САМОУПРАВЛЯЕМЫЕ СИСТЕМЫ И ПРИЧИННОСТЬ - Украинцев Б. С. (бесплатные полные книги TXT) 📗
' Гегель. Соч., т. VI, стр. 227.
2 Там же, стр. 191.
115
Внутренние цели целесообразных вещей интересовали Гегеля больше всего, а все объекты, которые воплощают в себе выполнение внешних целей, с его точки зрения, являлись не больше чем средствами этих внешних целей '. Сами же цели у Гегеля выступают как чистые понятия. Он исходит из понимания телеологического процесса как перевода понятия, существующего отчетливо как понятие, и только понятие, в объективность. Идея объективируется в результате своей реализации вовне, в результате своего осуществления.
С точки зрения Гегеля, цель есть субъективное понятие как стремление и влечение («цель есть в самой себе влечение к своей реализации») положить себя вовне2. Поэтому Ф. Энгельс писал: «Внутренняя цель в организме прокладывает себе затем, согласно Гегелю.... путь через посредство влечения. Pas trop fortu (это не слишком-то убедительно. — Ред.). Влечение должно, по Гегелю, привести отдельное живое существо более или менее в гармонию с его понятием. Отсюда ясно, насколько вся эта внутренняя цель сама является идеологическим определением» 3.
Определение внутренней цели у Гегеля вращается в сфере идей, оставаясь определением идеи. Несмотря на крайнюю «идеологизацию», гегелевское определение понятия «цель» представляет большой интерес, поскольку в нем в идеалистическом истолковании отображена объективная диалектика процесса целеполагания.
В интерпретации Гегеля цель не является силой, которая проявляет себя вовне, и только тогда становится обладательницей наличного бытия во внешнем
' См. Гегель. Соч., т. VI, стр. 209.
2 См. там же, стр. 199.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 524.
116
проявлении, к которому она должна быть возбуждена. Цель не является причиной и субстанцией, которые обладают действительностью лишь в своих акциденциях (случайных и несущественных свойствах предмета) и в своих действиях. Ни сила, ни причина, ни субстанция не сохраняют себя в свободном состоянии в своей деятельности. Цель же обладает наличным бытием до перехода в объективность. Правда, цель тоже может быть определена как сила и причина, однако эти выражения покрывают собой лишь несовершенную сторону ее значения: «Цель будет тогда силой, которая сама себя возбуждает к проявлению вовне, будет причиной, которая есть причина самой себя или действием которой служит непосредственно сама причина»'.
Можно полностью согласиться с утверждением Гегеля, что «первое, непосредственное полагание в цели есть одновременно как полагание некоторого внутреннего, т. е. чего-то определенного как положенное, так и пред-полагание некоторого объективного мира, который безразличен к определению цели» 2. Действительно, внутренняя цель относительно независима от внешнего, но без соотношения ее с внешним объективным миром и без взаимодействия с ним она теряет свое качество цели.
Одновременно Гегель дает обобщенное определение цели, в котором в гипертрофированном виде рисует полное освобождение цели от внешней объективности как преходящей. Вот что он говорит: «Понятие, которое тем самым сняло, как внешние, все моменты своего объективного наличного бытия и положило их в свое простое единство, благодаря этому полностью освободилось от объективной внешности, с которой
' Гегель. Соч., т. VI, стр. 198.
2 Там же, стр. 200.
117
бно теперь соотносится лишь как с некоторой несущественной реальностью; это объективное свободное понятие есть цель»1. Однако у Гегеля все же пробивает себе путь материалистическая по своему содержанию идея: «В своих орудиях человек обладает властью над внешней природой, хотя по своим целям он скорее подчинен ей»2.
Большое значение Гегель придает вопросу: каким образом цель как понятие и как олицетворение свободы к самоопределению, как нефизическое смыкается с внешней объективностью, каким образом понятие движет «механизмом» и «химизмом», не растворяясь в них и не подчиняясь их слепой необходимости?
На этот вопрос он дает следующий ответ. Цель смыкает себя с объективностью через некоторое средство. Цель нуждается для своего воплощения в таком среднем термине, как средство, имеющего природу внешнего наличного бытия, безразличного к выполнению цели, т. е. в объекте материального мира3. Гегель делает вынужденную уступку материализму, признавая бессилие цели-понятия реализоваться независимо от внешней объективности, когда заявляет, что цель ставит себя всегда в опосредованное соотношение с объектом, «вдвигая» между собой и им некоторый другой объект. Такая процедура, совершаемая целью, может, по Гегелю, рассматриваться как «хитрость разума» (заметим, что и в этих рассуждениях цель является представительницей разума). В непосредственном соотношении с объектом цель рискует сама вступить в область «механизма» или «химизма» и тем самым подчиниться случайности и даже лишиться своего определения (состоящего в том, что она в себе и
1 Гегель. Соч., т. VI, стр. 189.
2 Там же, стр. 205.
3 См. там же, стр. 200 — 201.
118
для себя сущее понятие). Действуя же так, как она действует, т. е. опосредованно, цель заставляет вместо себя посредствующий объект «надрываться во внешней работе», обрекает его на изнашивание, прикрываясь средством, цель сохраняет себя против «механического насилия» '. В этих рассуждениях Гегель остается идеалистом, хотя в них нашли выражение и верные наблюдения. Неприемлемыми являются абсолютизация и перенос в область природы частного явления, присущего классовому антагонистическому обществу, в котором имеется антагонистическая противоположность между людьми умственного и физического труда, а люди физического труда превращаются в простое средство воплощения замыслов представителей эксплуататорских классов. Эта аналогия в рассматриваемом вопросе неуместна и ненаучна, так же как и чрезмерная «идеологизация» категории «цель», которая нуждается в обратном процессе, поскольку на протяжении тысячелетий чрезмерно антропоморфизировалась.
К числу верных наблюдений следует отнести диалектическое единство цели и средства в плане системного характера целевой причины, когда «нефизическое» и «физическое» являются элементами целевого причинения. Если «нефизическое» у Гегеля есть понятие, то мы можем о нем судить как об информации, не существующей и не являющейся причиной без физического причинения.
Телеологическую деятельность Гегель интерпретирует в духе учения о конечных причинах. Об этой деятельности, по его мнению, можно сказать, что «конец есть начало, следствие — основание, действие — причина, что она есть становление уже ставшего, что в ней получает существование только уже существую-
' См. Гегель. Соч., т VI, стр. 205.
119
щее...»'. Георг Клаус считает, что при некоторой фантазии в этом высказывании Гегеля можно увидеть ряд основных идей современной кибернетики2. Нам представляется, что приведенная мысль Гегеля еще не дает основания для такого вывода потому, что в ней возможность, которая характерна для всякой нереализованной цели, подменяется действительностью реализованной цели. А эта действительность никогда не совпадает полностью с целью в стадии возможности, т. е. в стадии постановки.
Телеологическая идея достигла вершины в трудах классиков немецкой идеалистической философии. Последующие попытки применить телеологию для истолкования биологических явлений (виталистические теории, теории неофинализма и ряд других3) не привели к новым идеям. Телеологические спекуляции исчерпали свои возможности уже в начале XIX в. Как и тогда, телеологическое решение острых вопросов современной биологии оказывается псевдорешением, поскольку вопросы не снимаются, а отодвигаются, вместо ответов предлагаются новые загадки, и так до бесконечности.
