Тринитарное мышление и современность - Курочкина Марина (читать книги без .TXT) 📗
Человек как духовная сущность - это Божественный андрогин, то есть двуполая целостность, - повторяю, не в биологическом, а в духовном смысле. И если его биологический пол является, как правило, определенным, то его психологический мир никогда не бывает однополым. Однополое в психологическом смысле существо не жизнеспособно. Все женское - это вмещающее, удерживающее, консервативное. Все мужское - это устремляющееся, инициирующее и революционное. Жизнь - это гармоничное или негармоничное, то есть несбалансированное, соединение того и другого.
Я думаю, что библейский миф о грехопадении - это не только одномоментный акт трагедии, произошедшей когда-то, а драма, разыгрывающаяся внутри каждого человека:
117
драма незрелой женственности Евы, не умеющей с доверием вместить еще не изведанную, не познанную и туманную истину, и драма незрелой мужественности Адама, поменявшего роль ведущего на роль ведомого в столь критический момент.
Эта драма имеет отношение не только к духовной жизни, но и к душевной. Мужчина с деформированной женственностью не может гармонично реализовать свою мужественность, и наоборот.
Например, вера, всякая религиозная вера, - это вмещение, то есть женственный акт. Воплощение веры, конкретные деяния требуют уже мужского инициирования. Получается, что поведение религиозного человека должно быть мужеженским, андрогинным. Вся трудность заключается в том, что андрогинность должна быть Божественной, то есть гармоничной и подлинной, совершеннее, чем мужественность Адама и женственность Евы.
В искусстве это двойное присутствие выражается через реализм как женское начало и через символизм как мужское начало. Ни реализм, ни символизм не уничтожимы, просто второе менее устойчиво в силу самой функции сим- волизма, а именно достижения нового уровня реальности, когда старые формы ее выражения устаревают и не действуют.
Реализм - женственное, символизм - мужское, то есть то, что инициирует, то, что выходит за пределы. В русском искусстве ярким примером символизма является иконопись. Современный символизм на порядок ниже иконографического, но если сравнивать с "пошлой" иконографией, то современный символизм будет выше, ибо в нем больше чувств. Однако в основном нынешний символизм - это бессилие проникнуть на иной уровень бытия. Желание проникнуть есть, а возможностей - нет, но это состояние вещей не отменяет необходимости проникновения.
Мы живем во времена преобладания мужского в культуре. Европейская цивилизация построена на преобладании
118
мужского и деформации женского. Весь технический прогресс - это мужская инициатива, иногда чересчур революционная и не уравновешенная женственным отношением к природе. В XX веке это привело к серьезному экологическому кризису.
Метареализм - направление, которое я пытаюсь разрабатывать, - это андрогинность высказывания и андрогинность присутствия в мире, в котором есть и вечная женственность, и вечная мужественность -то есть то, что не устаревает.
Раньше была эра Богочеловека, которая в человечестве вылилась в "богосвинство", а Новейшей историей должна быть история человекобога как активный ответ на Откровение Богочеловека. Метареалшм - это направление, способствующее созданию прецедента перехода от "богосвинства" к человекобожеству.
Человек несчастен потому, что он неполный, ущербный, усеченный, и только восполнение этого усечения может сделать его ближе к Богу. Для этого он должен перестать паразитировать на Христе, я имею в виду, что он и сам должен что-то делать, то есть не умирать в своей самости, ибо то, что он принимает за самость, есть карикатура на нее, он должен расчистить свою самость через самопознание и самореализацию. Крестный путь - это восполнение неполноты.
Итак, подведем итоги, что же нам говорит библейский миф о грехопадении, какие аспекты душевно-духовного мира он нам раскрывает?
Самое главное - это сущность греха, или ущемление Божественной сути. Правда, для современного человека задача существенно усложнилась. В его жизни нет столь простого правила, как это описано в библейском мифе. Перед ним стоит задача узнавания Божественной сути в каждом мгновении своей жизни. Божественная суть многолика. Ее невозможно "запомнить в лицо", выучив некоторые правила. Ведь сказано: "Дух дышит, где хочет". И
119
потому узнавание - это всегда волевой акт доверия к Богу. Правила помогают только в начале пути, и очень недолго. В дальнейшем излишняя привязанность к правилам может стать актом недоверия к Богу. И важно помнить, что само недоверие к Богу может случиться и случается довольно часто с весьма продвинутыми в духовном смысле людьми из-за неполного знания, по неведению, из-за соблазна или слабости. Это может быть только движение в сторону греха. Грехом недоверие к Богу становится после настаивания на акте недоверия, которое может быть выражено самым парадоксальным образом, то есть на первый взгляд совершенно непохожим на недоверие образом. Самым распространенным видом недоверия к Богу является усекновение Божественной целостности до отдельной части (см. "Иуда", с. 137).
Лекция 2 Эволюция богочеловеческих отношений
После того, как мы с вами обсудили проблему греха, обратим свои взоры к проблеме его преодоления. Мне бы вновь хотелось обратиться к тексту Святого Писания, чтобы проиллюстрировать архетипичные модели человеческих попыток преодоления греха, который всегда начинается с недоверия к Богу.
Авраам - его называют отцом веры, именно с него начинается история преодоления греха, так как именно он победил недоверие к Богу. Мы будем рассматривать Авраама не как конкретное историческое лицо, а как образ, символ, значение которого бесконечно важно для каждого человека, подвизающегося на поприще веры.
Нас с вами разделяет с Авраамом несколько тысячелетий. За это время уже сформировалась весьма полифоничная традиция богочеловеческого диалога. Традиция, конечно же, не освобождает от необходимого личного
120
акта веры, но традиция дает почву под ногами, некоторые опоры в случае потери равновесия. Так вот, у Авраама ни почвы, ни опор не было, он был первым, кто начал создавать эту почву личным опытом, своей жизнью. Авраам создал прецедент веры как образец доверия к Неведомому Богу. Мы с вами находимся, условно говоря, в середине традиции богочеловеческих отношений. Мы знаем теоретически или через личный опыт и о троичности Бога, и о величии, и о милосердии. Авраам всего этого не знал, что-то он мог предчувствовать, но его опыт "знакомства" с Богом измерялся лишь масштабами его собственной жизни. И тем не менее он доверился Богу. Бог заключает с ним завет, вступает в непосредственный диалог. И что же? Сам завет становится для него испытанием. Сначала испытанием здравого смысла рождение сына в весьма преклонном возрасте, а затем испытанием куда более суровым - испытанием потери всякого земного смысла: принесение сына в жертву обетованию. Каза- лось, только была создана почва, хрупкая почва богообщения, богопочитания, и эта почва разрушается самим Богом; Бог отступает и ждет, пойдет ли к нему навстречу Авраам, сможет ли человек дать что-то Богу, а не только брать, дать не что-то, чего он лишается почти без ущерба для себя, жертвенное животное, а дать то, что является для человека абсолютной ценностью, невосполнимой при потере. И Авраам дает. Богу достаточно того волевого акта, который происходит внутри человека, поэтому в реальности жертвоприношение сына не состоялось. В кустах оказался жертвенный агнец.
Величие Авраама в том, что он не обиделся на Бога за чудовищность испытаний, не затаился, не закрылся. Благодаря Аврааму у Бога появился опыт принятия Себя Самого человеком без всяких условий. Авраам доказал Богу, что он как человек - достойный собеседник в богочеловеческом диалоге, он доказал, что между Богом и человеком может не быть разделяющих преград.
121
Любому религиозному человеку необходимо пройти через опыт Авраама - акт абсолютного преодоления недоверия к Богу. Причем важно обратить внимание не столько на форму этого опыта, сколько на его содержание. Это не обязательно должны быть внешние испытания, важнее всего совершить внутренний волевой акт, реальный, не умозрительный. Если же человек этого не осуществит и при этом будет претендовать на определенную значимость пред лицом Божьим, то он непременно притянет такие обстоятельства, когда будет вынужден совершить этот акт публично, и не всегда в пользу Бога.
