Искусство философствования - Рассел Бертран Артур Уильям (бесплатные серии книг txt) 📗
Помимо всех этих различий, существует еще и разные свидетельства (evidence). Для христианского мировоззрения подтверждением является Библия; для научного мировоззрения – это наблюдение и индукция. Наука спрашивает, на каком основании мы должны принимать то, что описано в Библии? Присутствовали ли авторы Пятикнижья при Творении? Ясно, что нет. Можем ли мы поверить, что Бог передал им истину? В этом случае мы столкнемся с большими трудностями. Библия – не единственная Священная Книга; другие религии строят иные космологии. Каким образом беспристрастный исследователь определит, какой из них поверить? Иногда Библия противоречит самой себе: в ней дается два противоречащих друг другу описания сотворения Адама и Евы; в одном месте говорится, что в ковчеге было две овцы, в другом – семь. Есть и другие трудности. Иезуит Акоста, живший в Южной Америке, был удивлен, обнаружив животных, обитающих только в этой части света, в то время как все они должны были быть с горы Арарат. Это особенно удивительно в случае с ленивцем, который столь медлителен в своих проявлениях, что вряд ли смог бы достичь Южной Америки за то время, которое прошло после потопа. Конечно, моряки могли завезти разных необычных животных из Старого света, но достопочтенный Отец так не думал, в частности в случае с ужасной акацией, обладающей невыносимым запахом. Кроме того, существует проблема ископаемых, которые, по всей видимости, доказывают, что Земля старше, чем в истории Творения. Постепенно вера в буквальную истинность истории Творения отошла на второй план, и была открыта дорога для принятия научного мировоззрения.
О далеком прошлом во времени и в пространстве наука говорит с осторожностью; она сообщает лишь наиболее вероятное знание, согласующееся с имеющимися данными, но в любой момент могут появиться новые данные, которые позволят сделать новые заключения по тому или иному вопросу. И тем не менее, общая картина навряд ли сильно изменится. Прежде чем наука ослабила авторитет теологии, та сказала свое слово, но совершенно иное: теологические истины провозглашались вечными, неизменными и несомненными. Те же, кто подвергал их сомнению, могли сгореть и на Земле, как Джордано Бруно, и уж точно сгореть, когда настанет конец света. Ни один теолог не повторит этого сегодня, но только потому, что даже непогрешимые догмы должны быть тайно изменены, чтобы выдержать штурм со стороны науки.
Тот, кто хочет стать философом, должен внимательно отнестись к изучению истории науки и, в частности, к истории ее борьбы с теологией. Любая отрасль науки, за исключением чистой математики, вынуждена была начинать с того, чтобы отстаивать свое право на существование. Астрономия была осуждена в лице Галилея, геология – в лице Бюффона. В течение долгого времени занятия научной медициной были невозможны из-за жесткой позиции церкви в отношении вскрытия трупов. Дарвин выдвинул свою теорию в более позднее время но католическая церковь и законодательство штата Теннеси до сих пор относятся к идеям эволюции с отвращением. Каждый шаг отвоеван с трудом, и каждый новый нужно будет отвоевывать, как будто поражения в прошлом ничему не учат.
Сегодня новейшая наука психология встречает сопротивление, особенно если она предпринимает опасные попытки переосмыслить концепцию «греха». В любом сообществе некоторые люди ведут себя враждебно по отношению к интересам этого сообщества, и для того чтобы общественная жизнь продолжалась, необходимо найти способы предотвращать такое антисоциальное поведение. Концепция «греха» представляет собой один из таких способов, предложенный церковью. Даже если преступник избежал полиции, ему рано радоваться, поскольку его накажет Бог. Этот метод в некоторых ситуациях действительно эффективен. Однако сегодня нам стало известно, что многие причины антисоциального поведения коренятся в психологии человека, и только лечение, проведенное психологом и устранившее эти причины, может положить конец такому поведению. Как оказалось, многое из того, что огульно называлось «грехом», является по своей природе болезнью, которую надо лечить, а не наказывать. Те же, кто защищает мнение, что некоторые «грехи» нужно лечить, а не наказывать, осуждаются ортодоксами. На самом деле, это старое противостояние науки и религии, исходящей из того факта, что психология еще молодая и незрелая отрасль науки. Но этот обскурантизм существует и в этике. Никто не пострадает от того, что мужчина женится на сестре своей умершей жены, и тем не менее церковь будет шокирована таким безнравственным поведением, поскольку она определяет «грех» не как нечто, что приносит вред, а как то, что осуждается Библией или церковью.
Теперь перейдем к методу научного исследования. Цель науки состоит в открытии общих законов, и факты ее интересуют, в основном, в той мере, в какой они представляют собой свидетельства «за» или «против» этих законов. География и история изучают те факты, которые представляют для них интерес, но ни одна отрасль человеческого знания, по крайней мере до сих пор, не считается наукой, пока в ней не открыты какие-либо общие законы. Нужно понять, что мы могли бы жить в мире, где нет общих законов, в котором сегодня мы будем есть хлеб, а завтра – камни, в котором вода в Ниагаре иногда будет падать вверх, а не вниз, а вода в чайнике будет замерзать вместо того, чтобы закипеть. Все это будет представлять трудности, но такой мир не является логически невозможным. К счастью, наш мир иной. Поразмыслив, мы понимаем, что уже привыкли к определенного рода регулярностям, например, день и ночь, лето и зима, посевная и сбор урожая и т. п. По отношению к таким вещам, которые являются неожиданными, например грозы, можно выдвинуть две гипотезы. Возможно, существуют столь сложные регулярности, что их не таи просто открыть; или же подобные явления существуют благодаря капризам каких-то богов. Последняя гипотеза была повсеместно принята первобытными людьми, а также духовенством Бостона вплоть до появления Бенджамина Франклина. Эти достойные мужья полагали, что громоотвод нечестив, это изобретение разгневает Господа, что приведет к разрушительным землетрясениям. Однако мир свидетельствует против них.
Постепенно пришли к точке зрения, что все природные явления управляются общими законами, несмотря на то, что эти законы, по сути, носят статистический характер, как в случае с мельчайшими квантовыми переходами. Иногда открыть общие законы очень трудно, что легко доказывается исследованием солнечной системы. Кеплер доказал, что Марс вращается вокруг Солнца по эллипсоидной орбите, и предположил, но не сделал окончательного вывода, что то же самое верно и для остальных планет. Затем Ньютон открыл закон гравитации, остающийся без изменений в течение более 200 лет. Мелкие несоответствия, обнаруженные Эйнштейном, привели его к практически небольшим изменениям, которые оказались революционными для теории. Закон Ньютона, принятый и сегодня, не совсем верен, несмотря на то, что ошибки в его выводах можно обнаружить только в редких случаях и только с помощью точнейших измерений. Описанное развитие физического знания может послужить примером и моделью метода научного исследования. Гипотезы и наблюдения чередуются между собой; каждая новая гипотеза требует новых наблюдений и, будучи принятой, должна объяснять факты лучше, чем предыдущая гипотеза. Но всегда остается возможным то, что для объяснения новых наблюдений потребуется новая гипотеза. Принятие новой гипотезы не означает, что предыдущая была ложной; она означает лишь то что старая гипотеза была лишь не вполне точным приближением (аппроксимацией), а ничего большего от гипотезы и не ожидается.
Философ в поиске знания, обращаясь к общепринятому научного закону, должен рассматривать его как приблизительно верный. Допустить большее было бы безрассудством.
До сих пор я обсуждал положительные аспекты предварительной философской тренировки, теперь перейдем к обсуждению ее отрицательных сторон. Когда мне было лет 15, я решил проанализировать все мои убеждения и отвергнуть их, если окажется, что в их основе лежат лишь мои предрассудки или же традиция. Будучи педантичен, я начинал с этого каждый мой день, и первое, что я подверг анализу, была возможность поражения англичан при Ватерлоо. Размышляя над этой возможностью уйму времени, я сформулировал один аргумент в защиту Наполеона: если бы он победил, то Англия вынуждена была бы ввести метрическую систему мер. Вскоре я перешел к анализу более важных вещей, таких как догмы христианской религии, которые я пытался анализировать беспристрастно, несмотря на все мое желание сохранить свою веру. На мой взгляд, подобные занятия очень полезны для того, кто желает стать философом. Это было легче осуществить, если бы вы не сами изобретали контраргументы в отношении своих предрассудков, а если бы вам их изложил человек, убежденный в этих контраргументах. Было бы замечательно, если бы во всех наших школах обучались мусульмане и буддисты, которые должны были бы защищать свои взгляды среди большинства учеников-христиан. Это могло бы уменьшить силу иррациональной убежденности с обеих сторон.
