Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского - Гоббс Томас (читать книгу онлайн бесплатно без TXT) 📗
Вечность естественных законов. Естественные законы неизменны и вечны. Ибо несправедливость, неблагодарность, надменность, гордость, криводушие, лицеприятие и остальные пороки никогда не могут стать правомерными, так как никогда не может быть, чтобы война сохраняла жизнь, а мир ее губил.
И легкость их соблюдения. Так как эти самые законы обязывают лишь к желанию и к усилиям, я имею в виду непритворные в неизменные усилия, то их легко соблюдать. Ибо там, где законы требуют лишь соответствующих усилий, тот, кто делает усилия в направлении их выполнения, исполняет их, а тот, кто исполняет закон, справедлив.
Наука об этих законах является истинной моральной философией. И наука об этих законах есть истинная и единственная моральная философия. Ибо моральная философия есть не что иное, как наука о том, что такое добро и зло в поступках и в человеческом обществе. Добро и зло суть имена, обозначающие наши расположения и отвращения, которые различны в зависимости от различий характера, привычек и образа мыслей людей. И разные люди различаются между собой своими суждениями не только в отношении ощущений, именно в отношении того, что приятно и что неприятно вкусу, обонянию, слуху, осязанию и зрению, но также и в отношении того, что сообразно или несообразно с разумом в человеческих действиях. Мало того, тот же самый человек в разное время различен, и в одно время он хвалит, т. е. называет добром, то, что в другое время он хулит и называет злом. Отсюда возникают диспуты, споры и в конце концов война. И поэтому до тех пор, пока человек находится в естественном состоянии (которое есть состояние войны), мерой добра и зла являются его личные влечения. Следовательно, все люди согласны в том, что мир есть добро, и в силу этого добром, т. е. моральными добродетелями, являются также пути или средства к миру, каковы (как я показал ранее) справедливость, признательность, скромность, беспристрастие, прощение и все остальные естественные законы; противоположные же качества суть порок, т. е. зло. Наука же о добродетели и пороке есть моральная философия, и поэтому истинное учение о естественных законах есть истинная моральная философия. Однако, хотя философы-моралисты признают указанные добродетели и пороки, они все же не видят, чем первые хороши; не понимая, что добродетели должны быть прославлены как средства мирной, общительной и удобной жизни, они усматривают все их значение в умеренности страстей, как будто бы не причина, а степень дерзновения составляет мужество или же не причина, а размер дарения составляет щедрость.
Эти предписания разума люди обычно называют законами, что, однако, не соответствует их сущности. Ибо эти предписания суть лишь заключения или теоремы относительно того, что ведет к сохранению и защите людей, между тем как закон в собственном смысле означает предписание того, кто по праву повелевает другими. Однако, если мы рассматриваем эти теоремы как возвещенные Богом, повелевающим по праву всем, тогда они правильно названы законами.
Глава XVI
О личностях, доверителях и об олицетворенных вещах
О личности. Личностью является тот, чьи слова или действия рассматриваются или как его собственные, или как представляющие слова или действия другого человека или какого-нибудь другого предмета, которым эти слова или действия приписываются поистине или посредством фикции.
Личность естественная и искусственная. Если слова или действия человека рассматриваются как его собственные, тогда он называется естественной личностью. Если же они рассматриваются как представляющие слова или действия другого, тогда первый называется вымышленной, или искусственной, личностью.
Откуда произошло слово «личность». Слово личность (person) латинское, вместо которого греки имеют слово лоосгылоу, обозначающее лик или вид, подобно тому как латинское persona обозначает наряд или внешний вид человека, представляемого на сцене, а иногда специально ту часть этого наряда, которая скрывает лицо, например маску. С театральных подмостков это название было перенесено на всякого, представляющего речь или действие как в судилищах, так и в театрах. Личность, таким образом, есть то же самое, что действующее лицо как на сцене, так и в жизненном обиходе, а олицетворять – значит действовать или представлять себя или другого, а о том, кто действует за другого, говорится, что он носит его личность или действует от его имени (в каковом смысле применяет это слово Цицерон, когда говорит: «Unus sustineo tres personas: mei, adversarii et judicis», т. е. «Я ношу три личности: мою собственную, моего противника и судьи») и называется в разных случаях различно: представитель, заместитель, наместник, поверенный, депутат, прокуратор и т. п.
Представитель. Доверитель. Полномочие. Что касается искусственных лиц, то слова и действия некоторых из них признаются как свои теми, кого они представляют. И тогда личность является представителем, а тот, –кто признает своими его слова и действия, есть их доверитель. В этом случае представитель действует по полномочию. Ибо доверитель в отношении, действий есть то же самое, что собственник – по-латыни dominus, в отношении имущества и владения. И подобно тому как право владения называется властью, так право производить какое-нибудь действие называется полномочием; так что под полномочием всегда понимается право производить какой-нибудь акт, а сделать по полномочию – значит сделать по поручению или с разрешения того, кому это право принадлежит.
Соглашение по полномочию связывает доверителя. Отсюда следует, что если представитель заключает соглашение по полномочию, то он этим связывает доверителя в не меньшей степени, чем если бы последний сам заключал это соглашение, и не в меньшей степени обязывает его ко всем вытекающим из согласия последствиям. Поэтому все, что было сказано раньше (в главе XIV) о природе соглашения между двумя людьми непосредственно, верно также и в том случае, когда это соглашение заключено их представителями или поверенными, имеющими от них полномочия, но лишь постольку, поскольку простираются эти полномочия.
Поэтому тот, кто заключает соглашение с чьим-либо представителем, не зная, каковы его полномочия, делает это на свой страх и риск. Ибо никто не обязывается соглашением, на заключение которого он не давал полномочий, а следовательно, соглашением, заключенным против его полномочий или сверх данных им полномочий.
Но не представителя. Если представитель по приказанию доверителя делает что-либо против естественного закона, то в случае наличия предварительного соглашения о повиновении со стороны представителя нарушителем естественного закона является не представитель, а доверитель, ибо хотя действие противоречит естественному закону, однако не это действие, а, напротив, отказ от его совершения был бы против естественного закона, запрещающего нарушать соглашения.
Полномочия предъявлены доверителем. Если кто-либо заключает соглашение с доверителем при посредстве представителя, не зная размера полномочий последнего и лишь поверив ему на слово, то, в случае если он на запрос, обращенный к доверителю о пределах полномочий представителя, не получил ясного ответа, его обязательство прекращается. Ибо соглашение, заключенное с доверителем, недействительно при отсутствии подтверждения со стороны последнего. Если же тот, кто заключает подобное соглашение, знал заранее, что ему нечего ожидать другого подтверждения, кроме заявления представителя, тогда соглашение действительно, ибо в этом случае представитель становится доверителем. Поэтому в случае действительности полномочий соглашение обязывает доверителя, если же полномочия фиктивны, соглашение обязывает лишь представителя, так как последний сам становится в данном случае на место доверителя.
Вещи представляемые – неодушевленные. Имеются некоторые вещи, которые не могут быть представляемы на основе фикции. Неодушевленные вещи, как церковь, больница, мост, могут быть представлены ректором, начальником, смотрителем. Однако неодушевленные вещи не могут быть доверителями, а потому и не могут давать полномочий своим представителям. Однако эти представители могут быть уполномочены сохранять эти вещи их собственниками или управляющими вещей. Вот почему такие вещи не могут быть представляемы до учреждения какого-нибудь гражданского правительства.
