Начало социологии - Качанов Ю. Л. (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Будучи становлением, опространствливание/овременение приостанавливает присутствие (бытие-настоящим). Оно заключает в скобки в скобки трансцендентальные измерения социальной науки. Опространствливание/овременение являет собой недоступную феноменологическому созерцанию сущность, ненаглядную и ненаблюдаемую структуру; оно делает возможным основание социальной реальности и сущего социального мира на различии между ними, понимаемом как различие между необъективированным и объективированным. Однако в силу того, что опространствливание/овременение не обладает непосредственно достоверной всеобщностью и необходимостью, не может быть феноменологизировано, оно не в состоянии играть роль абсолютного или метафизического основания.
Социальная реальность есть свершение различного пространства-времени90 которое всегда уже дано и принципиально непонятно изнутри сущего - в событии91 (как связи целостности) присутствия. Присутствие здесь понимается как полнота единства пространственно-временных модусов, как целостный пространственно-временной поток (ср. [82]), а событие - это явление места, которое предоставляет место всему остальному, появление пространства-времени как такового. Опыт социальной реальности как изначальной пространственности-временности - упорядоченности (время) и взаимоотнесенности (пространство), - является опытом замыкания пространственности-временности изнутри пространства-времени. Опыт социальной реальности представляет собой опыт связанности человека с миром, включающим в себя упорядоченность/расположенность всех свойств и событий.
Присутствие, благодаря которому появляется отсутствие, есть его собственное отсутствие. Присутствие и отсутствие "не одно и то же", они "абсолютно различны, но также нераздельны и неразделимы" [83]. Присутствие и отсутствие со-принадлежат друг другу. Отсутствие таким образом укоренено в присутствии, что возможна лишь ограниченная его открытость познанию: различие "объективированное/необъективированное" не может быть преодолено или устранено. Присутствие можно мыслить исключительно в его отношении с отсутствием: какие бы сущности не стояли за ними, присутствие или отсутствие обретает свое значение лишь ввиду отсутствия другой сущности. Отношение присутствие-отсутствие есть условие действительности любого социального факта: на месте присутствия появляется отсутствие, и наоборот.
Мерой социологической практики могут служить ее собственные эпистемологические альтернативы (см.: [84]). Альтернативой абсолютизации присутствия выступает отсутствие: под присутствием следует понимать не означаемое (свойство или объект), но различие, а именно: различие между присутствием и отсутствием как различие между нетематизированным и тематизированным. Присутствие есть различие - замкнутая структура различия "необъективированное/объективированное", которая конституируется присутствием (внутренний полюс оппозиции) и отсутствием (внешний полюс). Только оба полюса производят различие, производят присутствие, и все, что можно описать с помощью этого различия, относится либо к присутствию, либо к отсутствию.
глава 8
О НАИВНОЙ И АНГАЖИРОВАННОЙ СОЦИОЛОГИИ
...Влияние писателя огромно, оно намного превосходит непосредственно совершаемые им действия - настолько, что скудная реальность его действий вообще не перетекает на его влияние, которое не может по-настоящему опереться на нее, чтобы развернуться во всю ширь.
М. Бланшо. Литература и право на смерть
Мысль - всегда немного одиночество. Когда ее ангажируют, она может отклониться [в сторону]. Я знаю это. Я понял это будучи ректором в 1933 году в трагический момент немецкой истории. Я ошибся. Остается ли философией ангажированная философия? Что знает философ о том способе, которым философия реально воздействует на людей и историю?
Беседа с Хайдеггером. "L'Express", 20-26 oct. 1969
"Беспредпосылочной" науки не существует, поэтому необходимо исследовать то, что в глазах ученого обладает очевидностью, понятно само по себе таков, согласно М. Веберу [85], императив социологии. Одной из важнейших предпосылок конвенциональных понятий, входящих в "здравый смысл" социологического сообщества, являются политические представления. Социология внутренне связана с политикой, поскольку изучает устройство социального мира, который политика пытается "обустроить"92.
В социологических понятиях a priori задано то, что следует произвести с их помощью, причем трансцендентальное калькируется с эмпирического, изначальное "в(дение" выводится из перцептивного "зрения" (ср. [86]). Интерпретируя различие между априорным и эмпирическим как различие между объективированным и необъективированным, необходимо отказаться от понимания априорного как трансцендентального и признать его исторический [87, с. 215], социокультурный и, следовательно, политический характер. Априорные установления не могут подкрепляться фактами, поскольку они сами задают рамки, "...в которых вообще могут выступать факты"; процесс их обоснования заканчивается в "историческом фоне", который сам, в свою очередь, образовался из другой "фоновой глубины" [88]. Иными словами, социологическая концепция (как интерсубъективно конститутивный для социологического опыта априорный элемент) не есть слепок или "отражение" содержания социального мира, она активно продуцирует само это содержание, исходя, в том числе, из социокультурного опыта социолога. Этот жизненный опыт, даже если он переживается как радикально деполитизированный, на самом деле является продуктом политического производства.
Приравнивая социологический опыт к социальному, исследователь нередко не конструирует эксплицитно свой предмет, а использует легитимные практические схемы, составляющие доксу. Какова "диалектика" понятийно выраженного социологического знания и легитимных практических схем, проявляющихся в классификациях и иерархизациях, вuдениях и делениях социального мира, которые зафиксированы в дискурсе государства и СМИ, системе образования и "массовой культуре", а также в практиках агентов? Практическая схема "содержится" в исполнении любой практики. Легитимная практическая схема не только "заключена" в осуществлении легитимной практики, но и полагается социологией как одно из условий ее возможности93. Утверждается непосредственность и неопровержимость легитимной практической схемы, ибо считается, что она всегда предпослана свершающимся практикам. Но легитимная практическая схема не есть знание, тем более, - тематическое или предметное. Она может стать пред-знанием или предпонятием доксы, может даже оформиться в социологическое понятие, но для этого необходима деятельность профессионалов научного производства. Однако насколько понятие сконструировано посредством рефлексии над нетематической практической схемой, настолько понятие не может ее отрицать: понятие будет неадекватным, если оно опровергается условиями своей возможности. В частности, практические схемы агентов составляют часть такого социологического факта, как "нация", в силу чего социологическое понятие "нация" не может им противоречить, но включает в себя определенные смыслы соответствующих социальных действий94.
Тематическое, понятийное выражение легитимных практических схем реализуется как "синтез a priori" (не по И. Канту), формулирующий новое знание с всеобщей и необходимой значимостью, а потому исполняющий роль "парадигмы" содержательных суждений в пределах социологии в целом. Социо-логически схема такого "синтеза" выглядит следующим образом. Социологические суждения о сущих социального мира обосновываются рефлексией над производящими/воспроизводящими их практиками агентов, а также социальными условиями возможности практик. Практические схемы - одно из условий возможности практик. "Главные утверждения" социологии получены изучением легитимных практик (нелегитимные определяются через отклонение от них, т. е. как девиантные) и их условий, поэтому теоретическая рефлексия осуществляется над легитимными практическими схемами95. В свою очередь, легитимные практические схемы суть интериоризированные объективные структуры и поэтому имеют всеобщее значение96. Легитимные практические схемы выступают субъективным моментом социальных отношений. Они доступны непосредственному пониманию и выражают единичный и случайный опыт агентов так, как если бы он был всеобщим и необходимым структурным инвариантом социального мира. A priori социологической теории (под коим мы подразумеваем эмпирическое историческое a priori) "субъективно" обладает признаками безусловной необходимости, непосредственной доступности пониманию и достоверности. Речь не идет о том, что эти абсолютные признаки даны абсолютно: "безусловная необходимость" есть социально обусловленное представление о "безусловной необходимости"97. (Это относится и к "непосредственной доступности пониманию" и "абсолютной достоверности".) Какая же позиция эффективнее других может сформировать представления об абсолютности своих представлений? Государство, претендующее (успешно) на монополию легитимного символического насилия98.
