Абу-Наср аль-Фараби - Касымжанов Агын Хайруллович (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
В истории философии прослежена нить, ведущая от мутазилитов и в особенности от аль-Фараби через Маймонида к Спинозе. Сходство бога аль-Фараби с субстанцией Спинозы явно подчеркивается. Их пантеизм имеет общие черты: это пантеизм, который из бытия единого и бесконечного выводит Вселенную во всем ее многообразии.
Аль-Газали, как сказано выше, в особенности порицает как безбожное положение аль-Фараби о том, что всевышний знает только универсалии, но не индивидов. Вреднейшим еретическим положением он считает также положение, отрицающее телесные воздаяния и наказания. Вреднее же всего с позиции ортодоксии было признание названными философами извечности мира. Ибн-Рушд тщательно избегает открытого выражения своей позиции по вопросу о бессмертии души. Последовательно утверждая, что душа есть форма тела, он подводит к мысли о смертности души, ибо нельзя представить сохранение формы с исчезновением тела. Для подкрепления этой мысли он ссылается на текст аль-Фараби, согласно которому индивидуальное бессмертие — бабушкины сказки, ибо то, что рождается, умирает, не является бессмертным. По-своему он развивает концепцию единства человеческого мышления, утверждая, что интеллект коллективен, единствен и принадлежит всему человеческому роду.
Из проблем, оказавших влияние на развитие европейской философской мысли, особо выделяется проблема разума и ее отношения к вере, поставленная аль-Фараби, Ибн-Синой, Ибн-Рушдом. Она произвела сильное воздействие на передовых мыслителей западноевропейского средневековья, вызвала многочисленные и острые дискуссии о душе, природе знания и образовании общих понятий. Альберт Больштедтский (1206–1280), Фома Аквинский (1225–1274) и другие католические теологи писали специальные трактаты, посвященные опровержению аверроистского тезиса о единстве разума. Однако еще до этого Доминик Гундисальви (XII в.), а затем Гильом Овернский (XIII в.) пытались приблизить аль-Фараби к Августину, совмещая признание единства разума с мистическим озарением индивида со стороны бога. В целом это сближение несостоятельно, хотя кое-какие основания для него есть, учитывая непроясненность позиции аль-Фараби по вопросу о первых началах, которые то ли врождены нам, то ли действительно ниспосылаются деятельным разумом.
Ибн-Рушд специально фиксировал внимание на критике теории идей Платона Аристотелем. Концепцию «материального разума» Александра Афродизийского поддерживают и аль-Фараби, и Ибн-Сина, и аль-Газали, правда, аль-Фараби предпочитает говорить о «страдательном разуме» и связывает с этим как зависимость индивидуальной души от тела, так и ее смертность (надо подчеркнуть, непоследовательно). Аль-Газали как будто высказывается за связь души с телом, против их отделения. В действительности же такой «материализм» подчинен у него спиритуализму. Аль-Газали стремился доказать, что воскрешение в день божьего суда касается «цельного человека», т. е. не только его души, но и его тела. Соответственно воздаяния и наказания праведников и грешников в загробном мире носят вполне реальный, телесный характер.
Внутри карматского движения в IX–X вв. возникли элементы учения о «трех обманщиках» (Моисей, Иисус, Мухаммед), преднамеренно вводящих массы в заблуждение в целях обеспечения послушания. Созвучность учения карматов отношению аль-Фараби к религии не исключена, поскольку оно оказало значительное влияние на многих мыслителей Востока.
Ф. Энгельс говорил о «жизнерадостном свободомыслии» материализма XVIII в., восходящем к арабоязычным мыслителям. Гносеологический оптимизм аль-Фараби заключается в том, что уверенность в возможностях и способностях постигать мир сочетается с просветленным настроем: человек имеет космическое предназначение, и счастья ему не миновать. Напрашивается невольная параллель с Эпикуром и Спинозой. Подобно первому, аль-Фараби считает, что в достижении счастья большая роль принадлежит философии, ибо она позволяет проникнуть в сокровенные законы бытия и жить согласно им. Иногда в этой связи говорят об этическом интеллектуализме, восходящем к сократовскому максимализму: нельзя нечто глубоко знать и поступать вопреки этому знанию. Знание аль-Фараби толкует не книжно, не отвлеченно, как некую добавку к человеку. Это то, что входит в плоть человека. Из двух людей, из которых один целиком прочитал все труды Аристотеля, но не проник душой в их смысл, ограничившись их заучиванием, а другой, не прочитав Аристотеля, поступает разумно и добродетельно, согласно Абу-Насру, философом следует назвать скорее второго. Аль-Фараби видит лицемерие в использовании знания как прикрытия внутренней пустоты и животного эгоизма.
Аль-Фараби стоит у истоков арабоязычного рационализма, завершаемого Ибн-Рушдом. В философии последнего материалистическая тенденция доходит до наиболее последовательного выражения и свободомыслия. Этот конец послужил началом нового круга, в котором определенное место занимает аверроизм.
Возникший под влиянием арабоязычной философии латинский аверроизм, основанный на идеях аль-Фараби и Ибн-Рушда, стал одним из идейных компонентов философских учений итальянского Возрождения. Аверроизм входил в число передовых оппозиционных течений философской и общественной мысли средневековья. С еще большей остротой, чем в арабоязычной философии, в средневековой европейской философии противостояли друг другу два лагеря: ортодоксальные идеологи церкви и свободомыслящие, признающие приоритет разума в познании истины. Неотомисты хотели бы принизить теоретическую и культурную значимость латинских аверроистов в Падуе, Болонье, Париже. Ими сочинена легенда об искажении аверроистами образа Ибн-Рушда, который якобы был сугубо религиозным теоретиком. Неотомисты претендуют защитить самого Аверроэса в «чистоте» от его латинских последователей! И это не самое худшее. Более распространена европоцентристская версия о полной неоригинальности всего течения восточного перипатетизма, о его сплошь комментаторском характере.
Теперь имеются предпосылки и условия для воспроизведения целостного облика философа раннего восточного средневековья Абу-Насра аль-Фараби. Эти предпосылки связаны с общими успехами востоковедения и с той работой по переводу его произведений на русский и другие языки народов СССР и исследованию творчества мыслителя, которая проведена к настоящему моменту. Но и здесь предстоит сделать еще многое, чтобы воссоздать его облик во всех деталях, а главное, в исторической перспективе. Говорить об устарелости произведений прошлого — значит лишать культуру ее подлинных истоков и жизненного содержания. Аль-Фараби дорог нам пластичностью и целостностью своего мышления.
Заключение
Интерес к творческому наследию великого мыслителя Востока огромен во всем мире. Показателен тот факт, что в 1975 г. в связи с его 1100-летним юбилеем состоялись три международные научные конференции: в Москве — «Аль-Фараби и мировая цивилизация», в Алма-Ате — «Аль-Фараби и развитие науки и культуры стран Востока», в Багдаде — «Аль-Фараби и человеческая цивилизация». На этих международных конференциях ярко выявилась глубокая тенденция расширения научного и культурного сотрудничества различных народов мира в деле усвоения всего прогрессивного и демократического, созданного в духовной жизни прошлого.
Бесспорно, это будет способствовать более полному возрождению наследия аль-Фараби. Библиотеки таких городов, как Берлин, Братислава, Каир, Калькутта, Лейден, Ленинград, Лондон, Стамбул, Ташкент, Тегеран, и многих других хранят рукописи сочинений мыслителя. В библиотеке Айа София в Стамбуле хранится более десяти рукописей с шестнадцатью сочинениями аль-Фараби, в Тегеранской библиотеке — семь рукописей с четырнадцатью сочинениями, рукопись Британского музея № 425 (новый № 7518) состоит из одиннадцати трактатов. В Советском Союзе также хранятся рукописи с сочинениями аль-Фараби. В Институте востоковедения Ленинграда имеются две рукописи, из них А-266 включает десять трактатов мыслителя. В Институте востоковедения Академии наук Узбекской ССР хранится рукопись № 2385 «Маджмун расаил аль-Хукама» («Сборник трактатов мудрецов»), которая состоит из шестнадцати сочинений аль-Фараби.
