Эпикур - Шакир-заде Аддин Садриддинович (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
После этого, обращаясь к чувствам внешним и внутренним, — ибо таким путем получится самое надежное основание достоверности, — следует постигнуть, что душа есть состоящее из тонких частиц тело, рассеянное по всему организму, очень похожее на ветер с какой-то примесью теплоты, и в одних отношениях похожее на первое (т. е. на ветер), в других — на второе (т. е. на теплоту). Есть еще часть (души), которая по тонкости частиц имеет большое отличие даже от этих самих и по этой причине более способна чувствовать согласно с остальным организмом. Обо всем этом свидетельствуют силы души, чувства, легкая возбудимость [способность к возбуждению], процессы мышления и все то, лишаясь чего мы умираем. Далее, следует держаться мнения [убеждения], что душе принадлежит главная причина чувства; / однако она не получила бы его, если бы не была прикрыта остальным организмом. А остальной организм, доставивший ей эту причину, и сам получил участие в таком случайном свойстве от нее, — однако не во всех свойствах, которыми она обладает: поэтому, когда душа удалится, организм не имеет чувства: ибо он сам в самом себе не имел этой силы, но доставлял ее другому, происшедшему с ним одновременно, существу; а последнее, благодаря силе, развившейся в нем в результате движения (атомов в душе), сейчас же [непосредственно, без внешнего влияния] производило для себя способность чувствовать и сообщало ее и телу вследствие соседства и согласия в движении, как я уже сказал. / Поэтому, пока душа пребывает в теле, она никогда не лишится чувства, хотя потеряна какая-нибудь другая часть тела; напротив, какие части самой души не погибнут, когда то, что покрывало их, будет уничтожено — все ли, или какая-нибудь часть его, — душа, если продолжает существовать, будет иметь чувство. А остальной организм, хотя и продолжает существовать, — весь ли, или в какой-нибудь части, — не имеет чувства, когда удалилось то количество атомов, как бы ни было оно мало, которое составляет природу души. Затем, когда разлагается [разрешается] весь организм, душа рассеивается и уже не имеет тех же сил и не совершает движений, так что не обладает и чувством. / И действительно, невозможно представить [вообразить], чтобы она чувствовала, если не находится в этом организме и не может производить эти движения, когда окружающий ее покров не таков, как тот, в котором она теперь находится и производит эти движения. / Далее, следует ясно понимать еще и то, что слово «бестелесное» в наиболее обычном значении своем употребляется о том, что может мыслиться как нечто самостоятельное. Но самостоятельным нельзя мыслить что-нибудь иное бестелесное, кроме пустоты; а пустота не может ни действовать, ни испытывать действие, но только доставляет чрез себя движение [возможность движения] телам. Поэтому говорящие, что душа бестелесна, говорят вздор. Ибо она не могла бы ничего делать или испытывать действие, если бы была таковою; однако оба эти (случайные) свойства ясно различаются по отношению к душе. / Итак, если результаты всех этих рассуждений о душе сводить к чувствам внутренним и внешним, помня о том, что было сказано вначале, то можно будет видеть, что они включены в общие формулы в достаточной степени для того, чтобы на основании их надежно исследовать [изучать] и частности системы.
Далее, что касается формы, цвета, величины, тяжести и всего прочего, что говорится как о постоянных свойствах тела, принадлежащих [присущих] или всем телам, или видимым и познаваемым чрез чувственное восприятие этих свойств, то не следует предполагать [думать] ни того, что эти свойства суть самостоятельные сущности [независимые субстанции],— ведь это невозможно вообразить, — / ни того, что они вовсе не существуют, ни того, что они суть какие-то другие бестелесные субстанции, присущие телу, ни того, что они суть части тела; но надо предполагать [думать], что все тело, хотя в целом [во всем своем составе] обязано своим постоянным существованием всем этим свойствам, однако не в том смысле, что оно сложилось из этих свойств, снесенных вместе— подобно тому как бывает, когда, например, из самих частиц составляется большее собрание, будут ли это первоначала, или части целого, меньшие этого целого, каково бы оно ни было, — но только, как я говорю, всем этим свойствам тело обязано своим постоянным существованием. Все эти свойства имеют свои специальные возможности быть познаваемыми и различаемыми [познаются отдельно и различаются], если только целое сопутствует им и никогда от них не отделяется, но вследствие совокупного представления свойств имеет название тела. /
Далее, у тел часто бывают однако не постоянно сопутствуют им <случайные свойства, относительно которых не следует предполагать ни того, что они вовсе не существуют, ни того, что они имеют природу целого тела>, ни того, что они относятся к числу предметов невидимых, ни того, что они бестелесны. Поэтому, употребляя это слово в наиболее обычном значении его, мы делаем ясным, что случайные свойства не имеют ни природы целого, которое мы, беря его в совокупности, называем телом, ни природы свойств, постоянно сопутствующих ему, без которых невозможно представлять тело. Но, так как целое сопутствует этим свойствам, то каждое из них, вследствие некоторых актов [действий] мышления, может быть названо так, / но только в тот момент [в тех случаях], когда каждое из них мы видим проявляющимся в теле, потому что случайные свойства не постоянно сопутствуют телу. И не должно изгонять из области сущего эту очевидность [это очевидное явление] на том основании, что она [оно] не имеет природы целого, с которым она [оно] соединена [-о], и природы постоянно сопутствующих свойств; и не следует думать, что они существуют самостоятельно [независимо],— потому что и это невозможно представить ни по отношению к ним, ни по отношению к постоянным свойствам, — но, как и показывает чувственное восприятие, все их должно считать случайными свойствами в телах [тел], не постоянно сопутствующими им, и, с другой стороны, не имеющими самостоятельного [независимого] положения природы; но они рассматриваются так, как само чувственное восприятие показывает их своеобразие [своеобразный характер]. /
Далее, следует хорошо [ясно] помнить еще вот что: время не должно исследовать так, как остальные свойства, которые мы исследуем в предмете, сводя их к общим представлениям [понятиям], созерцаемым у нас самих; но должно руководиться непосредственным впечатлением, согласно с которым мы говорим о долгом или коротком времени, и исследовать это впечатление, прилагая его ко времени, как прилагаем его к другим предметам. Не следует брать, взамен обычных, другие выражения, считая их лучшими, а должно употреблять о нем [о времени] те самые слова, которые имеются; не должно говорить относительно времени, будто что-либо другое имеет одинаковую природу с этим особенным понятием, — и это делают некоторые, — но следует обращать мысль главным образом на то лишь, с чем мы связываем это особенное понятие и чем его измеряем. / И в самом деле, не нуждается в дальнейшем доказательстве, но только в размышлении [соображении] то обстоятельство, что мы связываем время с днями и ночами и с их частями, а равно и с чувствами и отсутствием чувств, с движениями и покойным состоянием, и в связи с этим последним мы думаем об этом самом понятии как об особом каком-то виде случайного свойства, вследствие чего и называем его временем.
В добавление к тому, что сказано выше, следует думать, что миры и всякое ограниченное сложное тело, во всем своем протяжении имеющее вид, сходный с предметами, которые мы видим, образовались из бесконечности, причем все эти предметы, и большие и меньшие, выделились из особых скоплений материи; и что все опять разлагается — одно быстрее, другое медленнее, одно вследствие воздействия таких-то причин, другое — таких-то. / Кроме того, не следует думать, что миры образовались, имея необходимо одну форму, <но однако не всякую форму. Далее, следует думать, что во всех мирах есть живые существа, растения и другие предметы, которые мы видим в этом мире>. Ибо никто не может доказать, что в таком-то мире могли быть заключены и могли не быть заключены такие-то семена, из которых составляются живые существа, растения и все остальные предметы, которые мы видим, а в таком-то мире они не могли бы быть. /
