Философ на краю Вселенной. НФ–философия, или Голливуд идет на помощь: философские проблемы в научно– - Роулендс Марк
Вряд ли мы сможем ответить на вопрос, зачем быть нравственным, апеллируя только к идее последовательности. Метод, который считается логически непоследовательным, если к нему прибегают все без исключения, не обязательно будет таким, если один я решу применить его на практике. Тогда мы не вправе отвечать на вопрос: «Почему я должен быть нравственным?» — пытаясь представить это «должен» как логический императив.
Что говорит твоя совесть?
Ответ на вопрос: «Почему я должен быть нравственным?» подразумевает выявление причины, по которой нам следует поставить моральные соображения выше доводов благоразумия и выше своих интересов. Вы всегда находитесь перед выбором: заняться ли вам сексом с овечкой Баффи или нет; напасть на Элизабет Шу или нет; убить своих коллег по работе или не убивать. Не исключено, что все это в ваших интересах, — если вы испорчены настолько, чтобы отдавать предпочтение подобного рода занятиям. Таким образом, вопрос «Почему я должен быть нравственным?» можно с полным правом интерпретировать так: почему я должен позволять моральным соображениям взять верх над тем, в чем я кровно заинтересован, будь то симпатичная овечка, красивая сотрудница или устранение опасных соперников? Чтобы ответить на этот вопрос, нам следует найти разумное объяснение тому, почему нравственные принципы должны возобладать над нашими собственными интересами. Не исключено, что найти ответ на этот вопрос невозможно.
Отметим для начала, что основания для преобладания моральных принципов над доводами благоразумия сами по себе не могут относиться к категории нравственных. Пытаться ответить на наш вопрос, апеллируя к моральным принципам, — значит не ответить на него вовсе. Мы можем лишь допустить, что нравственные основания всегда должны иметь для нас первостепенное значение, не объясняя, почему это так. Точно так же мы не ответим на данный вопрос, обращаясь к доводам благоразумия. Ибо вопрос наш подразумевает объяснение того, почему моральные принципы должны возобладать над нашими собственными интересами, или наоборот. И потому, положив в основу доводы благоразумия, мы не ответим на вопрос, а сочтем такое решение само собой разумеющимся. В этом случае также можно лишь допустить преобладание личных интересов над нравственными принципами, не объясняя его причины.
В этом и заключается проблема. Чтобы ответить на вопрос «Почему я должен быть нравственным?», нам следует объяснить, почему мы должны отдать предпочтение одним принципам перед другими — моральным перед эгоистическими или наоборот. Но мы уже выяснили, что существует три типа таких «должен».
Во—первых, нравственный: мы должны сделать то—то и то—то, потому что так будет правильно, — даже если нам и не хочется. Однако, как мы уже успели убедиться, «должен» не годится в качестве ответа на вопрос, поскольку выдвигает на первый план нравственные, а не какие—то другие принципы. Но слово «должен» можно использовать и в другом значении. Так, мы говорим, что должны сделать то—то и то—то, поскольку это в наших интересах (даже если нам претит подобный поступок). Но и это мы не можем использовать в качестве аргумента для ответа на вопрос, ибо тогда просто отдадим предпочтение нашим своекорыстным интересам.
Проблема заключается в том, что мы почти исчерпали все значения слова «должен». Есть, правда, еще одно — логическое, к которому прибег в свое время Иммануил Кант. Например, мы должны верить в одну гипотезу при условии, что уже верим в другую, а иначе мы будем непоследовательны. Так, если вы верите, что Кевин Бейкон сыграл лучше в «Дрожи земли», чем в «Человеке—невидимке», то должны верить и в то, что роль человека—невидимки — не лучшая в карьере Бейкона. Если же вы так не думаете, то вы логически непоследовательны. Как мы уже отметили, именно Кант сумел понять, что ответ на вопрос «Почему я должен быть нравственным?» требует иных оснований, кроме моральных или своекорыстных. И он предложил свести нравственное значение к логическому. Однако (об этом мы тоже говорили) вряд ли усилия Канта в этом направлении можно счесть полностью успешными.
Таким образом, мы исчерпали все значения нашего «должен», так и не ответив на вопрос «Зачем быть нравственным?». Уже создается впечатление, что этот вопрос относится к типу тех, на которые просто не существует ответа. Но, как ни парадоксально это звучит, возможно, именно это и будет наилучшим способом решения волнующей нас проблемы. Не следует переживать из—за того, что вы не можете справиться с вопросом, если он по своей природе не подразумевает ответа.
Вопросы, на которые нельзя получить ответ, — явление неоднозначное. Некоторые считают, что такие псевдовопросы вообще не имеют права на существование, будучи полной бессмыслицей, которой мы забиваем себе головы. Я лично с этим не согласен и считаю, что эти вопросы способны многое рассказать о нас самих и тех допущениях, которые мы склонны делать. Такие вопросы подталкивают нас к границам разума, побуждая выйти за его пределы. Как подчеркивал в свое время австрийский философ Людвиг Витгенштейн, любые объяснения рано или поздно подходят к концу. В какой—то момент все наши доводы исчерпывают себя. Думаю, это именно та ситуация, с которой мы столкнулись, пытаясь ответить на вопрос «Зачем быть нравственным?».
Люди нередко думают: если мы не в силах объяснить наш выбор, то он по своей сути иррационален. Будь это так, мы могли бы сказать, что выбор нравственного или, наоборот, эгоистичного является иррациональным. Но такое предположение неверно, поскольку явление, которое нельзя считать рациональным, не обязательно будет иррациональным.
Скорее его следует назвать нерациональным. К подобному типу явлений относятся те, до чьих причин мы просто не в состоянии докопаться. Но это ни в коей мере не делает их иррациональными.
Таким образом, выбор, которым мы руководствуемся, отдавая предпочтение нравственным принципам или эгоистичным интересам, относится скорее к числу нерациональных. По большому счету, он свидетельствует о самоопределении, ибо совершается под воздействием наших представлений о том, какими людьми мы хотим быть. Но разве наши представления сами по себе не являются таким основанием? Не совсем, поскольку наше желание быть тем или иным типом личности не имеет ничего общего с доводами разума.
Один из афоризмов Ницше звучит так: «Что говорит твоя совесть? Будь таким, каков ты есть». И потому, выбирая для себя определенный образ жизни, в котором нравственные принципы будут преобладать над эгоистическими интересами, или наоборот, вы становитесь тем, что вы есть на самом деле. Вполне возможно, не существует окончательной причины, которая объясняла бы, почему мы ведем себя так, а не иначе. Мы просто делаем это — вот и все. Именно поступки, а не причины, подтолкнувшие нас к совершению этих поступков, лежат в основе нашего самоопределения. Нравственность начинается с вопроса «зачем быть нравственным?» и следующего за ним деяния.
