Годы решений - Шпенглер Освальд (читать полную версию книги txt) 📗
Что же относится к «цветному» миру? Не только Африка и индейцы — наряду с неграми и метисами — по всей Америке, исламские народы, Китай, Индия вплоть до Явы, но, прежде всего, — Япония и Россия, которая вновь превратилась в великую азиатскую, «монгольскую» державу. Когда японцы победили Россию, над всей Азией вспыхнул свет надежды: молодое азиатское государство при помощи западных средств поставило на колени самую большую державу Запада и тем самым развеяло ореол непобедимости, окружавший «Европу». Это послужило сигналом Индии и Турции, даже Капской провинции и Сахаре: пришла пора расплатиться с белыми народами за вековые страдания и унижения. С этого момента глубокая изворотливость азиатского человека ищет средства, превосходящие и недоступные западноевропейскому мышлению. И тут, потерпев в 1916 году второе решительное поражение от Запада, — не без злой иронии со стороны союзной Англии — Россия срывает с себя «белую» маску и снова становится азиатской — со всей решимостью и со жгучей ненавистью к Европе. Учитывая внутреннюю слабость последней, она выработала новые коварные методы борьбы, с помощью которых все цветное население Земли прониклось мыслью о совместном сопротивлении. Наряду с победой рабочего социализма над обществом белых народов это стало вторым серьезным последствием мировой войны, которая не способствовала пониманию и решению ни одной из реальных проблем большой политики. Эта война была поражением белой расы, а мир 1918 года стал первым большим триумфом цветного мира: символично, что сегодня ему позволено участвовать в обсуждении внутренних споров белых государств в женевской «Лиге Наций», которая сама является жалким символом позорных обстоятельств.
Тот факт, что по приказу англичан и французов цветные издевались над немцами, живущими за границей, не был чем-то неслыханным. Похожий метод применялся еще в ходе либеральной революции XVIII века: в 1775 году англичане нанимали индейские племена, которые, сжигая и скальпируя, нападали на республиканских американцев; нельзя забывать и то, каким образом якобинцы задействовали негров Гаити в борьбе за «права человека». Но то, что массы цветных со всего мира на европейской земле использовались белыми против белых, познакомились с тайнами современного ведения войны и пределом его возможностей, возвращались домой убежденными, что они одержали победу над белыми державами, — это в корне изменило их взгляды на соотношение сил на Земле. Они почувствовали свою коллективную силу и слабость других; они начали презирать белых, как когда-то Югурта презирал могущественный Рим. Не Германия, а весь Запад проиграл в мировой войне, когда он потерял уважение цветных.
Значение этого перемещения политического центра тяжести впервые было понято в Москве. В Западной Европе этого не понимают до сих пор. Белые господствующие народы лишились своего прежнего положения. Сегодня они вынуждены договариваться там, где еще вчера приказывали, а завтра они будут вынуждены льстить, чтобы их допустили к переговорам. Они утратили сознание самостоятельности своей силы и даже не замечают этого. В «революции извне» они отдали инициативу Америке и, прежде всего, Азии, границы которой сегодня проходят по Висле и Карпатам. Впервые после осады Вены турками они вновь вынуждены защищаться, и им придется собрать в руках выдающихся мужей огромные силы, духовные и военные, если они хотят выдержать первый могучий штурм, который не заставит себя долго ждать.
В России в 1917 году одновременно разразились обе революции, белая и цветная. Первая — мелкая, городская, рабочий социализм с западной верой в партию и программу, революция литераторов, академических пролетариев и нигилистических подстрекателей типа Бакунина [291] в единстве с отбросами больших городов, насквозь риторичная и литературная, — истребила петровское общество, в большинстве своем, западного происхождения и выдвинула на сцену буйный культ «рабочего». Машинная техника, которая так чужда и ненавистна русской душе, вдруг стала божеством и смыслом жизни. Однако снизу медленно, упорно, безмолвно, с верой в будущее, началась другая революция мужика, деревни — подлинно азиатский большевизм. Ее первым выражением стал вечный земельный голод крестьянина, который гнал солдат с фронта, чтобы участвовать в разделе земли. Рабочий социализм очень быстро распознал эту опасность. После первоначального союза он начал со всей ненавистью городских партий к крестьянству — неважно, либеральных или социалистических — вести борьбу против этого консервативного элемента, пережившего в истории все политические, социальные и хозяйственные образования городов. Он лишил крестьян собственности, фактически восстановил крепостное право и барщину, отмененные после 1862 году Александром II, и посредством враждебного и бюрократического управления — всякий социализм, переходящий от теории к практике, быстро задыхается в бюрократии — загнал сельское хозяйство в такое состояние, что сегодня поля заброшены, от былого поголовья скота осталась ничтожная часть, а голод азиатского типа стал обычным состоянием, вынести которое может только слабовольная, рожденная для рабского существования раса.
Но «белый» большевизм здесь быстро исчезает. Сохраняется лишь марксистская маска, чтобы в Южной Азии, Африке и Америке поднять и возглавить восстание против белых держав. Новый азиатский слой правителей вытеснил прежний полузападный. Он снова расположился в виллах и дворцах вокруг Москвы, держит прислугу и уже позволяет себе варварскую роскошь в духе богатой добычи монгольских ханов XIV века. «Богатство» существует в новой форме, которая может описываться в пролетарских понятиях.
Произойдет возврат к крестьянской собственности, к частной собственности вообще, что не исключает факта крепостного права, — все это вполне возможно, так как власть уже принадлежит армии, а не гражданской «партии». Солдат — единственное существо в России, которое не голодает, и он знает, почему и как долго это продлится. Эта власть неуязвима извне вследствие географических размеров государства, но она сама атакует себя изнутри. Она имеет наемников и союзников по всему миру, которые рядятся в ее одежды. Ее сильнейшее оружие есть новая, революционная, истинно азиатская дипломатия, вместо переговоров ведущая торг, использующая пропаганду, убийства и восстания и при этом далеко превосходящая высокую дипломатию белых народов. Несмотря на политизированных адвокатов и журналистов, та еще не совсем утратила старый аристократический стиль, идущий от Эскориала [292], последним большим представителем которого был Бисмарк.
Россия — госпожа Азии. Россия и есть Азия. Япония относится к ней только географически. По своей «расе» она, без сомнения, ближе к самым восточным малайцам, полинезийцам и некоторым индейским народам западного побережья Америки. Однако на море она есть то, чем Россия является на суше: хозяйка обширной территории, где западные государства уже не имеют никакого значения. Англия далека от того, чтобы в такой же мере быть правительницей в «своей» империи, даже в своих давних цветных колониях. Япония продолжает расширять свое влияние. Она обладает им в Перу и в районе Панамского канала. Мнимое кровное родство японцев и мексиканцев всячески подчеркивается и отмечается обеими сторонами [293]. В Мексике в начале 1914 года в ведущих индейских кругах возник «план Сан-Диего», согласно которому армия индейцев, негров и японцев должна напасть на Техас и Аризону. Белое население подлежало уничтожению, негритянские государства должны были стать самостоятельными, а огромная Мексика — чисто индейским расовым государством [294]. Если бы этот план осуществился, мировая война началась бы с совершенно другим раскладом сил и на основе других проблем. Тем самым была бы уничтожена доктрина Монро в форме долларового империализма вместе ее острием, направленным против Латинской Америки. Сегодня Россия и Япония являются единственными активными державами мира, благодаря которым Азия стала решающим элементом мировых событий. Белые державы действуют под ее давлением и даже не замечают этого.
