Феофан Прокопович - Ничик Валерия Михайловна (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Как видно, к числу естественных законов Прокопович относит и те, которые непосредственно вытекают из инстинктивного стремления к взаимному сохранению жизни, продлению человеческого рода. В «Правде воли монаршей» среди названных законов на первое место ставится забота родителей о своих детях, которая в той или иной степени свойственна всему живому. Отметим также, что гражданское право Прокопович выводит из семейного права. Подчеркивая роль инстинктов в природном праве, он высказывает мысли, близкие Пуфендорфу, ибо среди указанных последним трех источников естественного права, а именно «общественных инстинктов», человеческого разума и воли, на первое место Феофан ставит именно инстинкты. Это обстоятельство характерно и для многих других представителей естественноправовой школы. «Прежние философы государственного права, — отмечает Маркс, — исходили в своей конструкции государства из инстинктов, — например, честолюбия, общительности…» (1, 112).
По мнению Прокоповича, сама государственная власть необходима для того, чтобы не нарушался естественный закон, чтобы держать в узде злые страсти людей, охранять человеческое сожительство. «Верховная в человецех власть, — пишет он, — сия-то есть и злострастием человеческим узда и человеческого сожительства ограда, и обережение, и заветренное пристанище. Если бы не сие, уже бы давно земля пуста была, уже бы давно исчез род человеческий. Злобы человеческие понудили человек во един общества союз и сословие собиратися, и придержащими властьми, силою, от всего народа, паче же от самого бога данною, вооруженными хранити и заступати себе как от внешних супостатов, так и от внутренних злодеев» (45, ч. III, 73). Поэтому «власть державная естественному закону есть нуждна» (49, 82). Вместе с ней для сохранения естественного закона нужны и гражданское право и законы. Отрицать их необходимость для общества, «властей не хотети, — пишет мыслитель, — есть хотети погибели человеческой» (там же, 83).
Утверждая, что «власть верховная от самого естества начало и вину приемлет», мыслитель показывает, что ее становление связано с договором, посредством которого народ передает свою волю, отрекаясь от нее, одному лицу — монарху. Но, объясняя происхождение государственной власти из общественного договора, Прокопович осознает, что подобное утверждение, по которому монарх получает свою власть из рук народа, противоречит Библии, ибо там сказано: «Несть власть, аще не от бога». Поэтому для того чтобы обезопасить свою теорию, он тут же прибавляет: «Ведати же подобает, что народная воля… бывает не без собственного смотрения божия, по божиим мановениям движима действует. И того ради вся долженства как подданных к государю своему, так и государя к добру общему подданных своих не от единой воли народной, но и от воли божией происходит» (там же, 22). Однако это разъяснение не устраняет противоречия, ибо если любая власть от бога, то и ликвидация ее и замена также происходит от бога. Прокопович избегает этого вывода, жертвуя логической последовательностью. Ведь он утверждает, что, отдав свою волю монарху, народ больше не может забрать ее у него, даже в том случае, если монарх нарушает договор и не заботится об общей пользе. По мнению Прокоповича, народ должен подчиняться, согласно договору, и хорошей и плохой власти. Договор, по Прокоповичу, имеет ярко выраженную односторонность: он обязателен только для народа. Прокопович придает своему учению крайне абсолютистский характер. Народ не может ничего повелевать своему государю, не может восстать против него, но должен беспрекословно повиноваться ему, не осуждая никаких его действий, даже насилия.
Сопоставляя договорную теорию Прокоповича и подобные теории западных мыслителей, отметим, что, по Гоббсу, формообразующий фактор власти есть передача воли каждого отдельного индивида монарху; субъектом обязанности подчинения в государстве является каждый отдельный индивид. У Прокоповича в отличие от Гоббса таким фактором выступает общая воля всего народа как определенного единства, субъектом подчинения — также весь «народ» как целое, который не расчленяется на изолированные индивиды, как у Гоббса. Здесь Прокопович ближе к Гроцию, Пуфендорфу, Буддею. Но вместе с тем есть в этой теории и такие моменты, которые сближают ее с теорией Гоббса.
Так, у Пуфендорфа договор между подданными и властителем является двусторонним, у Гроция и Буддея допускаются исключения из обязанности подчинения. У Гоббса же и Прокоповича договор между подданными и верховной властью является строго односторонним, никакого противодействия этой власти, никакого исключения из обязанности подчинения не допускается. Нарушение гражданской свободы возводится ими в принцип, любое повеление верховной власти должно беспрекословно выполняться. «Может монарх государь законно повелевати народу не только все, что к знатной пользе отечества своего потребно, но и все, что ему не понравится, только бы народу не вредно и воли божией непротивно было» (35, 26). «Чернь», восстающая против верховной власти, изображается им, в согласии с другими представителями школы естественного права, как темная и грубая стихийная сила. Он осуждает «безумных оных свободолюбцев», «свирепый бунт донской и жестокий мятеж астраханский». Власть черни для него отвратительна. «Меры в ярости не знает простолюдное свирепство, когда видит вся по воле своей» (14, 3).
Государство, которое обосновывает и защищает Прокопович, это государство эксплуататоров, оно антинародно по своей сущности, хотя и изображается как выразитель интересов всего народа, защитник его блага и пользы. Но это обстоятельство еще не осознается мыслителем.
Народ в государственно-правовой теории Прокоповича выступает исключительно как субъект обязанностей и подчинения. Передавая, согласно договору, свою волю верховной власти, он вместе с ней передает и свою суверенность. Субъектом суверенитета, согласно его учению, является только верховная власть, народ суверенитетом не обладает.
В определении обязанностей верховной власти Прокопович исходит из того же принципа общенародной пользы, что и западноевропейские мыслители, а также его единомышленники Кантемир, Татищев, Бужинский. «Всякая власть верховная, — пишет Феофан, — едину своего установления вину конечную имеет всенародную пользу» (35, 27). Идея «всенародной» пользы красной нитью проходит через все общественнополитические сочинения Прокоповича. Именно в ее реализации видит он смысл установления государственной власти. Хотя Прокопович еще не осознает классового содержания этой идеи, он уже оперирует ею как наполненной этим содержанием. С развитием социальных противоречий станет очевидным, что эта идея все больше превращается в вуаль, прикрытие для эгоистических интересов определенных классовых сил. Поэтому понятно, почему уже Сковорода отказывается от ставшей насквозь фальшивой идеи общего блага, а Радищев показывает, что за нею скрываются интересы церкви и самодержавия, которые «союзно общество гнетут». Во времена Прокоповича это обстоятельство еще не только не осознавалось, но сама идея всенародной пользы выполняла социально-прогрессивную роль, так как она использовалась для борьбы против средневекового мировоззрения, феодальной раздробленности, верховенства церковной власти. Лозунги общедемократических свобод, отражающие стремления всех прогрессивных слоев общества, используются восходящими эксплуататорскими классами, изображающими свои собственные интересы как общенародные интересы, но эти лозунги тут же выбрасываются, как только эти классы приходят к господству.
Заботу властителя о благе народа Прокопович видит в обеспечении государственной безопасности, мира, внутреннего порядка, правосудия, благосостояния и просвещения граждан. Обязанности государя, по его мнению, должны направляться на светские дела, прежде всего гражданские и военные. Проблемы войны и мира, войн справедливых и несправедливых, обращение к которым было продиктовано насущными интересами России, занимают большое место в сочинениях мыслителя, особенно в «Христовых о блаженствах проповеди толкованиях». Он страстно пропагандирует необходимость укрепления российской армии и флота, а в написанном им предисловии к «Книге устав морской» поднимает этот вопрос, по выражению Плеханова, на высоту философии истории. Подробно останавливаясь на проблеме мира и миротворения, которое входит в обязанности верховной власти, Прокопович высоко возносит и прославляет мир между народами. «Мира плоды от вне, — говорит он, — беспечалие от нашествий, и безопаснии к чуждым странам, купли ради и политических польз многих исходы и выходы. Плод же мира от внутрь, есть умаление народных тяжестей, что будет, если не будет расхищения государственных интересов… плод мира есть общее и собственное всех изобилие, что будет, если переведется много множество тунеядцев, искоренятся татьбы и разбои, и искусство экономическое заведется, плод мира есть, великих честных учений стяжание» (45, ч. III, 96).
