон не менее грешен, чем та несчастная блудница. В нем нет полного сознания своей греховности, а соответственно и нет полноты любви. Настойчивая мысль Иисуса Христа, согласно которой последние будут первыми, в определенном смысле означает, что они уже есть первые. Они способны к покаянию и любви в большей степени, чем те, которые считаются добропорядочными и благополучными.
«Любите врагов ваших»
Подлинное испытание любви человека — его отношение к врагам. В этом вопросе Иисус Христос совершил подлинную революцию. Нельзя понять и принять этику Христа без понимания и принятия его заповеди: «Любите врагов ваших, благотворите ненавидящих вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас» (Лк. 6:27).
Понятие любви многозначно. В древнегреческом языке — языке, на котором дошли до нас Евангелия, — оно фиксировалось, по крайней мере, в трех терминах. Это эрос, что означает любовь-страсть; филиа, что означает любовь-дружбу; агапе, что означает любовь — духовное единение. Любовь-страсть индивидуальна, любовь-дружба охватывает особый круг людей, любовь-духовное единение распространяется на всех людей. Эрос есть любовь восходящая, когда человек стремится овладеть самой прекрасной женщиной или самым прекрасным мужчиной, утверждая тем самым свою исключительность, избранность. Филиа есть любовь уравнивающая, когда люди общаются между собой как равные, что и имеет место между друзьями. Агапе есть любовь нисходящая, когда человек относится к другим людям жертвенно, ставит себя ниже их. Иисус, когда он говорит о любви к врагам, имеет в виду любовь в третьем смысле слова, а именно духовное единение, добродеяние; евангелист в этом случае пользуется термином «агапе». «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин. 14:15), — наставлял Иисус. В этих словах предельно точно обнажен христианский смысл понятия любви.
Любить врага вовсе не означает испытывать к нему те же чувства магнетической привязанности, какие испытывают к любимому человеку, или радоваться душой, как это случается в общении с друзьями. Это — отношение, которое выше, существует поверх психологических и душевных привязанностей, хотя и не исключает их. (Так, хотя Иисус был связан со своими учениками, и прежде всего с двенадцатью избранными, духовным единством, тем не менее к некоторым из них он испытывал еще особые дружеские чувства, и, в частности, один из двенадцати — Иоанн — вошел в летопись как «ученик, которого любил Иисус» (Ин. 21:7) Любить врага означает простить ему прежние злодеяния. Простить не в том смысле, как если бы этих злодеяний не было или прощающий готов был бы примириться с ними, а в том смысле, чтобы они перестали быть абсолютной преградой для человеческого единения. Простить так, как истинный виновник преступления добровольным признанием освобождает от наказания человека, ложно подозреваемого в нем. Возлюбить врага своего — значит расчистить дорогу для сотрудничества с ним, снова связать то, что порвалось. Способность к такому отношению является безошибочным тестом на верность идеалу сыновнего единства, всечеловеческого братства людей. Ибо что может быть более очевидным отступлением от этого идеала, чем отношение к другому человеку, пусть даже чужестранцу, как к врагу?
Может показаться, что заповедь любви к врагам является чрезмерной для человека, просто превышает его возможности, как если бы кто потребовал от него переселиться в океанские глубины подобно рыбам или летать по воздуху подобно птицам. Эта заповедь действительно исходит из определенного образа человека, предполагающего, по крайней мере, следующие, три начала: а) человек не сводится к совокупности собственных поступков, не скован прошлым, а обладает творческой силой, способной вывести его на новые, неизведанные им ранее высоты; б) добро и зло не разведены поиндивидно, так, как если бы одни были с копытами вместо ног, а другие с крылышками на спине, они сосуществуют в душе каждого человека (хотя, быть может, и не в одинаковых пропорциях); в) каждый человек сопричастен существующему в мире злу, и «невинного страдания не бывает» [26]. Такое понимание можно, конечно, считать требовательным, возвышающим, но оно вполне соответствует современным научным и историческим представлениям о природе человека.
Утверждение, согласно которому заповедь любви к врагам не выходит за пределы возможностей человека, не является сугубо теоретическим. Оно имеет также опытное подтверждение. Первым доказательством является сам Иисус Христос. Во все времена были известны, правда, крайне редкие, но тем особенно ценные индивидуальные опыты всепрощающей любви. А в нашу эпоху зародились общественные движения, в которых борьба с социальным злом вдохновлялась идеалом любви и осуществлялась без того, чтобы рассматривать противников в качестве врагов. Здесь следует назвать прежде всего борьбу индийского народа за национальное освобождение под руководством Махатмы Ганди и борьбу афроамериканцев за гражданские права под руководством Мартина Лютера Кинга. И в том и в другом случаях борьба велась так, чтобы во врагах, соответственно в английских колонизаторах и в белых расистах, обрести друзей. Организуя гражданское неповиновение, Ганди подчеркивал, что оно не является выражением злобы к правительству. «Лишь человеческий вымысел разделил мир на группы врагов и друзей», — говорил он. А Кинг писал: «Питая ненависть к расовой сегрегации, мы будем любить тех, кто за нею стоит».
Заповедь любви к врагам часто рассматривают как выражение этической мечтательности. На это можно заметить: она есть пустая мечтательность не больше, чем сама этика. Если мы вообще ставим цель преодоления враждебности между людьми и ищем пути, на которых враги могут стать друзьями и не будет самого разделения на врагов и друзей в прежнем смысле, то другого пути, кроме пути любви, не существует. Именно это утверждает Иисус Христос. Он ясно понимает, насколько тонким, нечеловечески трудным является путь любви. Именно через любовь к врагам, говорит Иисус, человек становится сыном отца небесного, который «благ и к неблагодарным и злым» (Лк. 6:35), «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:45). Именно любовь к врагам является божественной высотой человека.
Путь любви невероятно труден. Но ему нет альтернативы. Если не любовь, не духовное единение, то ненависть, насилие. А это уже моральная капитуляция, признание того, что согласие невозможно, вражда неистребима. Насилием можно добиться многого, разрушить города, взорвать планету, но одного сделать оно не способно — превратить врага в друга. Как живое родится от живого и косная материя прямо в живую никогда не переходит, хотя между ними и существует непрерывное взаимодействие, так любовь и добро могут иметь своим источником только любовь и добро, они не могут произрастать из зла и насилия.
