Уставы небес, 16 глав о науке и вере - Ирхин Валентин Юрьевич (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
1. Мишна (высказывания Танаев - первых Мудрецов) обладают неоспоримым авторитетом и рассматриваются как аксиомы. Высказывания Амораев (Мудрецов, живших после завершения Мишны) предыдущего поколения не могут оспариваться Амораями последующего поколения.
2. Высказывания Мишны предельно точны и заранее учитывают все моменты, которые могут возникнуть при сравнительном и логическом анализе. Любое высказывания Мишны может служить основанием для доказательства в любой области знания. Любые случайности даже в лексике и фразеологии невозможны, и получать информацию можно из стилистических и грамматических особенностей.
3. Все расходящиеся мнения имеют общую основу.
4. Каждое слово источника имеет смысл и несет информацию, одно и то же слово и оборот речи не повторяются без особых причин (А. Штейгзальц, Введение в Талмуд).
Такой подход может иметь и практические применения (юриспруденция, где важную роль играет система прецедентов).
Не вывел ли р. Ионатан триста юридических решений из стиха "имя жене его Мегетавеель, дочь Матреды, сына Мезагава" (Бытие 36:39)...? (Зогар 2.145)
В частности, Талмудом заинтересовались японские практики бизнеса.
Как уже говорилось, для европейской цивилизации более привычна аристотелева логика. В согласии с "Метафизикой" Аристотеля Фома Аквинский утверждал:
Только то исключено из всемогущества Бога, что противоречит сущности разума (!), а именно, что нечто одновременно существует и не существует или что бывшее стало небывшим.
С другой стороны, многие средневековые схоласты не чувствовали себя скованными законами аристотелевой логики и даже законом противоречия. Св.Петр Дамиани (1007-1072; к нему восходят слова "философия - служанка теологии") писал:
Вот, к утверждению, что Бог не может восстановить деву после падения, будто бы последовательно, прибавляют: разве Бог может сделать так, чтобы бывшее стало небывшим? Как если бы раз [навсегда] было установлено, что если дева порочна, уже более невозможно стать ей чистой. Что, конечно, по отношению к природе истинно и правомерно утверждать; не может быть, чтобы одному и тому же чего-либо случилось и быть, и не быть [одновременно]. Ведь одно другому противоположно, так что если одно, другого быть не может ... Однако эта невозможность ... никак не касается божественного всемогущества. Ведь тот, кто дал начало природе, легко, если пожелает, устраняет природную необходимость (О божественном всемогуществе).
В этом смысле можно сказать, что схоластика, в отличие от философии Аристотеля, выдержала соревнование с упомянутыми выше логическими построениями буддистов. Позднее на подобные темы много размышлял Декарт:
Но я не думаю, что о какой бы то ни было вещи можно утверждать, что Бог не мог ее сделать; так как основание истины и блага зависит от его всемогущества, то я не посмел бы даже сказать, что существует гора без долины или что один и два не составляют трех; я скорее скажу, что Он дал мне такой разум, который не мыслит горы без долины и не видит другой суммы единицы и двух, как три.
Бог был так же свободен сделать так, чтобы все линии, проведенные из центра окружности, не были равны, как и не творить мир (цит. по книге Л. Шестова "Афины и Иерусалим").
Вот как комментирует эти мысли Декарта современный философ:
Проблема состоит в том, может ли Бог создавать мир таким образом, что его структура, его строение превосходили бы наши возможности понимания... Мы не можем вводить понятие Бога как представление, как элемент нашей структуры философского размышления, если мы в чем-то его ограничиваем и приписываем ему необходимость создавать только такой мир, который мы можем понимать. Мы должны допустить, что он может создать любой мир, в том числе и тот, в котором три угла треугольника не были бы равны двум прямым и где были бы горы и не было бы долин. А в нашем мире, по определению, если есть гора, то есть и долина... Но мы не можем некоему процессу творения или некоей творящей силе предписать ограниченность нашего мышления. По Декарту, если есть богохульство, то высшее богохульство - пытаться мыслить вместо Бога. Рассуждать: вот это возможно, а это невозможно или это имеет такую-то цель (М. Мамардашвили, Картезианские размышления, с. 58).
Во многих традиционных подходах критерий истины - авторитет (в частности, таков критерий истины в трудах Генона: он знает, поскольку является посвященным, то есть прошел соответствующие ступени "инициации"). Подобный критерий является самосогласованным и не подлежит рациональной критике: всегда можно сослаться на недостаточную компетентность критикующих и их низкий статус в иерархии (в рамках такой логики подобные аргументы действительно серьезны). К сожалению, в реальной истории скорее приходится считаться с непогрешимым авторитетом различных вождей и, шире, "начальства", а не мистиков-интеллектуалов:
Лучше любых аргументов и доводов мировоззрение защищает полиция (С. Лем, Звездные дневники Ийона Тихого).
Впрочем, вопрос о роли мистиков в таком историческом процессе тоже не столь прост (см., напр., Л. Повель, Ж. Бержье, Утро магов, Киев: София, 1994; Н. Гудрик-Кларк, Оккультные корни нацизма, Евразия, 1993).
В вопросах о хронологии событий, авторстве священных книг и т.д. научная историческая истина не обязательно совпадает с религиозной традицией. Однако последняя основана вовсе не на слепой вере, а на более глубоких уровнях реальности.
Взгляд науки - это всегда взгляд извне... С точки зрения научной критики, Сефер Йецира (мистический трактат, повествующий о структуре Мироздания) была написана не раньше V века н.э. Таков результат источниковедческого анализа... Еврейская традиция утверждает, что автором этой книги был патриарх Авраам (согласно традиции, он родился в XIX веке до н.э.). В Сефер Йецире есть одно загадочное место, на которое, как нам кажется, никто не обращал должного внимания. Там сообщается, что центральное положение на небосводе занимает созвездие Дракона ("Дракон - словно Царь на престоле"). Как известно, в центре звездного места находится Малая Медведица (небесный свод вращается вокруг ее альфы). Однако, согласно астрономии, земная ось в результате прецессии меняет свое направление. И примерно четыре тысячи лет назад центральное положение в звездной картине мира занимала альфа Дракона (М. Кравцов, в кн. Зогар).
Остановимся теперь на вопросе о личном познании в рамках мистического опыта. Проблема его подлинности детально разрабатывалась в практике православного монашеского умного делания (безмолвной молитвы), см. сборник отрывков из сочинений греческих отцов "Добротолюбие". Основные принципы "техники безопасности" здесь - трезвость и смирение, отклонение возникающих образов, следование указаниям наставника. С другой стороны, руководство "Духовные упражнения" крупного католического мистика и основателя ордена иезуитов св.Игнатия Лойолы основано на медитации с понимаемыми иконографически образами (например, распятого Христа). Сравнение этих подходов проведено в книге "Синергия". Следует отметить, что противоречия между ними не настолько радикальны, как это часто считается (кстати, один из составителей "Добротолюбия", афонский монах Никодим Агиорит перевел на греческий и "Духовные упражнения"). В частности, практика Лойолы, как и "умное делание", подразумевает глубокое смирение и с самого начала предлагаются "правила для ощущения и распознавания различных движений, возбуждаемых в душе; хороших, чтобы их принимать, и дурных, чтобы их отбрасывать". Здесь вовсе не строятся образы Бога, а "в размышлении о предмете невидимом... рекомендуется душу свою вообразить в тленной плоти".
В книге "Старец Силуан", содержащей жизнеописание и поучения афонского православного подвижника нашего века, в отношении духовных явлений утверждается принцип "Не отвергай и не принимай":
