От наукоучения - к логике культуры (Два философских введения в двадцать первый век) - Библер Владимир Соломонович (книги .TXT) 📗
Единственно действенным основанием для логики средневековья, для логики всеобщего субъекта (когда действовал логический императив: понять предмет значит понять его "причастие" к субъекту в качестве средства, орудия, жеста, изречения...), основанием, выходящим за пределы этой логики, за пределы того, что логично для средневекового человека, может быть только логика противостояния субъекта и объекта (то есть предмета, принципиально несводимого к субъекту, не причастного к нему). В самом деле, для того чтобы субъекту было на что действовать, для того чтобы он мог быть субъектом (деятельности и мышления), а не чем-то лишь предполагаемым, не только предельным понятием любого орудийного действия, для того, короче, чтобы идея субъекта могла быть логически обоснована, она нуждалась в идее, выходящей за ее пределы, - в идее самобытного и несводимого к мышлению объекта. Такого объекта, бытие которого не может быть выведено из бытия субъекта, в котором само понятие бытия имеет радикально иной смысл.
Средневековая логика могла быть обоснована только идеей совершенно иной логики, радикально ей противостоящей, несводимой к ней и невыводимой из нее, но... парадоксальным способом обосновывающей ее собственное существование.
Думаю, что сейчас возможно в более общей, но и более абстрактной форме определить исходную интуицию "поли-логичности" и "диа-логичности". Это что-то вроде справки, "на память".
1. Для начала определю смысл моего утверждения о поли-логичности человеческого мышления почти тавтологично:
Предполагаю, что в истории культуры (в сопряжении многих культур) существуют различные, несводимые друг к другу, предельные понимания того, что "логично..", а что - "нелогично...", различные значения таких, казалось бы, интуитивно ясных и всеобщих оборотов, как - "таким образом доказано...", или - "отсюда вытекает, что...", или - "следовательно, можно утверждать, что если... то...". И т.д. То, что можно утверждать в одной логике, что "доказано" в одной логике, то совсем не "вытекает..." в другой. Логическая предельная интуиция в каждой культурной эпохе принципиально различна, как различны и логические артикуляции, обоснования этой интуиции.
2. Различные ответы на вопрос: "Что означает рассуждать логично?" - в конечном счете определяются внутренним переосмыслением самого этого вопроса.
В античной культуре реальный смысл вопроса о предельной логичности моих размышлений (и, более формально, - рассуждений) скрыт в другом содержательном - вопросе: как возможно определить (и - определить) "хаос" в форме "космоса", во внутренней форме; как возможно многое определить, как - исходно - единственно сущее? В средние века вопрос о логичности рассуждений неявно скрывает совсем иной смысл идеи понимания; как возможно логически корректно (то есть ступенями исчерпывая каждую степень бытия, ср. Фома Аквинский) вывести ничтожное самобытие вещей, людей, мыслей из сверхбытия всеобщего творящего субъекта, до-бытийного по своей сути? И - как возможно "возвести" ничтожное самобытие вещей ("ничто") в до-бытийное определение Всеобщего Субъекта? В Новое время вопрос о логичности наших рассуждений (и - глубже - самой мысли) таит в себе предельный вопрос содержательной логики этого времени - вопрос о понимании как познании самостоятельной сущности вещей. Логично здесь то, что позволяет логически корректно (на этот раз это означает: последовательно, во взаимоконтроле "порядка вещей": причины-действия и "порядка идей": причины-следствия) свести бытие к сущности, а сущность - к понятию (ср. Гегель)...
Конечно, выведенная за скобки формально-логическая правильность вывода действует обобщенно во всех этих исторически насущных логиках. Но все дело в том, что сама эта правильность неявно находится под лупой поли-логического содержательного контроля - контроля различных (но каждый раз - предельных) форм понимания. Этот контроль феноменологически приобретает форму психологическую - некоего "чувства" логической удовлетворенности: "дальше доказывать не требуется, нечто полностью доказано!" Однако это чувство есть лишь перевод в психологическую сферу (перевод, необходимый до логических превращений XX века) собственно логических пределов. Эти логические пределы действуют в двух "точках" мыслительного движения.
Во-первых, в "точке" последовательного перехода от одного утверждения к другому, в точке предельности "следования" ("хватит! мне ясно, что отсюда следует то-то...").
Во-вторых, в "точке" начала размышления, в основании целостного логического движения ("начало логики не требует дальнейшего регресса в обосновании, оно способно определить и обосновать самое себя" - ср. "неиное" Николая Кузанского, или causa sui Спинозы, или "монада" Лейбница...).
В этих предельных точках втайне действуют именно коренные логические идеи, лишь позже приобретающие вид психологической удовлетворенности. Так, в точках "достаточности вывода" логической санкцией выступают: для античности - идея определения; для средних веков - идея исчерпания данной степени бытия; для Нового времени - идея взаимной обоснованности "порядка вещей" и "порядка идей". Но эти исходные философско-логические идеи "обоснования" и "вывода" обычно быстро теряют свой философско-логический смысл, и за скобки выносятся только их квазитождественные, формально-логические "обобщения". Лишь логика XX века (там, где она осмысливается как логика) специально тормозит свое внимание на философско-логическом, полилогическом смысле идей "достаточности вывода" и "обоснованности начала логики". Но об этом опять-таки - детальнее - дальше.
Иными словами, полилогичность философской логики реально означает: а) полилогичность идей "логического субъекта" (предмета понимания), б) полилогичность идеи "субъекта логики", в) полилогичность самих смыслов "понимания", г) полилогичность самообоснованных начал логического движения, д) полилогичность неделимых шагов вывода.
Именно в этих узлах логического движения и формируются психологические эквиваленты интуитивной очевидности, свивает свое гнездо "ласточка" или "сова" интуиции (которая весны не делает, но ее возвещает; которая вылетает в сумерки...).
3. Однако эти полилогические определения не просто соседствуют друг с другом и не просто следуют друг за другом в истории человеческого мышления. Они, как я предполагаю, вступают между собой в напряженное логическое общение, взаимоопределяют и обосновывают друг друга. Такое логическое общение и дает возможность говорить не только о "полилогичности", но и о диалогичности философской логики, о споре логических начал и логических выводов в Уме философа. О споре этих начал и этих форм вывода в мышлении (философском) одной эпохи. И о споре логических начал и предельных логических форм обоснования и вывода - в мышлении (в сопряженном мышлении) многих эпох, точнее - на грани, пределе различных логик, в точках, в моментах их взаимообоснования. Конечно, здесь можно говорить о "диалоге" только в смысле схемы общения многих логик (спор начал...) и в смысле определения наименьшего числа действующих лиц такого спора (два участника). В действительности здесь всегда существует полифония и контрапункт логического общения - общения многих логик, как действительных, так и потенциально возможных. Причем подчеркну еще раз: на мой взгляд, именно общение логик (в точках их взаимообоснования), но не "обобщение" многих содержательных логик в одно формально-логическое, нормативное требование и является предельной формой философски-логического движения в сфере всеобщего.
4. Далее, идея полилогичности и диалогичности философской логики означает, что философская логика есть сопряжение (и - логическое общение) различных, различно фокусированных категориальных систем. Так, скажем, определяя форму вещей, или идей, наш Ум сопрягает - с той или иной мерой осознанности - античный круг логических связей этой категории со средневековым и с нововременным кругами взаимопереходов формы - содержания возможности - действительности - сущности... Мышление всегда есть связь и взаимопревращение всех этих всеобще-различных категориальных систем, взаимопревращение, происходящее на основе иного понимания, даже - иной установки понимания. Правда, обычно, на поверхности, в плоскости идет развитие мысли в данном (исторически наличном) круге категорий, который представляется единственно возможным; но в целостном объеме мышления мысль развивается и сосредоточивается именно в целостном взаимопереходе и взаимообосновании различных логических систем, различных категориальных сеток. Скажем, в споре нововременного причинного центрирования категорий с античным центрированием всей логической категориальной сетки вокруг понятия формы (внутренней формы, эйдоса), как предельного отождествления атрибутивного и субъектного определения начала логики.
