Уставы небес, 16 глав о науке и вере - Ирхин Валентин Юрьевич (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Важность математической красоты физической теории подчеркивалась П. Дираком, предложившим свое знаменитое уравнение, описывающее электрон, исходя из эстетических и формальных соображений. Подробнее об этом говорится в главе 8, посвященной математике. Отметим лишь, что этот критерий является достаточно субъективным (скажем, тот же Дирак считал отвратительной процедуру перенормировок в квантовой теории поля; дальнейшее развитие науки показало исключительную важность концепции "перенормируемости"). В целом, наука так и не смогла выработать единый, применимый во всех ситуациях и не знающий исключений критерий истинности своих собственных утверждений. Поэтому неудивительно широкое распространение в научной среде позитивистских взглядов, когда проблема истинности подменяется проблемой "общезначимости" (но еще Галилей говорил, что в науке мнение одного может быть важнее мнения тысячи), "экономичности описания" и т.д. Хотя позитивизм можно рассматривать как по-своему естественную реакцию на слишком легковесные "натурфилософские" спекуляции в духе Гегеля (не говоря уже об Энгельсе), отрицание существования объективной истины психологически чрезвычайно неблагоприятно для успешной научной работы. Гротескный образ "того, кто управляет Вселенной", позитивиста и агностика, создан английским писателем-фантастом Д. Адамсом в романе "Ресторан в конце Вселенной":
- Вы управляете Вселенной? - выпалил Зафод. Мужчина улыбнулся:
- Стараюсь не делать этого. Вы промокли?
Зафод посмотрел на него удивленно:
- Разве не видно, что мы промокли?
- Мне представляется, что промокли. Но возможно, вы на этот счет другого мнения...
-Как ваше имя? - спросил Зафод.
- Вы думаете, у меня есть имя? Стоит ли давать имя средоточию смутных сенсорных ощущений?...
Зарнивуп вынул из кармана блокнот.
- Итак, - начал он, - вы управляете Вселенной?
- Трудно сказать, - сказал хозяин.
Зарнивуп сделал пометку в блокноте.
- Как давно вы этим занимаетесь?
- А-а, - сказал хозяин, - это вопрос о прошлом?
- Да, - подтвердил Зарнивуп.
- Как же я могу вам ответить? Разве прошлое не есть фикция, придуманная для того, чтобы объяснить различие между непосредственным физическим ощущением и состоянием ума?...
- Но там же целая Вселенная! - воскликнул Зарнивуп. - Вам не удастся уклониться от своих обязанностей, заявляя, что ее не существует!
- Я принимаю решения только о том, что касается моей Вселенной, подчеркнул хозяин. - Моя Вселенная - это мои глаза и мои уши. Все прочее не более чем слухи...
- Но те решения, которые принимаются здесь, в этой хижине, влияют на жизни и судьбы миллионов людей. Ведь это ужасно!
- Право, не знаю. Я никогда не встречал всех этих людей. Я думаю, и вы их не встречали. Они живут лишь в словах, которые мы слышим. Безрассудно говорить, что нам известно что-либо о других... У каждого у них своя Вселенная - свои глаза и уши...
- Так вы верите, что другие люди существуют? - настойчиво продолжал Зарнивуп.
- Кто знает?... У меня нет твердого мнения на этот счет...
- Неужели вы не понимаете, что от одного вашего слова зависит жизнь и смерть цивилизаций?
Правитель Вселенной прислушался к слабому звуку двигателей стартующего корабля, потом заговорил, стараясь заглушить его:
- Я никак не связан с цивилизациями. Я не жесток, - и нежно погладил кота.
- Хорошо, - не сдавался Зарнивуп, - откуда вам тогда известно, что существует этот кот?
- Я не имею об этом ни малейшего понятия. Мне просто приятно вести себя соответствующим образом по отношению к тому, кто (или что?) представляется мне котом... Знаете, я, кажется, немного устал.
В целом создается впечатление, что современная наука и тесно связанная с ней европейская философия Нового времени так и не смогли предложить убедительную альтернативу взглядам своих основоположников, которые, в сущности, отстаивали самоочевидность истины.
Что касается меня, то я никогда не сомневался в том, что истина является столь ясным трансцедентально понятием, что невозможно его игнорировать; конечно, мы всегда каким-то образом проверяем весы, прежде чем ими воспользоваться. Но об истине мы ничего не узнали бы, если бы не знали ее уже по натуре (Р. Декарт, цит. по: М. Мамардашвили, Картезианские размышления, с. 91).
Такие высказывания известны с глубокой древности:
Мы в себе самих имеем средство раскрытия лжи и доказательства истины (Пифагор).
В конечном счете, для этих мыслителей вера в способность человека познать истину коренилась в их религиозных взглядах: Бог создал мир и человека таким образом, что человек способен познать мир.
Если бы истина устанавливалась всегда впереди и мы действительно двигались бы по асимптоте к некоторой абсолютной истине, никогда ее не достигая, а имея все время лишь относительные истины, то, как вы сами понимаете, ни в одной точке этого движения никто никогда никакую истину вообще не мог бы высказать... Итак, мы двинулись. Двинулись! - требует Декарт... Двинулись в ... зазоре первичного шага мира. Потому что на первом шаге законов нет, они появятся только на втором, и нужно мыслить в зазоре между шагами... Но мыслить уже с символом, имея символ бесконечной мощи мышления. То есть символ Бога... И то, что мы можем понять, мы можем понять только духовно, то есть не по законам объекта, а по законам духа...
Нечто красиво, потому что Бог так установил... Он так сделал, и потому это истина (М. Мамардашвили, Картезианские размышления, с. 98-99, 115).
К близким выводам приходят и наиболее глубоко мыслящие современные ученые. Широко известен афоризм Эйнштейна "Бог изощрен, но не злонамерен", названный Н. Винером "больше, чем афоризмом, положением, выражающим основы научного метода" (Кибернетика и общество, с. 48; как пример идеологической борьбы лингвистическими средствами, отметим, что в этом советском издании вместо "изощрен" стоит "коварен"; по-немецки raffiniert). Имеется в виду, что мир является "честным противником" ученого и не оказывает активного сопротивления попыткам его познать: наука - это разгадывание загадки, а не война с природой.
Ученый-исследователь должен всегда проводить свои эксперименты, не боясь, что природа со временем раскроет его приемы и методы и изменит свою линию поведения (Н. Винер, там же).
В то же время, для обоснования возможности научного познания и научной истины приходится ссылаться на волю Божью.
Потребность в познании является неустранимой для религиозного человека. Разумеется, в первую очередь речь идет не о научном познании, а о познании Бога, Который и составляет единственную Истину и Реальность. Требование "поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе" прямо содержится в Новом Завете (Ин 4:23). По словам раннего учителя церкви Климента Александрийского, если бы можно было отделить познание Бога от вечного спасения и ему было бы нужно выбрать между познанием Бога и вечным спасением, он выбрал бы познание Бога (Строматы, цит. по: Л. Шестов, Афины и Иерусалим).
Религиозный подход к проблеме познания в корне отличается от позитивизма и агностицизма. За словами "Бога не видел никто никогда" (От Иоанна 1:18) в том же новозаветном стихе следует: "Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил". Еще ниже читаем:
Филипп сказал Ему: Господи! покажи нам Отца, и довольно для нас. Иисус сказал ему: столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел Отца; как же ты говоришь, покажи нам Отца? (От Иоанна 14:8-9)
Подход индуистской веданты основан на освобождении через истинное знание.
Мы отвечаем, что Брахман известен. Брахман - всезнающий и наделенный всеми способностями, чья сущностная природа есть вечная чистота, разум и свобода, - существует... Более того, бытие Брахмана известно на том основании, что он составляет "я" каждого. Ибо каждый осознает существование [собственного] "я" и никогда не думает: "я не есмь." И это "я" есть Брахман (Шанкара, комментарий к Веданта-сутре).
