Археология знания - Фуко Мишель (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Еще рано давать ответ на основной вопрос о высказывании и все-таки можно уточнить: высказывание не является общностью того же рода, что фраза, пропозиция или речевые акты и характеризуется Другими критериями; это и не общность, которая могла бы быть материальным объектом, определенным и суверенным. Оно необходимо в своем способе бытия (отнюдь не лингвистическом и не материальном) должно оставаться единичным для того, чтобы можно было установить, наличествует ли здесь фраза, пропозиция, речевой акт; для того, чтобы можно было сказать, точна ли (приемлема или интерпретируема) данная фраза, закономерно ли и правильно ли образована данная пропозиция, согласован ли акт с требованиями и «красиво›› ли оно исполнен. Приходится искать в высказывании не долгую или краткую, сильно или слабо структурированную, но взятую как и остальные в логической, грамматической и иллокуторной связи общность. Речь идет не об элементе среди других элементов или о разрыве, отмеченном на определенном уровне анализа, но о функции, которая исполняется вертикально по отношению к этим разным общностям и позволяет определить, представлены ли здесь ряды знаков или нет. Следовательно, высказывание — не структура (т. е. совокупность отношений между измеряемыми элементами, узаконивающая, таким образом, бесконечное число конкретных моделей), но функция существования, принадлежащая собственно знакам, исходя из которой можно путем анализа или интуиции решить, «порождают ли они смысл», согласно какому правилу располагаются в данной последовательности или близко друг к Другу, знаками чего являются и какой род актов оказывается выполненным в результате их формулирования (устного или письменного). Не стоит удивляться, если структурные критерии общности для высказывания так и не найдены; само по себе оно вовсе не общность, но функция, скрещивающая область структур и возможных общностей и организующая их появление во времени и пространстве.
Эту функцию как таковую, т. е. ее существование, условия, контролирующие ее, правила и поле, в котором она выплоняется, пришло время описать.
2. ФУНКЦИЯ ВЫСКАЗЫВАНИЯ
Высказывание бесполезно искать среди единичных групп знаков. Синтагмы, правила построения, канонические формы последовательности, взаимные замены — лишь высказывания дает подобным совокупностям знаков право на существование и позволяет этим правилам и формам осуществляться. Но если оно и обеспечивает их существование, то только тем единственным способом, который нельзя путать с существование знаков в качестве элементов языка, ни, разумеется, с материальным существованием меток, занимающих фрагменты и продлевающих время на больший или меньший срок. Пора искать ответы на наши вопросы в этом единственное способе существования, характерном для любой последовательности знаков (лишь бы она была высказыванием).
а) Рассмотрим вновь пример знаков, начертанных в воздухе или нарисованных в определенной материальности и объединенных произвольным иди непроизвольным образом, — во всяком случае, не грамматический пример. Такова клавиатура пишущей машины; такова пригоршня типографских литер. Вполне достаточно того, что эти знаки даны; я переписываю их на лист бумаги (в том же порядке, в котором они следуют Друг за другом, не составляя никакого слова), чтобы они образовали высказывание — высказывание случайной группы букв алфавита, поставленных в порядке, облегчающем набор. Что же произошло для того, чтобы появилось высказывание? Что нового может иметь вторая совокупность по сравнению с первой? Свидетельствует ли удвоение о том, что это копия? Без сомнения нет, поскольку клавиши пишущей машины переписывают всю модель, но тем не менее не являются высказываниями. Вмешательство субъекта? Это был бы вдвойне неверный ответ, поскольку самого факта повторения ряда вследствие инициативы индивидуума недостаточно для трансформации этой инициативы в высказывание; кроме того, в любом случае проблема заключается не в причине или происхождении удвоения, но в отношении между двумя тождественными рядами. Второй ряд действительно не является высказыванием по той простой причине, что можно установить дву- однозначность отношения между любыми элементами первого ряда (это отношение характеризует либо факт удвоения, если речь идет о чистой и простой копии, либо верность высказывания, если порог высказывания уже преодолен; но не позволяет определить этот порог и самый факт высказывания). Ряд знаков превратится в высказывание атом и только в том случае, если к «другой вещи» (которая может быть ему парадоксальным образом подобна и квазитождественна, как в приведенном примере) у него будет частное отношение, касавшееся его самого, но не причины или составляющих элементов.
Можно возразить, что в этом отношении нет ничего загадочного, что оно, напротив, вполне привычно и что его постоянно анализируют; что речь идет об отношении означающего к означающему и об имени, в котором они указаны, об отношении фразы к своему смыслу или об отношении пропозиции к своему референту. Мне кажется, можно показать, что отношение высказывания к тому, что высказывается, не совпадает ни с какими другими отношениями.
Высказывание, даже если оно сведено к именной системе («Корабль!») или к имени собственному («Пьер!»), относится к тому, что оно высказывает иначе, нежели имя к тому, что оно обозначает или означает. Имя — это лингвистический элемент, способный занимать различные места в грамматических совокупностях; его смысл определяется правилами применения (пусть даже речь идет об индивидуумах, которые могут быть надлежащим образом им обозначены, или о синтаксических структурах, в которые оно может беспрепятственно входить); имя определяется возможностью рекурренции. Высказывание существует вне любой возможности появиться вновь; отношения, которые оно поддерживает с тем, что высказывает, не тождественны совокупности правил применения. Речь идет о единичном отношении, и если в этих условиях тождественная формулировка появляется вновь, то это те же, уже использованные слова, те же имена, — одним словом, та же фраза, но совершенно иное высказывание.
Нельзя также смешивать отношение между высказыванием и тем, что оно высказывает, с отношением между пропозицией и ее референтом. Как известно, логики утверждают, что пропозиция «Золотая гора находится в Калифорнии» не может быть проверена, потому что в ней отсутствует референт: то есть ее опровержение настолько же истинно, насколько и утверждение. Возможно ли в этой связи сказать, что высказывание ни с чем не соотносится, если пропозиция, которой оно дает существование, не имеет референта? Скорее, возможно утверждать обратное: не отсутствие референта влечет за собой отсутствие коррелята для высказывания, но, напротив, именно коррелят высказывания — то, с чем оно соотносится, то, что приводится им в действие, не только то, что сказано, но и то, о чем оно говорит, его «тема» — позволяет сказать, есть у пропозиции референт или нет и позволяет решить эту проблему окончательно. В самом деле, если предположить, что формулировка «Золотая гора находится в Калифорнии» встретилась нам не в учебнике географии или рассказе о путешествии, а в романе или каком-либо фантастическом произведении, то можно будет признать ее ценность истины или заблуждения в зависимости от того, указывает или нет воображаемый с мир, которым она соотносится, подобную геологическую или географическую фантазию. Нужно знать, с чем соотносится высказывание, каково его пространство корреляции, чтобы иметь возможность сказать, есть у пропозиции референт или нет. Утверждение «Нынешний король Франции — лыс» лишено референта лишь постольку, поскольку можно предположить, что высказывание соотносится с миром исторической информации современности. Отношение пропозиции к референту не может служить моделью или законом для отношения высказывания к тому, что оно высказывает. Последнее не только принадлежит к иному уровню, нежели первое, но и предшествует в появлении.
Наконец оно не совпадает и с отношениями, которые могут существовать между фразой и ее смыслом. Разница между этими двумя формами отношения отчетливо проявляется на примере совершенно бессмысленных, несмотря на вполне безукоризненную грамматическую структуру, фраз (например, «Бесцветные зеленые идеи бешено спят»). По сути дела, сказать, что фраза, подобная этой, лишена смысла, означает предположить, что некоторое число возможностей уже исключено, признать, что речь идет не об описании сна, поэтическом тексте, зашифрованном послании или словах наркомана, но об определенном типе высказывания, которое должно каким-то образом соотноситься с видимой действительностью. Отношение фразы к ее смыслу может быть установлено именно внутри определенных отношений высказывания. Более того, даже если поместить эти фразы на уровень высказываний, где они не имеют смысла, в качестве высказываний они не будут причастны к корреляциям, позволяющим сказать, что, например, идеи никогда не бывают цветными или бесцветными и, следовательно, фраза не имеет смысла (эти соотношения касаются, с одной стороны, плана действительности, в котором они невидимы, а цвета даны взгляду и т. д.; с другой стороны, представлений о фразе как о типе правильной синтаксической организации, пусть и лишенной смысла; эти отношения касаются плана языка, их законов и свойств). Фраза напрасно пытается стать незначащей, она всегда с чем-нибудь соотносится постольку, поскольку является высказыванием.
