Пороги сновидения - Ксендзюк Алексей Петрович (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
Тем не менее, попытаемся сосредоточить осознание на самых непосредственных проявлениях не-делания. Как мы помним, тональ делает мир с помощью внутреннего диалога. И поэтому остановка внутреннего диалога — это пропуск в мир толтекского сновидения, в мир дон-хуановской магии.
Большинство читателей, знакомых с идеями нагуализма поверхностно, автоматически отождествляют «внутренний диалог» с «внутренним монологом» и не находят здесь принципиальной разницы. Это ошибка, которая сбивает с толку и порождает неуместную критику. Во-первых, из этого заблуждения следует, что остановка внутреннего диалога ничем не отличается от йогического «безмолвия ума», которое, как известно, сводится к прекращению ментального комментирования (внутренней речи, продуцирования визуальных, аудиальных и иных конструктов, исполняющих ту же комментирующую роль). Во-вторых, буквальное понимание термина «внутренний диалог» вызывает ложное представление, будто он осуществляется через механизм мысленной речи. Психолог, между тем, знает, что человек способен мыслить без слов, может вообще не обращаться к речи и даже не знать ее (как, например, глухонемые от рождения), — это ничего принципиально не меняет в режиме перцепции или энергетическом статусе субъекта.
Поэтому надо сразу указать на фундаментальное различие между такими психическими процессами, как «внутренний диалог» и «внутренний монолог». В случае йогического «безмолвия ума» (читта вритти ниродха) и прочих процедур, нацеленных на прекращение внутренней речи и неуправляемого мышления, следует говорить об «остановке внутреннего монолога». Диалог же, как я уже неоднократно подчеркивал, происходит между двумя «внутренними собеседниками» — сенсорными сигналами и аппаратом сборки, интерпретации этих сигналов. Эти компоненты психического поля могут находиться в отношении диалога между собой благодаря тому, что наделены некоторыми противоположными свойствами.
Выражаясь метафорически, поступающие извне сигналы всегда находятся в позиции «задающего вопрос», аппарат сборки и интерпретации — наоборот, всегда «отвечает». Вопрос и ответ образуют неразрывную пару, которая становится фактом эмпирического опыта. Нет никакого способа изменить ситуацию. Сигналы не могут «отвечать», потому что лишены семантического содержания и, значит, не способны сами по себе предстать перед нами в виде ответа. Этот нюанс ускользает от нашего недостаточно сильного осознания, ибо миг подлинного диалога слишком краток и всякий раз порождает обильный поток комментариев.
Процесс внутреннего диалога и последующего монолога проще всего проиллюстрировать на перцептивном акте узнавания. Когда в сферу нашего внимания попадает новый пучок сигналов, он становится неопределенным энергетическим импульсом, который выводит систему из равновесия и помещает ее в поле выбора. Иными словами, мы что-то видим (слышим, осязаем и т. д.), но еще не знаем, что именно. С одной стороны, это состояние психическое, и может быть названо «паузой между вопросом и ответом», с другой — это мгновение энергетической свободы, когда полевые структуры, из которых мы состоим, могут перестроиться самыми разными способами и каждый вариант имеет равную вероятность реализации.
Миг свободы заканчивается, как только немой вопрос сенсорного пучка получает ответ. Как только неопределенное возбуждение эманации превращается в оформление паттерна — модели, изготовленной и выбранной «отвечающим» тоналем. «Что это?» — «Дерево». Доля секунды, и аморфное возбуждение полевой массы становится новой формой, новой позицией системы «субъект — объект». Объект «превращается» в дерево, а субъект, бывший до этого «никаким», становится воспринимателем дерева. Хотя это звучит немного странно, мы не просто интерпретируем сигналы, мы превращаемся согласно своим интерпретациям.
Но это лишь первый шаг. «Отвечающий» не привык к лаконизму. Во-первых, он перепроверяет себя множество раз, во-вторых, он совершает колоссальное число операций с собственным ответом — помещает его в ассоциативное поле, прикладывает к нему пространственные и временные координаты, вспоминает и воображает, и, наконец, реагирует, планирует, принимает решение. Все это — уже не диалог, а монолог. Тот самый монолог, который я называю «ментальным комментированием» — с ним-то и имеет дело медитирующий йог, буддист, стремящийся к Безмолвию.
Вот почему внутренний диалог не имеет отношения к внутренней речи. Ибо речь — уже следствие диалогического акта, который можно также называть «элементарным деланием».
Совершенно ясно, что у всех людей «внутренний диалог» принципиально подобен и не зависит от сенсорных возможностей как таковых. Люди, лишенные зрения, речи или слуха, преодолевают ограничения своего сенсориума, чтобы осуществить делание, поскольку без делания субъект не только не способен функционировать в мире, он даже не может просто существовать. Становление упорядоченного осознания, формирующего нашу индивидуальность, может сталкиваться со значительными трудностями в случае ущербности, той или иной неполноты сенсорного мира, но только так человек становится человеком. В любом случае мы составляем «инвентаризационные списки» и одновременно формируем в себе участников внутреннего диалога — вопрошающую и отвечающую стороны.
Таково принципиальное различие между внутренним диалогом и внутренней речью (ментальным комментированием). Из этого легко сделать вывод, что остановка внутренней речи всего лишь очищает тональ от последствий диалогической активности, но не от самого диалога. Вот почему традиционная медитация, направленная на безмолвие ума, может привести к изменению режима восприятия лишь постольку, поскольку заторможенность периферии иногда переходит на всю массу психических процессов, включая диалогический механизм. Но в большинстве случаев тотальное торможение все же не развивается, и тогда мы имеем совокупность обычных эффектов, которая хорошо известна большинству медитаторов.
Это — высокая ясность восприятия, яркость цвета, выпуклость форм, глубина перспективы и теней. Следом за необычной интенсивностью всех перцептивных функций возникает специфическое преображение качества ментального процесса — сокращение общей массы мыслительных движений компенсируется их «плотностью». Исследователи полагают, что имеет место сворачивание синтаксических структур комментария, превращение линейного и разреженного дискурса в своеобразные сгустки, внутри которых возникают символические связи. Мышление превращается в поток инсайтов, поскольку подобие описательных моделей для всех типов опыта на этом уровне становится очевидной. Сворачивание структур ведет к упрощению и всё становится подобным всему. Из потока ярких и ясных ощущений восстает призрак экзистенциальной истины. Человек находит смысл, который не может передать обычными инструментами описания.
Я недаром употребил слово призрак. Смыслы и истины — всегда «призраки». Мистики, использующие медитацию для духовного просветления, не желают это понимать. Возбужденные силой чувства, они принимают пространство символов — пространство семантических «концентратов», созданных тоналем путем волевого уплотнения описательного языка, — за новую (разумеется, «более высокую») реальность, где Истина, Мудрость, Бытие, Свобода, Разум, Любовь и Бесконечность обретают плоть и окрашивают человеческое существование удивительными красками.
Субъективное становится объективным, и ощущение жизни порой радикально меняется. Если бы мы могли махнуть рукой на Реальность-вне-человека, ничего иного не нужно. Достаточно наблюдать, как за пучками перцептивных сигналов вырастают «идеи», за объектами перцептивного поля — универсальные законы Божественного (или просто Космического) Духа. Адепт освобождается от страдания и обретает безусловное счастье. В этом самодельном счастье нет обмана, но и истины там нет, ибо Истина — это Реальность, а Реальность порождает Трансформацию. Безмолвие ума дает покой и чувство просветления, в то время как остановка внутреннего диалога порождает всплески энергии, открывает новые перцептивные поля — беспокойную изменчивость непостижимого Бытия и трансформирующих сил.
