Русская философия смерти. Антология - Коллектив авторов (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗
С этой точки зрения смерть есть великое благо. Жизнь наша ограничена именно потому, что мы способны дожить до чего-нибудь, что можем стать вполне человеком, смерть же не дает нам пережить себя.
Прот. Павел Светлов. Христианская вера в бессмертие
«Не хощу вас, братие, неведети о умерших, да не скорбите, яко же и прочии, неимущии упования», – говорит нам ап. Павел (1 Сол. IV, 13). Здесь он разумеет под не имеющими упования язычников, хотя и веровавших в Бога и даже бессмертие души, однако не знавших о победе над смертью, которую дал нам Иисус Христос. Но что сказать о неверующих в Бога и бессмертие? Они заживо становятся добычею всех ужасов смерти, а не одной только скорби, всецело объятые мраком и холодом могилы, ничем не защищаемые от них. Бессильный и беззащитный, в смущении, страхе и тревоге стоит неверующий перед могилою, – и холодная, немая могила не дает ответа на его тревожные вопросы: что там ожидает нас, есть ли что там, или все уничтожается червями?. Для неверующего ума могила всегда была и останется в окружающем его океане тайн самою страшною, мучительною тайною. Еще не так давно, в лице материализма неверие сделало попытку покончить с этою досадною тайною и вместе с самым страхом смерти наивным догматическим уверением, что в природе нет ничего, кроме вещества или материи с ее силами, и что душа есть лишь одна из форм материальной энергии… Напрасная попытка! Серьезная, точная наука (психология) пришла к твердому убеждению в самостоятельности и независимости духовных явлений от физических и невозможности их смешения; по мере успехов знания наука в настоящее время мало-помалу возвращается к старому общечеловеческому объяснению начала и сущности душевной жизни, к признанию души в качестве духовной, самостоятельной, простой и бессмертной сущности1. Очевидно, что в таком понимании душа не может быть смертною: как простая, неделимая, она не может уничтожаться, разрушаться; как самобытная и независимая по своему происхождению от тела, душа может существовать вне или без тела; отсюда возможной становится загробная будущая жизнь. Наконец, как сущность вообще, душа не может уничтожиться, перейти во что-либо другое, исчезнуть. Вывод остается тот же, если мы будем представлять душу не сущностью (субстанцией), а силою наряду с другими силами в природе, как электричество, свет, тяжесть и т. п. Слово Божие говорит нам: по множеству могущества и великой силе у Господа ничто не выбывает (Ис. XI, 26). Ничто не выбывает, не пропадает в творении Божием, в природе, говорит нам и сама наука о природе законов сохранения или превращения вещества и энергии в природе. Закон сохранения энергии в природе гласит, что количество энергии в природе всегда одинаково. Когда какая-либо сила перестает действовать, то она не уничтожается, но переходит или изменяется в другую силу и сохраняется под формою другой силы. Все это применимо и к психической энергии. И здесь, в духовной жизни, мы видим действие того же закона превращения энергии; так мысль, исчезая, всплывает на поверхности сознания в форме чувства; чувство, по-видимому исчезнувшее, возрождается под видом желания и т. д.; все же и всякие формы психической энергии, весь запас ее с детства до старости хранится в душе под одною формою памяти… Но вот гаснет и память в старце, а с нею, по-видимому, и остатки жизни, вся энергия… Но это только по-видимому и на короткое время, на последнее мгновение земной жизни, чтобы раскрыться под новою высшею и просветленною формою духовной жизни и силы в вечности2, – там, где все возможности ограниченно-тварного бытия превращаются в истинную действительность, где, выражаясь научным языком, вся потенциальная энергия человеческой души принимает форму кинетической. Итак, вот данные науки, говорящие в пользу нашей веры в бессмертие. Наука не имеет ничего возразить против нее, но многое добавляет за нее к тем доказательствам бессмертия, которые выработала верующая философская мысль для оправдания веры в бессмертие перед неверием. На наших глазах совершается знаменательный поворот в науке от материализму к идеализму, и сама наука встает на защиту христианской веры. В марте 1895 г. в центре европейской научной жизни, в Парижском университете, проф. Арман Сабатье от имени науки, стоящей на почве эволюционизма, выступил с рядом лекций на защиту христианского учения о личном бессмертии… Быть может, задача, которую взял здесь на себя ученый, выходит за пределы науки, но важно то, что наука в настоящее время начинает становиться в правильные отношения к христианскому учению о бессмертии. Если бы наука отказалась подтвердить это учение, то она не откажется признать себя бессильною опровергнуть или отвергнуть учение о бессмертии.
Да, бессмертие возможно, мы не вправе утверждать уничтожение души, когда видим уничтожение только тела, – вот что должен сказать всякий добросовестный неверующий от имени науки и не изменяя ей! Но как мало признания этой возможности бессмертия для душевного спокойствия перед грозным, душу подавляющим призраком смерти, перед фактом грубой, очевидной действительности, торжествующей над нашими мыслями и идеалами! Бессмертие возможно, бессмертие желательно, но действительно ли оно есть, и есть ли что за гробом, – вот вопрос, с решением которого мы поднимаемся над признанием простой возможности до веры в бессмертие, до признания его действительности, вместе делаем шаг вперед в разрешении самой тайны смерти. Но эта вера дается нам только в христианстве с его учением о действительном существовании сверхчувственного невидимого мира, о посмертном воздаянии, о блаженной жизни праведных и мучении грешников за гробом, о воскресении мертвых и многим другим, а в особенности учением о воскресении Христовом. Учением о воскресении И. Христа наша вера в бессмертие, посмертное продолжение жизни возводится на высшую ступень уверенности, твердого знания, основанного на факте: ведь И. Христос воскрес как первенец из мертвых, то есть как первый из людей, и Его воскресением положено фактическое начало воскресению всех людей, начало победе жизни над смертью! «Если мы веруем, – говорит Апостол, – что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» (1 Сол. IV, 14). «Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших» (1 Кор. XV, 20; ср. 2 Кор. IV, 13–14). Таким образом, в христианской религии вера в бессмертие возводится на степень знания и притом не отвлеченного, а научного, эмпирического: она утверждается на историческом факте, достоверность которого может быть показана настоящим научным историческим методом. Здесь общечеловеческая вера в бессмертие из области чаяний и гаданий вступает в область научного исторического знания.
Да, и неверующие должны будут согласиться, что наша вера зиждется на прочной основе. Но они не знают, что у этой веры есть еще более твердые основы, чем внешний исторический факт, хорошо засвидетельствованный историей. Как бы ни был хорошо засвидетельствован факт Воскресения Христова, как всякий другой исторический факт, однако сила его неизбежно ослабляется временем, дальностью исторической перспективы. Как бы ни были хороши также доводы наши в пользу бессмертия, однако же с доводами мы не выходим из области рассудка; но какой рассудок может устоять против грозной силы факта, каким является смерть? Какая вера не померкнет во мраке и холоде могилы? Вера, основанная хотя бы и на хороших доводах, не будет ли тою верою, о которой один из наших верующих поэтов сказал, что даже «и вере могила темна»?.
Очевидно, не этою, а иною, высшею верою дается нам то торжество над смертью, примерами которого полна христианская жизнь в ее истинных представителях. Без колебаний и тревоги, спокойно, даже с радостью здесь встречают смерть как начало, а не конец жизни, как переход к иной, высшей, лучшей действительности, как выход из мира призраков и грез, где все проходит и разрушается, в мир истинной реальности. Что нам кажется отрицанием жизни, – смерть, здесь признается началом жизни, а что мы наивно называем жизнью, здесь называется сном и даже смертью. «Мы желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа» (2 Кор. V, 8); «имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше» (Фил. I, 22), «ибо для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (21) – вот язык, каким говорит о смерти истинная вера в бессмертие, равная уверенности, твердому убеждению или знанию! В торжестве своем над смертью вера эта поднимается даже до отрицания реальности этого ужасного факта, который своею тяжестью придавливает неверующую душу. Смерть – ничто, она не способна ничего отнять у того, кто имеет жизнь; жизнь сильнее смерти и собственно смерти нет, потому что нет конца жизни, уничтожения! Вот странный язык, непонятный, может быть, неверию, но подлинный язык истинной веры! Чем же питается такая вера? Что дает нам силу такого, мало сказать, спокойствия и мужества, – нет, силу дерзкого отрицания всеподавляющей смерти? Чем зрелище или факт грубого торжества материи над духом, смерти над жизнью превращается в пустой, ничтожный призрак? Не чем иным, как силою противоположного факта, который противопоставляет ему верующий христианин. Таким фактом, пред которым бледнеет самая смерть, является жизнь. Верующий в Сына Божия и имеющий Сына Божия имеет жизнь (1 Иоан. V, 12), он пребывает в жизни, он живет – и ничто не в силах отнять у него эту жизнь, поколебать ее, а вместе с тем поколебать или отнять веру в бессмертие, то есть жизнь. Тут более веры: тут знание, основанное на опыте, на жизни. Для живущего нет и не может быть вопроса о том, есть ли жизнь; он знает, что есть эта жизнь, истинная, некончающаяся жизнь, потому что он сам живет. И доказательство или свидетельство об этой жизни он имеет в себе самом: верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом… Свидетельство сие состоит в том, что Бог даровал нам жизнь вечную, и сия жизнь в Сыне Его (1 Иоан. V, 10–11). Вот, братия, что дает нам силу отрицания смерти, торжество над нею: жизнь, дарованная нам во Христе (Рим. VI, 23). Поистине только жизнью побеждается смерть, и у кого нет этой жизни, тот в жалком бессилии падает перед смертью, придавленный ею.
