Происхождение и развитие сознания - Нойманн Эрих (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Этот
миф Маори о сотворении содержит все элементы той стадии в эволюции человеческого сознания, которая следует за стадией господства уробороса. Разделение Прародителей Мира, расщепление единства на противоположности, создание неба и земли, верха и низа, дня и ночи, света и тьмы —деяние, являющееся чудовищным преступлением и грехом — все моменты, которые по отдельности встречаются в большом количестве мифов, здесь слиты воедино. Фрезер пишет об этом разделении Прародителей Мира:
"То, что небо и земля первоначально были соединены вместе - широко распространенное убеждение примитивных народов; небо либо прямо лежало на земле, либо было немного приподнято над ней, и между ними не было достаточно места, чтобы люди могли ходить выпрямившись. Там, где такие верования господствуют, нынешнее возвышение неба над землей часто приписывается могуществу какого-нибудь бога или героя, который так толкнул небосвод, что тот взмыл вверх и с тех пор так там и остается". [2]
В
другом месте Фрезер интерпретирует кастрацию первичного отца как разделение Прародителей Мира. В этом мы видим обращение.! к первоначальному уроборическому состоянию, когда небо и земля* считались "двумя матерями".
Снова и снова мы возвращаемся к основному символу, свету, — центральному элементу мифов о сотворении. Этот свет, символ сознания и просвещения, является главным объектом космогонии всех | народов. Соответственно, "в легендах о сотворении почти всех народов и религий процесс сотворения совпадает с приходом света". [3]
Как гласит текст Маори: "Свет, свет, поиски, искания, в хаосе, в хаосе
Только в свете сознания человек может знать. И этот акт познания, сознательного различения, раскалывает мир на противоположности , ибо восприятие мира возможно только через противоположности. Мы еще раз должны подчеркнуть, что символизм мифов помогая нам понять соответствующие стадии развития человека, не является философией или абстрактной теорией. Точно также поднимаются из глубин психики и скрывают свое значение проницательному толкователю произведение искусства и сновидение, со всей своей многозначностью, хотя достаточно часто это значение не улавливает сам художник или видящий сон. Также и мифическая форма выражения — это наивная демонстрация психических процессов, идущих в человечестве, хотя само человечество может воспринимать и передавать миф как нечто совершенно иное. Мы знаем, что, по всей вероятности, формированию мифа всегда предшествует ритуал, то есть некая церемония или последовательность действий, и, несомненно, что это действие должно идти впереди знания — бессознательное свершение перед облеченным в слова содержанием. Поэтому наши формулировки являются абстрактными выводами — иначе мы не смогли бы даже надеяться охватить многообразие имеющегося у нас материала — а не утверждениями, которые примитивный человек мог бы сознательно высказать о самом себе. Пока мы не ознакомимся с основными образами, направляющими ход человеческого развития, мы не сможем понять те вариации и ответвления, которые окружают основной путь.
Сознание равно освобождению: вот девиз, начертанный над всеми усилиями человека освободиться от объятий первичного дракона уробороса. Как только Эго определяется как центр и упрочивается по полагающемуся ему праву как Эго-сознание, первоначальная ситуация неизбежно разрушается. Истинное значение этого самоотождествления пробуждающейся человеческой личности с Эго мы можем видеть только, когда вспомним противостоящее этому состояние participation mystique,которым управляет уроборическое бессознательное. Каким бы банальным оно ни показалось, логическое утверждение личности: "Я — это я" — фундаментальное утверждение сознания, в действительности является огромным достижением. Только этот акт, посредством которого Эго становится основой, а личность отождествляется с этим Эго — каким бы ошибочным это отождествление ни оказалось позднее - создает возможность появления самоориентирующегося сознания. В этой связи нам хотелось бы снова процитировать отрывок из Упанишад:
"Вначале [все] это было лишь Атманом в виде пуруши. Он оглянулся вокруг и не увидел никого кроме себя. И прежде всего он произнес: "Я есмь"... Он стал таким, как женщина и мужчина, соединенные в объятиях. Он разделил сам себя на две части. Тогда произошли супруг и супруга". [4]
Если
, как мы видели раньше, существование в уроборосе было существованием в participation mystique,то это также означает, что пока еще не был развит какой-либо центр Эго, позволяющий установить связь мира с собой и себя с миром. Вместо этого человек был всем одновременно, и его способность изменяться была почти универсальной. Одновременно он был частью своей группы, "Красным Какаду", [5]
и воплощенным духом рода. Все, что внутри, было внешним, то есть все его идеи приходили к нему снаружи, как веления духа, колдуна, или "птицы-знахаря". Но также и все внешнее находилось внутри. Между преследуемым животным и волей охотника существовала магическая таинственная связь, точно так же, как между исцелением раны и оружием, нанесшим ее, так как рана ухудшалась, если оружие нагревали. Именно это отсутствие дифференциации и определяло слабость и беззащитность Эго, которые, в свою очередь, усиливали включенность в мир. Таким образом, вначале все было двойным и имело двойное значение, как мы видели из уроборического смешения мужского и женского, плохого и хорошего. Жизнь в уроборосе означала одновременную глубинную связь с бессознательным и с природой, между которыми существовала подвижная среда, циркулирующая в человеке, подобно току жизни. Он был захвачен этим кругообращением, этим потоком, идущим от бессознательного к миру и из мира обратно к бессознательному, и приливно-отливное движение этого потока бросало его вперед и назад в переменном ритме жизни, к которой он был открыт, не осознавая этого. Дифференциация Эго, разделение Прародителей Мира и расчленение первичного дракона освобождают мужчину как сына и открывают его свету, и только тогда он рождается как личность с устойчивым Эго.
В первоначальной картине мира человека целостность мира была нетронутой. Уроборос жил во всем. Все было полно смысла или, по крайней мере, могло стать таким. Этот мировой континуум стал распадаться на отдельные фрагменты жизни. Они выделились благодаря своей поразительной, чудесной изменчивости, и стали производить впечатление заряженных маной. Эта способность "впечатлять" являлась универсальной — то есть любая часть мира могла поразить, все было потенциально "священным" или, если говорить более точно, могло оказаться удивительным и потому наполненным маной.
Мир начинается только с приходом света (Рис.20), который устанавливает противоположность между небом и землей как основной символ всех противоположностей. До этого царит "безграничная тьма", как сказано в мифе Маори. С восходом солнца или — на языке Древнего Египта — с сотворением небосвода, отделяющего верхнее от нижнего, начинается день человечества, и вселенная со всем ее содержимым становится видимой.
По отношению к человеку и его Эго сотворение света и рождение солнца связаны с разделением Прародителей Мира и положительными и отрицательными последствиями этого для героя, разъединяющего их.
Однако существуют другие представления о сотворении как о не связанном с разделением Прародителей Мира космическом явлении, стадии в эволюции самого мира. Но даже в том варианте, который мы сейчас приведем из Упанишад, мы видим за эволюционными процессами действие фактора, затрагивающего личность, хотя в данном тексте это не акцентируется.
"Солнце — это Брахман, таково наставление. Вот его объяснение. Вначале этот [мир] был несуществующим. Он стал существующим. Он стал расти. Он превратился в яйцо. Оно лежало в продолжение года. Оно раскололось. Из двух половин скорлупы яйца одна была серебряной, другая — золотой.
