Лекции по истории русской философии (XI - XX вв.) - Замалеев Александр Фазлаевич (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Пекарский П.П. Наука и литература в России при Петре Великом. Т. 1–2. СПб., 1862.
Попов Н.А. В.Н. Татищев и его время. М., 1861.
Путкарев Л.Н. Общественно-политическая мысль России. Вторая половина XVII века: Очерки истории. М., 1982.
Пушкарев Л.Н. Юрий Крижанич: Очерк жизни и творчества. М., 1984.
Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. М., 1974.
Робинсон А.Н. Жизнеописания Аввакума и Епифания: Исследование и тексты. М., 1963.
Русская мысль в век Просвещения. М., 1991.
Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе в XVII веке. СПб., 1898.
Татарский И. Симеон Полоцкий: (Его жизнь и деятельность). М., 1886.
Федосов И.А. Из истории общественной мысли XVIII столетия. М.М. Щербатов. М., 1967.
Лекция 5
ФИЛОСОФИЯ РУССКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII в.
Время и идеалы эпохи Екатерины II. Либерально-правовое направление: Я.П. Козельский, Д.И. Фонвизин. Патриархально-консервативное направление: М.М. Щербатов. Радикально-демократическое направление: А.Н. Радищев.
Пик русского Просвещения приходится на время Екатерины II. Возведенная на престол взбунтовавшейся гвардией (1762), бывшая ангальт-цербская принцесса более тридцати лет правила Россией, оставив по себе память не только «лицемерного тирана», но и «философа на троне» — мудрой, просвещенной монархини. Эпоха ее царствования по своей значимости не уступает петровской. Екатерина довершила то, что начинал Петр. Она и сама желала видеть себя прямой наследницей «величия и дел Петровых», неустанно предаваясь самой широкой и разнообразной реформаторской деятельности.
Императрицу прежде всего интересовало российское законодательство. Ее не устраивал старый законодательный материал, накопившийся со времени Уложения царя Алексея Михайловича. Она хотела создать новое законодательство, а не приводить старое в систему. Это определялось ее европоцентристским подходом к России. В составленном ею «Наказе» говорилось: «Россия есть Европейская держава. Доказательство тому следующее. Перемены, которые в России предпринял Петр Великий, тем удобнее успех получили, что нравы, бывшие в то время, совсем не сходствовали с климатом и принесены были к нам смешением разных народов и завоеваниями чужих областей. Петр Первый, вводя нравы и обычаи европейские в европейском народе, нашел тогда такие удобности, каких он и сам не ожидал» (ст. 6, 7). Екатерина считала чужими, наносными те нравы, с которыми жила древняя Россия; поэтому их следовало как можно скорее переделать на европейский лад, чтобы и в России восторжествовали общеевропейские начала. Много потрудился для этого Петр, теперь настал черед Екатерины: императрица торжественно возлагала на себя продолжение преобразовательной миссии.
Самое радикальное преобразование, которое намечала монархиня, предполагало отмену крепостного права. Проект такой реформы содержался в подготовительных записках к «Наказу»: с одной стороны, отмечалось, что «противно христианской религии и справедливости делать рабов из людей, которые все получают свободу при рождении», а с другой — предлагался «способ» освобождения крестьян: «поставить, что как только отныне кто-нибудь будет продавать землю, все крепостные будут объявлены свободными с минуты покупки ее новым владельцам, а в течение сотни лет все или по крайней мере большая часть земель меняют хозяев, и вот народ свободен». Это положение не сохранилось в окончательной редакции «Наказа», однако следы его отчетливо проступают в других статьях законодательного памятника. В ст. 254 говорится о необходимости ограничения рабства законами, а в ст. 269 осуждаются помещики, переводящие свои деревни на денежный оброк, не заботясь о том, «каким способом их крестьяне достают им деньги». Эта мысль развивается в ст. 277, где резко отвергается точка зрения, согласно которой «чем в большем подданные живут убожестве, тем многочисленнее их семьи» и «чем больше на них наложено дани, тем больше приходят они в состояние платить оные». По мнению Екатерины, «они суть два мудрования, которые всегда пагубу наносили и всегда будут причинять погибель самодержавным государствам».
«Наказ» провозглашал равенство всех граждан перед законом, выступал в защиту веротерпимости и вольности. Многие свои идеи императрица почерпнула из сочинений Беккариа, Вольтера, Монтескье, открыто заявив о своей приверженности гуманным принципам европейского Просвещения.
Это, однако нисколько не мешало ей оставаться ярым сторонником самодержавия. В России, заявляла Екатерина, «государь есть самодержавный; ибо никакая другая, как только соединенная в его особе, власть не может действовать сходно с пространством столь великого государства» (ст. 9); более того, «всякое другое правление не только было бы России вредно, но и вконец разорительно» (ст. 11). При этом она подчеркивала: «предлог» самодержавного правления состоит не в том, чтобы «у людей отнять естественную их вольность, но чтобы действия их направити к получению самого большого от всех добра» (ст. 13). Но до практики это не доходило, там все шло по налаженной колее: вводилось рабство на Украине, дарились фаворитам десятки тысяч «душ», повсюду утверждалось самое низменное тиранство. Ничто не могло помешать устоявшейся традиции — ни советы блестящих «учителей», вроде Вольтера и Дидро [4]; ни тревоги суровой пугачевщины.
Даже Французская революция 1789 г. лишь ужесточила политический режим: изданный после казни Людовика XVI Указ Екатерины Сенату (1793) запрещал ввозить в Россию «журналы и прочие периодические сочинения, во Франции издаваемые», а французам, желавшим остаться в России, выставлялось требование «отрещись присягою от правил безбожных и возмутительных, в земле их ныне исповедуемых». Бюст Вольтера был сослан из кабинета императрицы в подвал. Мыслящие люди затаились или перешли на попечение палача Шешковского. Мрачно и сиротливо завершалось восемнадцатое столетие, с новой силой повергая в раскол еще не окрепшее русское общество, разрывая тонкую нить зарождавшейся цивилизации.
Своей противоречивостью, разладом между словом и делом эпоха Екатерины II породила все позднейшие течения русской политической философии, начиная от либерализма и кончая консерватизмом и радикализмом. Именно тогда «завязывались те узлы, которые приходилось распутывать или еще более запутывать в настоящее время» [Л.С. Лаппо-Данилевский].
а) Либерально-правовое направление. Возникновение этого направления относится к наиболее светлой поре екатерининского царствования — времени составления «Наказа» и бурных законодательных дебатов 1767–1768 гг. В литературе появилась новая генерация мыслителей, воспитанных на идеалах просвещения и гуманизма. Одни из них, как, например, А.Я. Поленов, ратовали за отмену крепостного права; другие, вроде Д.С. Аничкова, И.А. Третьякова, С.Е. Десницкого, обсуждали проблемы мировоззрения и социальности; третьи, подобно М.Т. Болотову и Н.И. Новикову, развивали бурную писательскую и издательскую деятельность.
К этой славной когорте отечественных просветителей XVIII в. принадлежал и Я.П. Козельский (1728–1794), автор «Философических предложений» (1768), ознаменовавших крупную веху в становлении политической философии русского либерализма.
Козельского сближало с Татищевым и Крижаничем то, что он, как и они, крайне неприязненно относился к макиавеллизму. Заявляя о неприемлемости «безбожного совета» средневекового флорентийца, мыслитель признавал «слабой политику, где инде отдается на жертву один или несколько человек, будто для спасения множества; это не политика, а недостаток политики». Политику Козельский относил к разряду практических наук, ставя ее на один уровень с этикой. И все же, для него этика — «пустая наука», если она не сливается с политикой и законодательством. Здесь его установки были близки Гельвецию, который «немало подкрепил» его на поприще философских исканий. Политика должна не только укреплять благополучие общества, но и содействовать развитию добродетели и благопристойности. «Политика, — писал Козельский, — есть наука производить праведные намерения самыми способнейшими и праведными средствами в действо». Она как бы «выглаживает», «полирует» социальность, гармонизирует натуру человека, которая по своей природе «шероховата, следовательно и не выполирована». Поэтому познание политики составляет главнейшую задачу философии и тождественно познанию «общей природы вещей».
