Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗

развернуть перед его глазами богатства и глубины своей природы и дать

ему наслаждаться ими.

Введение.

§ 1.

Философия лишена того преимущества, которым обладают

другие науки. Она не может исходить из предпосылки, что ее предметы

непосредственно признаны представлением и что ее метод познания

в отношении исходного пункта и дальнейшего развития заранее

определен. Предметы, которые она изучает, правда, те же, что и

предметы, трактуемые религией. Философия и религия имеют своим

предметом истину и именно истину в высшем смысле этого слова, —в том

смысле, что бог, и только он один, есть истина. Обе далее занимаются

областью конечного, природою и человеческим духом, и их отношением

друг к другу и к богу, как к их истине. Философия может,

следовательно, предполагать знакомство с ее предметами, и она даже должна

предполагать его, также как и интерес к ее предметам, хотя бы уже по

одному тому, что сознание по времени составляет себе представления

о предметах раньше, чем их понятия, и, только проходя через

представления и обращая на них свою деятельность, мыслящий дух

возвышается к мыслящему познанию и достижению посредством понятий.

Но, когда приступают к мыслящему рассмотрению предметов,

то вскоре обнаруживается, что оно содержит в себе требование

показать необходимость своего содержания и доказать как самое бытие,

так и определения своих предметов. Таким образом оказывается, что

того первоначального знакомства с этими предметами, какое дают

представления, недостаточно, и не должно делать или допускать

никаких бездоказательных предположений или утверждений. Вместе

с этим, однако, обнаруживается затруднение, которое состоит в том,

что философия должна ведь с чего–то начать, между тем как всякое

начало, будучи непосредственным, допускает некое предположение,

или, вернее, уже само по себе есть такое предположение.

Логика. 2

18

§ 2.

Философию можно предварительно определить вообще как

мыслящее рассмотрение предметов. Но если верно, — а это, конечно, верно, —

что человек отличается от животных мышлением, то все человеческое

таково только потому, что оно произведено мышлением. Так как,

однако, философия составляет своеобразный способ мышления, такой

способ мышления, благодаря которому оно становится познанием, и

познанием посредством понятий, то философское мышление также

отличается и от того мышления, которое деятельно во всем

человеческом и сообщает всему человеческому его человечность, хотя оно

и тожественно с ним, так как в себе существует только одно мышление.

Это различие связано с тем, что содержание человеческого сознания,

имеющее своим основанием мышление, выступает сначала не в форме

мысли, а в форме чувства, созерцания, представления — в формах,

которые должно отличать от мышления как формы.

Примечание. Согласно укоренившемуся с давних пор положению,

превратившемуся в трюизм, человек отличается от животного

мышлением; это положение может казаться тривиальным, но вместе с тем

должно также казаться удивительным и то, что приходится напоминать

о таком старинном убеждении. А между тем приходится признать это

необходимым ввиду предрассудка нашего времени, который до такой

степени отделяет друг от друга чувство и мысль, что признает их

противоположными и даже враждебными друг другу, и полагает поэтому,

будто чувство, и в особенности религиозное чувство, оскверняется,

искажается и, пожалуй, даже уничтожается мышлением, и будто

религия и религиозность по существу вовсе не коренятся и не

пребывают в мышлении. При таком разделении забывают, что только

человек способен обладать религией и что животные не обладают

религией точно так же, как не обладают они и правом и

моральностью.

Когда отделяют религию от мышления, обыкновенно имеют в виду

мышление, которое можно назвать размышлением, — имеют в виду

рефлектирующее мышление, имеющее своим содержанием и доводящее

до сознания мысли как таковые. Невнимание к этому касающемуся

мышления различению, незнание этого различения, которое точно

указывается в философии, порождает самые грубые представления

о последней и навлекает на нее самые дикие упреки. Так как только

человек обладает религией, правом и нравственностью и так как он

19

обладает ими только потому, что он — существо мыслящее, то все

содержание права, религии и нравственности — будь это содержание

дано чувством, верованием или представлением — произошло не без

участия мышления; деятельность и продукты мышления содержатся и

даны в них. Но одно дело —иметь такие определяемые и проникнутые

мышлением чувства и представления, и другое — иметь мысли о таких

чувствах и представлениях. Порожденные размышлением мысли об

этих способах сознания составляют рефлексию, резонирование и т. п.,

а также и философию.

Это часто приводило к господству ошибочного утверждения, будто

такое размышление есть необходимое условие и даже единственный

путь, идя по которому мы достигаем представления о вечном и истинном.

Так, например, метафизические доказательства бытия божия (ныне

уже отошедшие в прошлое) выдавались за нечто такое, знание чего

и убеждение в чем единственно только и приводит к вере и убеждению

в бытии бога. Подобным же утверждением было бы сказать, будто нам

нельзя есть, прежде чем мы не узнаем химические, ботанические и

зоологические определения пищи, и что мы должны ждать с пищеварением до

тех пор, пока не окончено изучение анатомии и физиологии. Если бы

это было так, то полезность этих наук в их области, как и философии

в своей, сильно возросла бы и даже достигла бы степени абсолютной

и всеобщей необходимости, однако, вместо того, чтобы быть

необходимыми, эти науки в таком случае скорее вовсе не существовали бы.

§ 3.

Содержание, наполняющее наше сознание, какого бы рода оно

ни было, составляет определенность чувств, созерцаний, образов,

представлений, целей, обязанностей и т. д., а также мыслей и понятий.

Чувство, созерцание, образ и т. д. являются поэтому формами такого

содержания, которое остается одним и тем же, будет ли оно

чувствуемо, созерцаемо, представляемо или желаемо, будет ли оно

только чувствуемо, без примеси мысли, или чувствуемо, созерцаемо

и т. д. с примесью мыслей, или, наконец, только мыслимо. В любой

из этих форм или в смешении нескольких таких форм содержание

составляет предмет сознания. Но когда содержание делается

предметом сознания, определенности этих форм проникают также и в

содержание, так что соответственно каждой из этих форм возникает, по-

видимому, особый предмет и то, что само по себе тожественно, может

казаться различным,

2*

Примечание. Так как определенности чувства, созерцания,

желания, воли и т. д., поскольку мы их знаем, называются вообще

представлениями, то можно в общем сказать, что философия замещает

представления мыслями, категориями, или, говоря еще точнее,

понятиями. Представления можно вообще рассматривать как метафоры

мыслей и понятий. Но обладая представлениями, мы еще не знаем

их значения для мышления, еще не знаем лежащих в их основании

мыслей и понятий. И, наоборот, не одно и то же — иметь мысли

и понятия и знать, какие представления, созерцания, чувства

соответствуют им. — С этим связано отчасти то, что называют

непонятностью философии. Трудность состоит, с одной стороны,

в неспособности — а эта неспособность есть, в сущности, только

отсутствие привычки — мыслить абстрактно, т. е. фиксировать