Мораль XXI века - Соммэр Дарио Салам (читать хорошую книгу полностью txt) 📗

На самом деле уже тогда концентрация финансов в трестах и холдингах и концентрация торговли в картелях, навязывавших собственные цены рынку, привела к абсолютному преобладанию банковской системы над промышленными предприятиями и корпорациями, и это превосходство впоследствии позволило манипулировать экономической жизнью путем таких искусственных кризисов.

После кризиса 1929 года все государства приняли меры по контролю за финансовой и экономической политикой, а также за государственным бюджетом. В США это была так называемая политика New Deal (Новый курс), введенная Вашингтоном. Ее основные положения совпадали с постулатами английского экономиста Дж. М. Кейнса.

Хотя эти меры и не помогли избежать новых кризисов, но позволили уменьшить их масштабы. Поскольку кризисы продолжают повторяться с определенной периодичностью, затрагивая сегодня одни страны, завтра – другие, то возникает вопрос: не правы ли экономисты, считающие, что инфляции и дефляции имеют исключительно финансовое происхождение?

В 1929 году в Соединенных Штатах Америки ничто не предвещало депрессии. Поля давали урожай, зернохранилища были заполнены, промышленность работала эффективно, уровень безработицы был низким, средства связи с начала века значительно улучшились, на складах было достаточно товаров для обеспечения населения. Всё шло хорошо, всего хватало, за исключением денег.

Экономика была здоровой, но внезапно из обращения были изъяты многие миллиарды долларов, когда брокеров обязали срочно вернуть кредиты. Всё рухнуло. Без денег, являющихся кровью экономики, нельзя было ни покупать, ни инвестировать. Разорилось 145 тысяч предприятий, скоропортящиеся товары гнили на складах, но банки кризис не затронул потому, что они возвращали свои кредиты, накладывая арест на имущество, под гарантию которого те были даны. Когда кредиты опять начали выдаваться и экономика оживилась, это имущество было продано по гораздо более высокой цене.

Любопытно, что в период кризисов финансовая система ничего не теряет или выигрывает даже больше, чем в период процветания!

Логично было бы, что в условиях неблагоприятной экономической ситуации плохо придется всем. Но банков это не касается, ведь если банковская система сама провоцирует кризис, то естественно, что в результате она оказывается в выигрыше. Мы говорим о выдуманных деньгах и об искусственных экономических кризисах, о финансовой системе, которая, подобно вампиру, гипнотизирует и контролирует организм экономики, поглощая всю его энергию.

Ф. Содди, процитированный выше, указывал, что банкиры, начавшие свое дело практически без гроша, добились того, что мы все оказались в ловушке и прямо или косвенно превратились в их должников. Похоже, общество не осознает этого, продолжая поддерживать то, что X. Бочака [16] назвал «грабежом веков».

Трудно поверить в существование такого грандиозного воровства, о котором люди даже не догадываются, а правительства не делают ничего для исправления ситуации. Но если взглянуть на долги государств и проценты, которые они обязаны выплачивать ежегодно, станет понятно, что они сами являются жертвой этой системы и не могут полностью осознать свое положение.

В конце 2012 года долг Соединенных Штатов Америки достиг 16,4 триллиона долларов, а обслуживание этого долга и процентов по нему в 2011 финансовом году стоило свыше 460 миллиардов долларов. Каждый американский ребенок в 2012 году уже при рождении был должен 52 000 долларов [17]. Если самая могущественная страна мира должна такую сумму денег, то стоит задуматься, в чем же заключается её могущество? Можно также задать более прямой вопрос: не кредитор ли Соединенных Штатов на самом деле обладает этим могуществом?

Хотя долг более слабых государств и меньше, их положение не менее серьезно, наоборот, они полностью зависят от международной финансовой системы. Нет никакой возможности избежать этой зависимости, поскольку, как говорилось выше, не существует достаточного количества реальных денег для полной выплаты долга, образованного из денег, существующих только в записи, которые банки создают из ничего. Повидимому, именно этого банки и добиваются: вечно поддерживать подобную зависимость, чтобы овладеть имущественными благами, гарантирующими кредиты.

Власть международной финансовой системы возрастала по мере того, как государства теряли контроль над деньгами, вероятно, вследствие смещения политиков с важных экономических постов. Борьба между политикой и экономикой ведется со времен промышленной революции. С тех пор как Сен-Симон заявил, что «управление людьми уступит место управлению вещами», политика постепенно утрачивала свое романтическое и идеалистическое содержание, уступая различным формам технократии. Ноухау постепенно заменило политическое сознание, или, другими словами, техника заменила идеологию.

Технократия постоянно пытается снизить престиж политиков, иногда и не без основания. Дж. Бернхэм писал, что «специалисты по средствам» (то есть техники и администраторы) в конце концов заменят «специалистов по целям» (политиков и идеологов), польза от которых в сложных индустриальных обществах сомнительна. Тот же смысл имеет тезис о «конце идеологий», популяризированный Дэниелом Беллом, утверждавшим, что идеологии – пережитки прошлого, поскольку современная интеллигенция западного мира уже пришла к единому «пониманию» всех основных вопросов [18].

Многие политологи, в частности Раймонд Арон, настаивали на том, что крайние идеологии должны исчезнуть. По словам А. Кестлера, противостояние левых и правых лишено смысла. Экономист Д. К. Гэлбрайт также утверждал, что технические аспекты будут со временем всё более превалировать над политическими, поэтому у соперничающих партий будут одни и те же стратегические цели. Вся технократическая «идеология» была направлена на отстранение политиков от решения технических проблем, особенно в сфере экономики. Технические эксперты, являющиеся, по сути, доверенными лицами международной финансовой системы, постепенно смещали политиков различных государств с важных экономических постов, в первую очередь с тех, где принимаются важные решения, такие, как девальвация валюты, установление межбанковского процента, приватизация государственных предприятий. Последние нередко продаются за бесценок власть имущим, при этом обесцениваются коллективные усилия, вложенные в их создание.

Можно сказать, что первая крупная победа технократов состоялась 21 декабря 1913 года, когда Конгресс США при отсутствии многих его членов во время Рождества добился принятия закона о Федеральном резерве. Это привело к созданию совета Федерального резерва – частной корпорации, слегка замаскированной под государственную, которая получила монополию на эмиссию денег в стране. При этом был проигнорирован конституционный принцип, установленный отцами-основателями страны, гласивший: «Конгрессу принадлежит власть осуществления денежной эмиссии и регулирования стоимости денег». Всё было сделано под тем предлогом, что деньги необходимо оставить банковским «экспертам», так как политики ничего не понимают в экономике.

Постоянные экономические кризисы того времени, последний из которых произошел в 1907 году, привели к необходимости создания единого эмитента банкнот – центрального банка. В конце XIX века все страны пришли к этому решению, стремясь обуздать хаос многочисленных денежных эмиссий на своей территории и одновременно решить проблемы с наличными деньгами.

В одних лишь Соединенных Штатах деньги выпускали 25 000 национальных банков. В 1913 году было принято решение не создавать государственного центрального банка потому, что помимо изложенного выше технократического предлога это несовместимо с федеральной системой и принципом самостоятельности штатов, а также потому, что центральный банк не сможет быть эффективным на такой большой территории.