«Симпсоны» как философия - Халвани Раджа (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
Иногда ее крестовые походы преследуют нравственную цель, как, например, в Homer vs. Lisa and the 8th Commandment [26], когда Лиза пытается убедить свою семью, и особенно Гомера, в том, что воровать услуги кабельного телевидения неправильно. Даже законопослушная Мардж колеблется, и Лизе требуется целая серия, чтобы взять верх. Вегетарианство — это еще один фронт нравственной борьбы Лизы, но в этом случае ей не удается убедить других Симпсонов следовать ее примеру. Впрочем, можно утверждать, что самый важный нравственный урок Лиза извлекает в конце эпизода Lisa the Vegetarian [133], когда учится у строгого вегетарианца Апу проявлению терпимости. Некоторые авторы в этой связи сопоставляют Мардж и Лизу, причем сравнение обычно оказывается в пользу последней:
Подобно своей матери, она обладает прочными этическими добродетелями. Но если Мардж мирится с мелкими грехами как с неизбежной составляющей общества, то Лиза требует нравственного поведения в любой ситуации… Искренне принципиальную Лизу разочаровывает развращенность общества, поэтому она нередко оказывается «самым грустным ребенком во втором классе» [192].
Именно интеллектуалка Лиза [193] — трудоголик, противопоставленный лентяю Барту — получает больше всего внимания (по крайней мере, со стороны критиков). Один из них сводит ее к следующему:
Поведение Лизы Симпсон, как и Гомера, обусловлено одной чертой. Она — оплот рациональности. Лиза олицетворяет голос разума и критически оценивает мотивы и поведение других персонажей. Однако ее интеллект лишь превращает ее в парию. Члены семьи обычно игнорируют ее советы, у нее мало друзей в школе. Зачастую она не в ладах со всем сообществом, что наводит на мысль о неприятии интеллекта американской культурой [194].
Ее божественные силы в части The Genesis Tub серии Treehouse of Horror VII [154], когда она создает целую расу крошечных людей, математические способности в Lisa the Greek [49], упрямая приверженность научному объяснению происхождения ископаемого в форме ангела, которое она нашла на стройке нового торгового пассажа в Lisa the Skeptic [186], — все это создает причудливый, но легко узнаваемый портрет «ботаника». А «умный ребенок», будь то мальчик или девочка, всегда был и остается сравнительно малозначащим персонажем, по крайней мере на телевидении.
Мы полагаем, что появление Лизы в качестве главной героини лишь в пятнадцати процентах эпизодов связано не только с ее феминизмом или интеллектуальными способностями. В самом деле, вариации на тему часто цитируемой идеи о том, что Лиза является противоположностью Барта, скорее запутывают, а не проясняют этот вопрос, ведь если бы они действительно являлись противоположностями, то мы были бы вправе ожидать приблизительно одинаково частого их появления на экране. Джеф Мак-Грегор в статье для The New York Times отстаивает одну из наиболее внятных версий данного взгляда:
Барт и Лиза — шалопай и трудоголик, непослушное инь и педантичное ян, подсознание и Сверх-Я всех американских детей — это персонажи намного более глубокие и зрелые, чем те однобокие маленькие всезнайки, что так часто унижают своих родителей в других семейных комедиях. Страхи и неврозы этой парочки не дают им превратиться в заурядные рупоры для озвучивания шуток, коими являются, например, сестры Олсен [195].
Возможно, Мак-Грегор решил, что, с точки зрения большинства людей (и, вероятно, американской культуры в целом), в подсознательном (Барт) заключено гораздо больше духовной энергии, чем в Сверх-Я (Лиза). Сериал «Симпсоны» нуждается в Лизе для психического уравновешивания, но, в сущности, необходимость в этом возникает не часто. Она — не ян для инь Барта, ибо данный образ предполагает дополнительность или даже равенство влияния, чего, как мы уже показали, не наблюдается.
Философские аспекты личности Лизы наиболее явственно проявляются в эпизоде They Saved Lisaʼs Brain [225], в котором Лизу тайно приглашают вступить в спрингфилдское отделение Менсы. Вскоре она проявляет себя как утопист и идеалист, превосходя в этом даже других членов общества. После того как мэр Куимби уходит в отставку, а члены братства становятся новой властью Спринфилда, Лиза изумляется тому, как быстро даже очень умные люди могут стать фанатичными спорщиками. Даже Стивен Хокинг не в состоянии убедить ее в том, что мечта об общем благе — это недостижимый мираж. Поскольку большинству обществ удавалось, превозмогая тягу к самосуду, терпеть одновременно не более одного идеалиста или реформатора, то семье Симпсонов, вероятно, следует выставить высокие оценки за успехи в этом направлении.
Следует, конечно, признать, что эпизоды «Симпсонов» часто насыщены пародией на телевидение, семейную жизнь и целый ряд других институтов и обычаев. Следовательно, есть опасность того, что чрезмерно серьезная деконструкция текста вытравит весь юмор из комментариев на социальные темы, которые в течение одиннадцати сезонов привлекали самую разную аудиторию. И тем не менее этот сериал требует анализа в рамках жанра телевизионной комедии положений, который столь часто и тонко в нем пародируется.
Как мы заметили, демография Спрингфилда в точности отражает демографию телевизионного мира в целом. Спрингфилд (как и подавляющая часть телевидения) остается мужским миром, даже если мужчины (и мальчики) в большинстве своем — самодовольные кретины. Мужские персонажи в «Симпсонах», как и герои большинства мейнстримных телевизионных комедий минувшей половины столетия, (дис)функционируют в обществе производства и коммерции, рекламы и развлечений. А само общество, в котором (дис)функционируют эти мужчины, часто оказывается жестоким миром этических вызовов, поистине постмодернистской ареной, лишенной значимой социальной структуры и нравственного стержня. Несомненной заслугой Гроенинга и других авторов является то, что это общество столь остроумно исследуется, раскладывается по полочкам, а иногда переворачивается с ног на голову. Ирония состоит в том, что Гомер и Барт, подобно многим своим телевизионным предшественникам, могут вернуться в дом на Вечнозеленом бульваре, который, несмотря на все его странности, остается убежищем в постмодернистском мире. Этот дом остается местом, не похожим на жилища Нельсонов, Кливерсов или Манстеров. У этого места есть стержень, он (в конечном счете) остается в стороне от всеобщего развала и здесь преданно ждет «домашний гений» Мардж Симпсон.
Кто-то, возражая нашим наблюдениям, посетует на то, что мы упустили самое главное, не заметив, что «Симпсоны» задумывались как пародия на «нормальную американскую семью во всей ее красе и ужасе» [196]. Но мы считаем это верным. Идеал семьи не становится здесь мишенью наряду с другими. Возьмем, для примера, капитализм: мистер Бернс — это в значительной степени лицо капитализма. Чаще всего он выглядит карикатурным образчиком фридмановского капиталиста, который живет на широкую ногу, цель жизни которого — прибыль, смысл существования — алчность. В фигуре мистера Бернса мы видим удачную карикатуру на образ безжалостного капиталиста. Как и всякий успешный сатирик, Гроенинг способен предложить нам острую критику капиталистического мировоззрения, преувеличивая или подчеркивая его особенности. Иными словами, в мистере Бернсе мы видим логический итог капиталистического мировоззрения, не связанного нравственными или социальными обязательствами. И все же мистер Бернс — не просто олицетворение капиталистической алчности, но полноценный самостоятельный персонаж, который порой испытывает беспокойство или даже экзистенциальную тоску из-за своих хищнических капиталистических махинаций. Если развить мысль, то, проводя аналогию с Бернсом, можно утверждать, что персонаж Мардж — это пародия на обобщенный культурный идеал жены и матери, сложнейший розыгрыш, имеющий целью в конечном счете разоблачить бессмысленный характер ее ролей. Без сомнения, такая точка зрения имеет свои плюсы.
