Аристос - Роговская Наталия Феликсовна (читать бесплатно полные книги txt) 📗

IX

Новое образование

1. В настоящее время почти все наше образование преследует две цели: добывать богатство для государства и средства существования для индивида. Стоит ли удивляться, что общество одержимо деньгами, если весь характер образования, кажется, прямо указывает, что эта одержимость и нормальна, и желательна.

2. Несмотря на тот факт, что образование у нас сейчас практически универсальное, в качественном отношении мы представляем собой одну из самых малообразованных эпох — именно потому, что образование всюду уступает ведущую роль экономической необходимости. Относительно гораздо более качественное образование получали немногие баловни судьбы в XVIII веке; в эпоху Возрождения; в Древнем Риме и Древней Греции. Цели образования во все эти периоды были куда возвышеннее, чем в наше время; оно открывало учащемуся путь к пониманию жизни и умению наслаждаться ею, к осознанию своей ответственности перед обществом. Конечно, фактическое предметное содержание старого классического образования во многом для нас теперь утратило практическую ценность; и конечно, образование это было продуктом в высшей степени несправедливой экономической ситуации, но в лучших своих образцах оно добивалось того, к чему ни одна из наших нынешних систем даже отдаленно не приближается: всестороннего развития человеческой личности.

3. Хорошее образование должно преследовать четыре главные цели. Первая — как раз та, которая подминает под себя все нынешние системы: подготовить ученика к выполнению той или иной экономической роли в обществе. Вторая — научить, в чем состоит природа государства и каковы принципы его управления. Третья — научить постигать все богатство существования. И четвертая — сформировать в человеке то ощущение относительной компенсации, которое он, в отличие от всех других подклассов живых организмов, давным-давно утратил. Проще говоря, нам нужно, чтобы учащийся знал, как обеспечить себе средства к существованию, затем — как жить среди других людей, затем — как наслаждаться собственной жизнью и, наконец, как осознать цель (и в конечном счете справедливость) существования в человеческой форме.

4. Отметим, что между первой и последующими тремя целями есть два существенных отличия. С точки зрения государства, они до некоторой степени враждебны. Экономике вовсе незачем, чтобы ее работники уделяли чересчур много внимания общественной цели, собственному наслаждению и подлинному смыслу существования; экономике нужны толковые и послушные винтики, а не умные и независимые индивиды. И поскольку государство всегда оказывает очень сильное воздействие на характер системы образования, не приходится ожидать, что у политиков и правителей вдруг возникнет желание каких-то перемен.

5. Второе отличие состоит в следующем: если первый тип образования, ставящий во главу угла экономическую роль учащегося, прямо зависит от экономических нужд конкретной нации и, следовательно, как это и должно быть, в каждой стране имеет свои особенности, последние три установки практически всюду одинаковы, поскольку мы все пребываем в одной и той же общечеловеческой ситуации и наделены одними и теми же ощущениями. В этих трех сферах практически одно и то же образование можно взять на вооружение во всем мире; можно и должно. Но это опять-таки представляет угрозу для основ существующего государства — и еще одну причину, почему «слуги» его, скорее всего, будут против всяких попыток ввести такое единообразие в программу обучения.

6. Тут мне могут возразить, что лучшие наши университеты, по крайней мере в наиболее богатых и культурно развитых странах, уже предлагают такое образование. Оксфорд и Кембридж, Гарвард и Йейль, новые крупные калифорнийские университеты, Сорбонна и Эколь-Нормаль, да и некоторые другие престижные образовательные центры, безусловно, дают возможности приобщиться к богатству культуры, и студент может достичь вышеозначенных трех целей, если имеет к тому склонности и сумеет выкроить время. Но даже в этом случае в силу вступает противодействующий фактор в виде экзаменационной системы. А ведь только в последнее время главное назначение университета (и вообще любого образовательного заведения) стало пониматься как градация учащихся посредством экзаменования. Почему — понятно: чтобы на имеющиеся в наличии места попали наиболее достойные учащиеся. Но это тотчас раскрывает всю подноготную экзаменационной системы: она не что иное, как критическая мера — абсолютно аналогичная карточному распределению продуктов питания — в критической ситуации.

7. Все злодеяния в истории уходят корнями в нехватку школ. И в наше время нехватка школ достигла самой критической точки за всю историю человечества. Чем больше мы хотим равенства, тем больше хотим образования; чем больше средств коммуникации, тем лучше мы понимаем, чего хотим; чем больше у нас досуга, тем больше потребность в том, чтобы нас научили им пользоваться; и чем больше растет население, тем больше понадобится школ.

8. В каждой эпохе своя специфическая опасность. Наша опасность в том, что полмира голодает в буквальном смысле слова и девять десятых голодает от недостатка знаний, и никто ничего по этому поводу не предпринимает. Ни один вид животных не может позволить себе пребывать в невежестве. Единственный мир, в котором позволительна такая роскошь, — это мир без врагов, мир, который поднялся над случаем и эволюцией.

Универсальный язык

9. Прежде чем подойти к понятию универсального образования, необходимо рассмотреть вопрос об универсальном языке. Обучение — это в первую очередь общение, а коммуникация невозможна, если нет общепонятного средства общения. Отсюда возникает потребность в языке, которому можно было бы обучать как универсальному второму языку.

10. Совершенно ясно, что все попытки создать такой язык искусственно (эсперанто, идо и другие) провалились. Похвальное, быть может, желание изобретателей потрафить национальной гордости тех, из чьих языков берутся разрозненные элементы, которые затем сводятся воедино, приводит их всех к тому, что в результате создается нечто абсурдное, на практике неприменимое, поскольку эта затея изначально убивает всякую надежду найти учителей, которые были бы природными носителями такого языка; нет и реально существующей, испытанной модели, на которую можно опереться для его дальнейшего развития и обогащения; но хуже всего, пожалуй, то, что все эти псевдоязыки не имеют своей литературы.

11. Универсальный язык должен отвечать четырем требованиям:

1. Он должен иметь в основе уже существующий и широко распространенный язык.

2. Он должен быть аналитическим, а не синтетическим. (Синтетическими мы называем языки, в которых знаковые единицы смысла и синтаксической функции содержатся внутри каждого слова, то есть языки, в которых есть категория рода и система склонений и широкая вариативность в порядке слов; аналитические языки располагают меньшим набором подобных характеристик и в гораздо большей степени зависят от четко фиксированного порядка слов.)

3. Он должен обладать фонетической системой написания слов, построенной на ограниченном количестве символов.

4. Он должен быть в состоянии обеспечить как эффективный и простой, или исходный, уровень коммуникации, так и богатый возможностями и гибкий, более сложный, уровень.

12. Самый употребительный, с точки зрения количества говорящих на нем, язык — китайский — можно отмести сразу. Количество символов, которые нужно запомнить, чтобы на нем читать, увы, бесконечно; система произношения в нем политоническая (то есть значение может зависеть от музыкального тона); в нем огромное количество диалектов; и семантически он, как знает всякий переводчик китайской поэзии, удручающе многозначен.