Война и антивойна - Тоффлер Элвин (версия книг TXT) 📗
И даже в рядах передовых армий есть еще моральные неандертальцы, как показало плохое обращение с женщинами во время печально знаменитого совещания ВМФ США в Тэйлхуке или все еще случающиеся факты преследования гомосексуалистов. Но изменение природы войны заставило больше ценить образование и опыт и меньше — старомодный военный мачизм и грубую силу.
Новой армии нужны солдаты, которые работают мозгами, могут взаимодействовать с различными народами и культурами, быть толерантными к другим, брать на себя инициативу и задавать вопросы вплоть до того, чтобы ставить под сомнение власти. «Лозунг шестидесятых «власти — к ответу» укоренился в самом неправдоподобном из всех мест», — пишет Стивен Д. Старк в «Лос — Анджелес тайме», описывая изменение духа американской армии. Тяга задавать вопросы и думать в вооруженных силах США куда сильнее, быть может, чем на многих предприятиях.
И действительно, передовое образование сегодня куда чаще встречается в армии, чем на высших уровнях бизнеса. Недавний обзор Каролинского центра творческого руководства показал, что только 19 % американских руководителей высшего звена получили какую‑либо степень после диплома колледжа, а 88 % (примечательная цифра) бригадных генералов получали дополнительное образование.
Среди пилотов уровень обучения сейчас куда выше, чем когда‑либо раньше. Во время Второй мировой войны молодых летчиков могли бросить в бой после всего нескольких часов за штурвалом самолета. Сейчас за спиной пилота F-15 — обучение ценой в миллионы долларов. И на него уходят годы, а не дни или месяцы подготовки.
Говоря словами одного офицера ВВС США: «Оружие не умнее людей, которые его используют». Сегодня пилот никогда не бывает сольным исполнителем в своей кабине. Он является элементом обширной и сложной интерактивной системы, поддержанной операторами радаров на самолетах АВАКС, которые выдают раннее предупреждение о приближении противника, специалистами по военной и противовоенной электронике на земле и в воздухе, офицерами планирования и разведки, аналитиками данных и связистами. Летчик в своей кабине должен обрабатывать огромные объемы данных и четко осознавать свое место в этой большой системе в любое мгновение ее постоянных изменений.
Как говорят два полковника ВВС, Розанна Бэйли и Томас Керни: «Критическим фактором, который ведет к успеху в применении техники, остается человеческий элемент, который символизировали во время «Бури в пустыне» пилоты истребителей, применявшие ракеты класса «воздух — воздух» AIM-7. Эффективность по сравнению с вьетнамской войной возросла более чем в пять раз… прямой результат резко улучшенного обучения, в котором упор делался на такие специализированные виды, как упражнения «Ред флэг» и «Топ ган», где использовались ультрареалистические имитации, основанные на компьютерной технологии, и что важнее всего — назначения нужных людей на нужные места».
Повышение уровня образования проявляется и среди нижних чинов. Более 98 % полностью добровольных сил армии составляли во время войны в Заливе выпускники средних школ — самый высокий процент в истории. У многих было еще более высокое образование. Разница между призывником вьетнамской войны и добровольцем «Бури в пустыне» для нас стала ясна, когда мы увидели, как телерепортер тычет микрофон в лицо чернокожего сержанта, стоящего перед танком. Репортер говорил: «Похоже, будто начнется наземная война, солдат. Вы не боитесь?»
Молодой подтянутый сержант посмотрел на него задумчиво, потом ответил:
Боюсь? Нет, вряд ли. Скорее, немного волнуюсь.
Это тонкое различение и сам лексикон стоит целых томов, написанных о качестве войск. Говоря словами полковника морской пехоты У. К. Грегсона, члена совета по международным отношениям, солдат линейных войск «не просто мул для перевозки патронов и держатель ствола для поливания пулями. Он понимает тактику и механизированных войск, и пехоты. Он разбирается в оперативных качествах вертолетов и самолетов, потому что чаще всего ему их и контролировать. Чтобы направлять самолеты, надо знать оружие ПВО. Он знает геометрию и навигацию, чтобы корректировать минометчиков и артиллеристов… Танки и противотанковое оружие, материальная часть и тактика мин и контрмин, применение подрывных зарядов и компьютеров, боевых машин, лазерных дезинтеграторов, приборов ночного видения, аппаратуры спутниковой связи, организация снабжения — все эти знания и умения входят в набор». Войны Третьей волны требуют куда большего, чем умение спустить курок.
Рабочая сила производства и живая сила войны меняются параллельно. Безмозглые вояки для войн Третьей волны — то же самое, что неквалифицированные чернорабочие для предприятий Третьей волны: вымирающий вид.
Мы видели, что по мере развития экономики меняется отношение «основного» и «вспомогательного» труда. Аналогичная тенденция наблюдается в военном деле.
Военная терминология несколько отлична от гражданской. Солдаты говорят не об «основном» и «вспомогательном» труде, но о «зубе» и «хвосте». В армиях Третьей волны хвост куда длиннее, чем был раньше. Генерал Пьер Галуа отмечает: «Соединенные Штаты послали к Заливу 500 000 человек, и было еще от 200 000 до 300 000 войск резерва и обеспечения. Но на самом деле войну выиграли всего две тысячи человек. Хвост вырос до невероятных пропорций». В этот хвост попали даже программисты — как мужчины, так и женщины, — оставшиеся в США, и некоторые из них работали на своих ПК, находясь дома.
Опять‑таки: что происходит в экономике, повторяется в армии.
Нововведения
Во время войны в Заливе характерным был высокий уровень инициативы, проявленной как военными, так и гражданскими. «Компьютерной сети, снабжавшей разведданными из всех источников американские войска, готовые хлынуть через саудовскую границу 24 февраля 1991 года, просто не было за полгода до того, когда Ирак вторгся в Кувейт», — говорит полковник Алан Кэмп — белл. Он объясняет, что эта сеть «была создана по вдохновению группой новаторов, которые нашли способы обойти правила, оставить в стороне чиновников и добыть новейшее аппаратное и программное обеспечение, чтобы сделать работу вовремя».
И еще: главные системы были собраны на месте «техниками, которые, обнаружив, что компьютеры и аппаратура связи запаздывают… сумели создать сети, используя сочетания военных и гражданских информационных систем нестандартными и неутвержденными способами». Аналогичные истории происходили в Заливе повсюду. Инициатива поощрялась до неслыханной в армии степени — как это все чаще наблюдается в разумных и конкурентоспособных фирмах.
Масштаб
Параллельно меняется и масштаб. Сокращения бюджета во многих (хотя никак не во всех) странах заставляют полководцев сокращать свои силы. Но в ту же сторону подталкивают и другие причины. Военные мыслители открывают для себя, что соединения поменьше — подобные «тощим и злым» компаниям в военной конкуренции — на самом деле дают «больше шороху на каждый бакс».
Тенденция ведет к появлению систем оружия большей огневой мощи, требующих меньшего состава расчета. Под руководством адмирала США Пола Миллера, командующего атлантическим флотом, был проведен эксперимент с целью «собирать войска в меньшие и более маневренные соединения».
До последнего времени дивизия составом от 10 000 до 18 000 человек считалась наименьшим соединением, способным действовать автономно в течение достаточного периода времени. В случае американских вооруженных сил это были три — четыре бригады, в каждой от двух до пяти батальонов, плюс войска поддержки и персонал штаба. Но близок день, когда «капиталоемкая» бригада Третьей волны численностью 4000–5000 человек сможет делать то, для чего требовалась ранее полномасштабная дивизия, а мелкие и правильно вооруженные наземные группы смогут заменить бригаду.
Как и в гражданской экономике, где меньше людей, вооруженных более интеллектуальной технологией, делают работу, на которую раньше ставили массы людей с инструментами, движимыми мускульной силой.
