Философия как духовное делание (сборник) - Ильин Иван Александрович (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
b) Эстетически-творческий процесс – есть душевное переживание и его выражение. Оно может быть незрелым, смешанным с больными влечениями души, неудачным по личной бездарности или временной вялости души художника. Предмет его – подчиненное формальным законам обстояние красоты не есть душевное переживание имярека; красота не может быть бездарна, или больна, или неудачна. Она не разрушается с разрушением душевного. Врубель был душевно болен, но глубина и красота, раскрытая им, не была душевно больна.
с) Религиозное переживание имеет известную устойчивость, интенсивность, длительность, бескорыстие. Оно может быть одухотворенным и с примесью чувственных настроений (оргиастические секты). Оно может смениться неверием. Предмет его – Дух или Бог – не будет устойчивым и неустойчивым в зависимости от переживания. Он не прекратится с переходом к атеизму. К Богу невозможно примешать или не примешать чувственного элемента или корысти.
Но в этих областях пусть будут только намеки.
[Лекция 8], часы 23, 24
Обстояние. Сущность деления на планы. Феноменологический анализ смысла
1) Я пытался наметить Вам ту общую сферу, в которой помещаются третий и четвертый план философского содержания.
Эта сфера есть объективное обстояние: это тот предмет, на который направлена душа в философски существенном переживании. Не все переживания человека, не все его душевные состояния интересны и важны для философии. Например, хозяйственные переживания безразличны; все обыденно-личные – также. Важны те, которые направлены на безусловное. Познавательные, нравственные, эстетические, религиозные.
Познавательные, прежде всего, потому, что самая проблема о безусловном есть проблема, требующая познавательного анализа.
Во всех этих переживаниях есть две стороны: душевное личное состояние во времени и предмет, несомый в этом переживании, как раскрывающийся и осуществляющийся. Этот предмет сверхвременен и объективен. Как сверхвременный и объективный он обстоит.
Надо выработать эту особую форму утвердительности. Взирая на предмет или творя его осуществление, я каждым актом души говорю как бы: «это так, это так». Что значит «это так»?
Для вещи: «это так необходимо есть (бывает) в пространстве и времени». Для души: «это так необходимо бывает (есть) во временных процессах». Для других сфер: это так обстоит.
Нельзя сказать про «2 × 2 = 4» – это так есть. Где есть? Когда есть? У кого в душе? Ни – где. Ни – когда. Ни – в душе. Это объективно обстоит.
Нельзя сказать про Гамлета или Ставрогина – так есть. Где? Когда? У кого в душе? Пусть Гамлет, принц датский, правда был. Но разве Гамлет Шекспира – это человек, который когда-то жил в Дании, пил, ел и умер? Пусть был человек Ставрогин. Но разве Ставрогин Достоевского есть этот исторически реальный господин, живший в своем доме и пивший красное вино в 1871 году?
Нравственное деяние как душевное событие, состоявшееся в душе Ивана Сусанина, прекратило свое эмпирическое существование 300 лет тому назад; но осуществленное этим актом добро – ни в содержании своем, ни в ценности своей (именно смерть индивидуума за благо народа) – никогда не может прекратиться; ибо оно не имеет временного измерения.
Объективное не есть, а обстоит.
Временное, душевное кончается. Объективное обстояние не кончится, ибо не временна его природа.
2) Сосредоточимся опять на проблеме познания и выделим третий и четвертый план в знании.
Итак: душевное состояние – знания и знаемое, связь предметов, обстояние.
Эти две стороны знания не следует представлять себе как две различные реальности, два особливых бытия, так, что одно существует во времени, а другое существует не во времени. То, что существует, – то только во времени.
Мысль выделяет и начисто обособляет две различные стороны одной и той же данности. «Дано» – познание. Мы различаем – познание как душевное переживание человека, как познанное предметное обстояние.
Говоря о картине, мы трактуем отдельно линии, отдельно краски; линии не могут быть зеленые или пестрые; краски не могут быть прямыми, кривыми и ломаными. Но в картине линии и краски даны в непосредственном единстве, в сращенности, картиною. И нужен навык, чтобы видеть отдельно краски – в свойственных им категориях и отдельно линии – в свойственных им категориях.
Так и у нас: первоначально и непосредственно нам дано тело, связанное с душой, имеющей душевное состояние, в коем содержится объективное обстояние.
Мы говорим: нельзя изучать все это сразу; здесь много сторон, категориально специфических. Тело имеет одни категории и образует свою сферу; душа – свои, другие категории и образует свою сферу; объективное содержание – свои категории и свою сферу.
Мысль не может познавать их вместе и пытается разделить. Выделить одну сторону – из этой девственной сращенности – для особенного рассмотрения от другой стороны, ибо понятия, под которые подводится первая, неприменимы ко второй; и также с третьей.
Сознание есть всегда сознание чего-нибудь; познание – всегда познание чего-нибудь98. Познаваемое содержание всегда познается чьей-нибудь душой, во времени. Сознаваемая научная истина всегда сознается эмпирически единичным человеческим сознанием, во времени.
Но сознание как душевное состояние – сознаваемая научная истина, суть столь различные составные стороны познания, что мы должны их выделить.
Итак: вещь и душа суть во времени, объективное содержание знания обстоит сверх-временно.
3) Естественны два желания:
а) усмотреть до конца их различие,
b) узнать, что же именно придает научной истине эту объективность.
И в том, и в другом отношении необходимо довести себя до полной очевидности; не до согласия из лени, отмахивающейся рукой от жалящих утонченностей, а до согласия собственника, владеющего предметом как своим неотъемлемым достоянием, включающим приобретенное в свой обиход мыслительной жизни. Не будем же скупы на терпение и внимание и попытаемся овладеть вопросом.
4) Научное знание объективно по двум основаниям:
а) во-первых, потому, что оно имеет форму смысла и есть смысл;
b) во-вторых, потому, что оно по идее своей есть истина и имеет ее черты и достоинства.
Остановимся на этих двух элементах всякого научного знания. Они-то и составляют третий и четвертый планы философии. Мы подойдем к ним уже известным нам феноменологическим подходом.
5) Научная истина есть истинное суждение или истинное понятие. Истинное суждение есть суждение, истинное понятие есть понятие. Суждение и понятие есть мысль.
Всякая научная истина есть истинное суждение и истинное понятие. Нет научной истины, которая не была бы или тем, или другим. Вся наука и состоит именно из истинных суждений и понятий: не суждения, не понятия не входят в науку вообще. Не истинные суждения и понятия входят в науку или по недоразумению, или условно и предварительно, как претенденты на истинность, впредь до обнаружения их неистинности. Они являются исполняющими обязанности истинных суждений, хотя, может быть, не имеют на то никаких данных.
Всякое истинное суждение и понятие есть суждение и понятие. Но не всякое суждение есть истинное суждение и не всякое понятие есть истинное понятие.
Наконец, всякое суждение и понятие есть мысль. Но не всякая мысль есть суждение и понятие. Можно мыслить и не составить ни одного суждения. Таковы, например, все мысли об единичном – единичных предметах, их свойствах и т. д.
Чтобы образовалась научная истина, нужна поэтому наличность мысли; нужно, чтобы мысль созрела и сформировалась в суждение; нужно, чтобы это суждение было истинным. Вне этого нет научной истины, нет науки.
Все эти ступени – и мысль, и понятие, и суждение, и сама научная истина – имеют две стороны: душевно-психически-временно-субъективную и предметно-содержательно-сверхвременно-объективную.
