Французская демократия - Прудон Пьер Жозеф (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
Постараемся же понять, наконецъ, что такое единство въ настоящемъ своемъ смыслѣ.
Замѣтимъ сперва, что какъ нѣтъ Свободы безъ Единства или, все равно, безъ Порядка, точно такъ же нѣтъ и единства безъ разнообразія, безъ раздѣленія, безъ разносторонности; нѣтъ Порядка безъ протеста, безъ противорѣчія и борьбы. Свобода и Единство или Порядокъ, эти идеи точно такъ же предполагаютъ одна другую, какъ кредитъ залогъ, какъ матерія духъ, какъ тѣло душу; ихъ нельзя ни отдѣлять, ни совмѣщать; волей неволею приходится жить съ ними и возможно только уравновѣсить ихъ.
И такъ, вопросъ заключается вовсе не въ томъ, какъ утверждаютъ безсильные софисты: выйдетъ ли Свобода изъ Порядка или Порядокъ изъ Свободы; можемъ ли мы считать Свободу причиной Порядка или послѣднимъ словомъ прогрессивнаго развитія? Все это вздоръ, потому что Порядокъ и Свобода, для своего заявленія, вовсе не требуютъ посторонняго содѣйствія или позволенія: они существуютъ вѣчно, во взаимной неразрывной связи. Вотъ почему вся задача состоитъ въ томъ, чтобы опредѣлить ихъ соотношеніе и отличительный характеръ.
До сихъ поръ, въ каждомъ политическомъ обществѣ, Порядокъ и Свобода были выраженіями неточными, случайными, чтобы не сказать произвольными. Человѣчество, въ своемъ самобытномъ развитіи и самоосвобожденіи, жило рядомъ гипотезъ, которыя были для него, въ одно и тоже время, опытомъ и переходомъ изъ одного состоянія въ другое. Можетъ быть мы не дошли еще до конца и не исчерпали всѣхъ этихъ гипотезъ; во всякомъ случаѣ, для насъ утѣшительно то, что въ настоящее время мы знаемъ, что 1) общество стремится одновременно къ Свободѣ и Порядку, и 2) можно опредѣлить и ускорить это стремленіе.
Отчего, въ самомъ дѣлѣ, столько правительственныхъ формъ, столько государствъ такъ сказать уничтожались сами собой, одни за другими?
Отчего общественная совѣсть осудила ихъ безвозвратно и, въ настоящую пору, не найдется въ цивилизованной Европѣ ни одного человѣка, который захотѣлъ бы клясться во имя какой нибудь конституціи? Отчего даже конституціонная монархія, дѣло трехъ послѣдовательныхъ поколѣній, та самая монархія, которую такъ любили наши отцы, противна уже современнымъ людямъ и представляетъ повсюду въ Европѣ картину своего явнаго упадка? Все это происходитъ оттого, что ни одна политическая форма не дала еще до сихъ поръ настоящаго рѣшенія задачи согласованія Свободы и Порядка, того согласованія, какого требуютъ всѣ разумные люди. Это происходитъ оттого, что единство, какъ понимаютъ его самые крайніе либералы и отчаянные абсолютисты, остается еще единствомъ выдуманнымъ, искусственнымъ, дѣломъ принужденія, насилія, короче – чистымъ матеріализмомъ, который противенъ совѣсти и недоступенъ разуму. Подобное единство ничто иное, какъ догматъ, выдумка, знамя, символъ секты, партіи, церкви или племени; говоря другими словами – догматъ вѣры или государственной необходимости.
Пояснимъ нашу мысль нѣсколькими примѣрами. Франція представляетъ намъ громадный образъ единства: начиная съ Гуго Капета, мы можемъ по годамъ показать время присоединенія каждой провинціи и образованія государственнаго единства. Въ 1860 году Савойя и Ницца, въ свою очередь, присоединились къ Франціи: что можетъ доказать это въ пользу ея единства? Какая ей выгода отъ увеличенія территоріи и завоеваній? Неужели политическое единство только одинъ вопросъ о пространствѣ и границахъ государства? Если бы это было такъ, то задача единства могла бы разрѣшиться только во всемірной монархіи, и никто не вѣрилъ бы тогда въ судьбу Франціи, Англіи, и никакое государство не имѣло бы смысла.
Изъ области матеріялизма перейдетъ въ область спиритуализма. Всеобщая подача голосовъ, какъ она выразилась закономъ 1852 года, конечно представляетъ собою идею единства; тоже самое можно сказать и объ избирательныхъ порядкахъ 1830, 1806, 1793 годовъ и т. д. Что же, спрашивается, доказываютъ всѣ эти формулы? Въ которой изъ нихъ найденъ настоящій порядокъ и выражено истинное политическое единство? Или, еще лучше, въ которой изъ нихъ нашли мы больше смысла и совѣсти? Какая изъ нихъ не измѣнила Праву, Свободѣ, Разуму?!
Мы уже замѣтили, что политическое единство не можетъ быть вопросомъ о территоріальномъ протяженіи и границахъ; это самое единство тѣмъ болѣе не можетъ быть вопросомъ желанія или подачей голоса. Я иду дальше и говорю: не уважай никто рабочей демократіи, которая кажется рѣшительно стоитъ за свои избирательныя права, и не надѣйся никто на ея будущность, что сталось бы тогда съ самой идеей всеобщей подачи голосовъ? Кто бы вѣрилъ въ нее? спрашиваю я.
Нѣтъ, для новаго поколѣнія нужно такое единство, въ которомъ выражалась бы общественная душа, т. е. единство душевное и разумный порядокъ, связующій насъ всѣми силами совѣсти и ума и, вмѣстѣ съ тѣмъ, дающій намъ свободу мысли, воли и сердца. Да, новому поколѣнію нужно единство, которое не возбуждало бы съ его стороны никакого протеста, никакой ненависти и презрѣнія, такъ, чтобы это единство было выраженіемъ самой Правды. Мало того: намъ нужно не только такое единство, которое только обезпечивало бы нашу свободу, но вмѣстѣ съ тѣмъ развивало и укрѣпляло бы эту свободу, чтобы она стала вполнѣ синонимомъ порядка, совершеннымъ выраженіемъ метафизической формулы – Свобода значитъ Порядокъ.
Но возможно ли, наконецъ, чтобы политическое единство удовлетворило подобнымъ условіямъ? – Безъ сомнѣнія, если только оно будетъ основано на правѣ и правдѣ, которыя исключаютъ всякую возможность рабства.
Приведемъ въ примѣръ систему вѣсовъ и мѣръ.
Неужели наша метрическая система, входя во всеобщее употребленіе и заставляя всѣхъ производителей и купцовъ прибѣгать къ одному и тому же легкому способу оцѣнки и счета, могла быть невыгодной и произвести какое либо замѣшательство? Напротивъ того: всѣ народы, благодаря введенію единства мѣръ и вѣсовъ, упростили бы свои экономическія сношенія и избавились бы отъ множества неудобствъ. Неужели слѣдуетъ полагать, что подобная реформа измѣренія и счетоводства не вводится повсюду, потому что противна интересамъ и свободѣ? Вовсе нѣтъ: введенію этой разумной реформы противятся мѣстные предразсудки, ложное самолюбіе народовъ, взаимная ненависть государствъ, короче рабство и трусость мысли. Пусть исчезнутъ всѣ нелѣпые предразсудки и обычаи, пусть массы перестанутъ поклоняться рутинѣ, пусть власти откажутся исключать все, что создается не ими, не по ихъ злостной прихоти, и завтра же метрическая система войдетъ во всеобщее употребленіе на всемъ земномъ шарѣ. Русскій календарь отстаетъ на 12 дней отъ астрономическаго: почему же Россія до сихъ поръ не вводитъ у себя грегоріанскаго счисленія времени? Очень просто: если бы правительство рѣшилось на подобную реформу при настоящемъ состояніи народнаго развитія, то изувѣры сочли бы его вѣроотступникомъ.
И такъ понятно, что единство мѣръ и вѣсовъ могло бы осуществиться, не смотря на все разнообразіе словъ, знаковъ и штемпелей; такое единство было бы важнымъ шагомъ на пути развитія и свободы. Тоже самое можно сказать о единствѣ наукъ: это единство можетъ существовать и даже существуетъ на дѣлѣ, не взирая на все разнообразіе языковъ, методовъ и школъ; опять новый шагъ на пути всеобщаго развитія, опять новое и могущественное выраженіе свободы. Тоже самое, наконецъ, можно сказать и о единствѣ нравственности, которое признаетъ человѣческій разумъ, не смотря на все разнообразіе вѣроисповѣданій, обрядовъ, церковныхъ учрежденій, и въ которомъ каждый добросовѣстный человѣкъ видитъ теперь единственный залогъ чести и свободы.
Такова должна быть общественная связь, таковъ долженъ быть принципъ всякаго политическаго порядка, однимъ словомъ, таково должно быть Единство, къ которому стремятся всѣ люди, какъ существа разумныя, свободныя и желающія царства свободы. Это самое единство, исключая всѣ старыя формы своего выраженія, дѣлается со дня на день незримымъ, неосязаемымъ, какъ воздухъ, въ которомъ свобода, какъ птица, живетъ и поддерживается.
