Очерки о традиции и метафизике - Генон Рене (первая книга .txt) 📗
Каббала и наука о числах
Мы уже несколько раз обращали внимание на то обстоятельство, что «сакральные науки» принадлежат одной определенной традиционной форме, являясь на самом деле ее неотъемлемой составной частью, хотя и вторичной по своему положению, но все же далекой по своему характеру от тех случайных образований, которые более или менее искусственно присоединяются к традиции с течением времени. Необходимо усвоить это положение в полной мере и никогда не упускать его из виду, если мы стремимся постичь подлинный дух традиции; это тем более необходимо сделать, если иметь в виду уже сложившуюся в наши дни тенденцию не обращать вообще никакого внимания на традиционные науки либо потому, что их изучение является особенно трудным, либо потому, что их совершенно невозможно разместить в используемых в наши дни классификациях, так как существование этих наук действительно представляет собой весьма трудную проблему для тех исследователей, которые хотят изучать традицию исключительно с экзотерической точки зрения и интерпретировать эти учения в рамках терминологии «философии» или «мистицизма». Мы не желаем вновь говорить о тщетности всех этих исследований, совершенно поверхностных и профанических по своему характеру, но все же повторим еще раз, что теории, намеренно искажающие свой предмет, значительно хуже простого и наивного невежества.
Но иногда бывает, что некоторые традиционные науки все же играют роль более важную, чем та, на которую мы только что указали, и помимо своей собственной ценности они представляют собой в таком случае еще и средство выражения самых высших и самых значительных сторон метафизической доктрины, которые тем самым становятся более понятными и доступными. Мы имеем здесь в виду науку, известную в еврейской Каббале под именем «науки о числах», которая, между прочим, почти полностью совпадает с «наукой о буквах», используемой в исламском эзотеризме, и само это совпадение связано прежде всего со структурой еврейского и арабского языков, являющихся, как мы уже говорили, во многих отношениях родственными друг другу.
Преобладающая роль «науки о числах» в Каббале представляет собой столь очевидный факт, что его не могут не заметить даже самые поверхностные исследователи, какими бы предрассудками ни был занят их ум. В то же самое время они не упускают возможности в очередной раз дать этому факту ложную интерпретацию, надеясь согласовать его со своими ни на чем не основанными представлениями; мы намерены здесь хотя бы отчасти разобраться с существующей в этом вопросе путаницей, возникшей главным образом из-за злоупотреблений так называемым «историческим методом», который требует от исследователя видеть «заимствования» везде, где есть хотя бы некоторое сходство между различными явлениями.
Известно, что в университетской среде существует обычай связывать Каббалу с неоплатонизмом, [83] уменьшая тем самым одновременно и древность ее происхождения, и степень сложности ее понимания; нельзя ли и на самом деле предположить, пусть даже и без всяких оснований, что Каббала берет свое начало у греков? При этом, к несчастью, забывают, что и сам неоплатонизм включал в свое содержание много таких элементов, которые не были греческими по своему происхождению, а также то, что иудаизм играл в александрийской культуре столь значительную роль, что ее нельзя недооценивать; поэтому если и были здесь определенные заимствования, то вполне вероятно, что совершались они в направлении противоположном тому, как об этом об думают. Эта гипотеза даже более правдоподобна потому, что сам факт заимствования какого-либо чужого учения совершенно несовместим с тем «изоляционизмом», который всегда являлся одним аз преобладающих признаков иудаизма, а также, во-вторых, потому, что неоплатонизм, с другой стороны, не представлял собой ничего, кроме экзотерического по своему характеру учения, и именно по этой причине не мог оказывать никакого существенного влияния на такую инициатическую по своей природе и поэтому весьма устойчивую и защищенную от внешних воздействий традицию, какой всегда была Каббала. Мы поэтому можем даже не обращать внимания ни на удивительное сходство между Каббалой и неоплатонизмом, ни даже на тот факт, что числа в этом последнем играют почти ту же самую роль, что и в Каббале; существуют вполне определенные вещи, которые в греческом языке отсутствуют, но которые свойственны еврейскому языку самому по себе, и поэтому он с самого начала должен был быть связан с некоторой самовыражавшейся через него традиционной формой.
Мы, без всякого сомнения, не собираемся здесь оспаривать тот факт, что традиционная наука о числах существовала и у греков; именно она лежала в основе учения пифагорейцев, которое не являлось чисто философским учением, а имело инициатический характер; именно от пифагорейцев Платон заимствовал не только свою космологию, изложенную им в «Тимее», но и свою «теорию идей», которая, в сущности, является не чем иным, как выраженным в других терминах пифагорейским учением о числах, рассматриваемых им в качестве принципов существования вещей. Таким образом, если и есть что-то такое в цивилизации древних греков, что можно было бы сопоставить с Каббалой, то это именно учение пифагорейцев; но именно это обстоятельство и показывает бесполезность теории «заимствований» в данном случае: перед нами две инициатические доктрины, которые совершенно независимо друг от друга выдвигают на первый план науку о числах, однако сама эта наука принимает в этих доктринах совершенно различные формы.
Здесь будет небесполезно обратиться к некоторым рассуждениям более общего порядка: вполне естественно, что одна и та же наука обнаруживается в разных традициях, так как истина, в какой бы области мы ее ни находили, не может быть монополией одной-единственной традиционной формы, исключающей все остальные; это обстоятельство не должно вызывать удивления ни у кого, кроме тех исследователей, которые вообще не верят в существование истины; скорее даже противоположное утверждение должно быть не только удивительным, но и совершенно непонятным. Нет ничего, что позволило бы предположить о существовании более или менее непосредственной связи между двумя различными традициями, особенно в том случае, когда одна из них, бесспорно, является более древней, чем другая: невозможно заимствовать какую-либо истину и использовать ее при этом совершенно независимо от тех средств ее выражения, которые уже существовали ранее; кроме того, будет ли такая независимость в действительности всего лишь иной формой выражения той же самой истины, или же здесь мы имеем перед собой уже нечто большее? Следует, между прочим, заметить, что все это нисколько не касается общего источника всех традиций; однако сама передача определенных принципов, берущих свое начало из этого самого общего источника, ни в коей мере не влечет за собой неизбежную передачу как любых более поздних дополнений к доктрине, так и любых способов ее практического применения; все то, что связано с самим процессом адаптации, необходимо рассматривать как особую принадлежность той или иной традиционной форме, и если обнаруживается что-то подобное в другом месте и в другое время, то это не более чем особые формы выражения соответствующей доктрины (исключая, разумеется, некоторые символические способы выражения, которые встречаются везде и всегда и которые, следовательно, должны рассматриваться в качестве принадлежащих уже примордиальной традиции). Различия между этими формами будут тем сильнее, чем дальше они отстоят от области фундаментальных принципов доктрины и чем ближе они, соответственно, расположены к области частного и относительного знания; это обстоятельство представляет собой одно из самых главных затруднений, которые возникают при попытках овладения какой-либо традиционной наукой.
Данные рассуждения, понятные всякому без особых усилий с его стороны, могут пробудить некоторый интерес к вопросу об общем источнике всех традиций или к вопросу о происхождении тех элементов, из которых они состоят, даже у исследователей-профанов, придерживающихся «исторического» подхода, так как, с нашей точки зрения, любые предположения о существовании какой-либо прямой связи между различными традициями являются совершенно бесполезными; там же, где можно невооруженным взглядом заметить определенное сходство между двумя традиционными формами, его вполне успешно можно объяснить не столько «заимствованиями», которые чаще всего совершенно неправдоподобны, сколько общими или похожими условиями существования (расовыми, лингвистическими и другими) тех народов, которым данные традиции принадлежат. Это замечание, в частности, распространяется и на определенное сходство между Каббалой и исламским эзотеризмом; к тому, что касается последнего, добавим еще одно любопытное наблюдение: его противники в рамках самого Ислама, придерживающиеся исключительно «экзотерической» точки зрения, часто стремятся обесценить все то, что имеет «чуждое» мусульманам, неарабское происхождение, и под тем предлогом, что многие из самых известных суфиев были персами, они совершенно безосновательно видят в эзотерических учениях, в том числе и в «науке о буквах», «заимствования» из маздеизма. Нет никакого следа существования похожей науки у древних персов, тогда как в иудаизме эта наука существует почти в том же самом виде, и это легко объясняется той общностью условий жизни двух данных народов, о которой мы только что говорили; по меньшей мере это обстоятельство является единственным, на основе которого может возникнуть хотя бы мнимое предположение о «заимствованиях» из учений, предшествовавших Исламу и идущих не от арабов, но именно этого предположения «экзотерические» теологи Ислама полностью избегают! В тех же случаях, когда прямая связь между традициями существует, чего нельзя полностью исключать, следует учитывать тот очевидный факт, что все существующие традиционные формы не произошли непосредственно от примордиальной традиции и поэтому некоторые из этих форм должны были играть роль посредников по отношению к другим; однако большая часть таких традиций уже исчезла, да и сама передача происходила в столь далекие от нашего времени эпохи, что историческая наука, предмет исследования которой ограничен так называемым «историческим» временем, вряд ли может хоть что-нибудь о них узнать, не говоря уже о том, что способы, посредством которых эта передача осуществлялась, совершенно недоступны методам исследования этой науки.
