Гурджиев - Риордан Кетлин (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
Суфийские учения, конечно, во многом способствовали гурджиевской мысли, эти влияния могут быть замечены более или менее точно. Другое эзотерическое влияние также важно, хотя его труднее установить. Это Ваджраяна, -- школа тибетского буддизма. Луи Повель в своей книге "Гурджиев" /1972/ пишет: "Гурджиев был главным тайным агентом России в Тибете десять лет /Киплин знал это/. Ему были даны важные финансовые должности при тибетских властях и контроль над снабжением армии. Он мог играть политическую роль, так как они знали, что он обладал духовными силами, а в этой стране это наиболее важно, особенно среди высокопоставленного духовенства. Он был наставником Далай-Ламы и бежал вместе с ним, когда англичане захватили Тибет".
Беннет (1974) говорит, что путешествия Гурджиева в поисках эзотерического знания, при которых он совершенно свободно пересекал многие великие национальные границы, поддерживались его тайной связью с царским правительством, хотя приписываемая ему связь с Далай-Ламой не подтверждается ни Беннетом, ни другими источниками о Гурджиеве. Очень мало известно о том периоде в Тибете и Центральной Азии, который охватывает начало 1890-х годов и до, возможно, 1910 или 1912 годов, за исключением того, что Гурджиев напал на след археологических и религиозных ключей, чтобы открыть тайны его "основного вопроса". Он вел свои поиски в практике ламаизма, в теках и монастырях, где сохранилось древнее знание и даже, что кажется вероятным, в сибирском шаманизме, часто обращался к исходному источнику, из которого развились религии. Очевидно, во время этих поездок Гурджиев выработал свой взгляд на мир, который н нашел удовлетворительным и стал сознавать свою миссию -- принести это понимание "ужаса ситуации" и возможного пути выхода из нее -- в Западный мир.
Следующим временем местонахождения Гурджиева является, определенно, 1916 год, когда он впервые появился как учитель в России в Петербурге и в Москве. Там он встретил Петра Успенского, который стал для него тем же, кем был Платон для Сократа /как сказал об этом Колин Вильсон в своей книге "Посторонний", 1967/. Сам Успенский тогда как раз вернулся из путешествия, которое он предпринял в поисках истинного эзотерического знания, и с удивлением увидел, что то, что он искал, находится на его родной земле и, фактически, в его родном городе, Он описывает свою первую встречу с Гурджиевым в своей книге "В поисках чудесного" следующим образом:
"Я очень хорошо помню эту встречу. Мы пришли в небольшое кафе на шумной, хотя и не центральной улице. Я увидел человека восточного типа с черными усиками и пронзительными глазами, который удивил меня прежде всего тем, что он казался приодетым и совершенно не гармонировал с местом и атмосферой. Я был еще полон впечатлений о Востоке, а этот человек с лицом индийского раджи или арабского шейха, которого легко было представить в белом бурнусе или в позолоченном тюрбане, сидел здесь, в этом маленьком кафе, где встречались деловые люди т доверенные агенты, в черном пальто с вельветовым воротником и черном котелке, и производил странное, неожиданное и почти пугающее впечатление, как человек, неудачно переодетый, вид которого стесняет вас, потому что вы видите, что он не тот, кем он хочет казаться, и, вы должны говорить и вести себя так, как будто вы не видите этого. Он говорил по-русски неправильно, с сильным кавказским акцентом, и этот акцент, с которым мы привыкли ассоциировать нечто отличное от философских идей, еще более усиливал странность и неожиданность впечатления". (Успенский, 1949).
Гурджиев произвел на Успенского большое впечатление. Гурджиев высказывал идеи, бросавшие новый свет на основные вопросы об отношении человека со вселенной, об уровнях сознания, смерти и бессмертия, и о возможностях самореализации. Гурджиев настаивал на необходимости личной проверки и личного опыта, поэтому Успенский собрал группу последователей Гурджиева, которые тайно встречались в Москве и работали с ним до тех пор, пока группа не расформировалась во время революции.
Ольга де Гартман, одна из ранних учениц в России, так описывает этот период: "Россия в 1917 году была разорвана войной и революцией,. М-р Гурджиев был неизвестным человеком, тайной. Никто не знал о его учении, никто не знал о его происхождении и о том, почему он появился в Москве и Петербурге. Но кто бы ни приходил в контакт с ним, проникался желанием следовать за ним, и так сделали Томас де Гартман и я" (Де Гартман, 1964).
Таким образом, Гартманы, Успенский со своей женой и многие другие ученики покинули Россию, совершив запутанное путешествие по горам, к Ессентукам на Кавказ, и затем, когда жить там стало невозможно, в Тифлис, Там Гурджиев собрал других учеников, в числе которых были Александр и Жанна Зальцманн из Парижа, и вместе начали работать в новой группе под его руководством, Через несколько месяцев, однако, действие революции достигло Тифлиса, и Гурджиев уехал со своими последователями в Константинополь, затем в Берлин и, наконец, после нескольких лет существования в качестве беженцев и лишений, Гурджиев обосновался в Париже. Здесь Гурджиев основал Институт для гармонического развития человека, для чего им был куплен замок близ Фонтенбло.
Десять лет, с 1923 по 1933 годы, было потрачено на напряженную работу с учениками в Институте, в течение которых Гурджиев испытывал и проверял систему обучения, самонаблюдения, физическую работу, упражнения, направленные к примирению и союзу трех основных функций человека: мышления, чувства и физической деятельности. Многие ученики укоренились в Институте, включая таких заметных ка5к Кэтрин Менсфилд (которая умерла там), А.Р.Ораджа, Мориса Николла и да Зальцманов. Гурджиев не делал различий среди своих учеников на основании их высокого общественного положения; кто бы ни приходил учиться к нему, он мог быть уверен, что от него потребуются постоянные и интенсивные усилия, что он будет подвергаться воздействию особого метода работы, направленной на уничтожение ЭГО. Метод заключался в том, что при коллективной работе создавались планомерные межличностные трения, позволяющие выявить шаблоны человеческого поведения. Во время работы в саду, при строительстве различных сооружений, при приготовлении пищи -- возникали ситуации, создававшие возможности для развития самосознания и настраивания человеческих взаимоотношений, это давало повод и возможность для более конкретных указаний учителя. Время обеда в "Приере", как был назван замок, рассматривалось и считалось подходящим для разговора и бесед об учении. Гурджиев часто заканчивал обед тостами к отдельным членам группы, как к различного рода идиотам -круглым идиотам, квадратным идиотам, сострадательным идиотам и двенадцати другим разновидностям. Эти прославления индивидуальных слабостей личности были частью попытки, которую Гурджиев продолжал на многих фронтах одновременно -сделать незаконным и обезвредить шаблоны условностей, чтобы сущностная природа учеников смогла начать проявляться.
Этот период напряженной работы включал демонстрации и лекции в Европе и Америке. Он был прерван серьезным несчастным случаем, который произошел, когда Гурджиев ехал один в мощной машине. Его исключительно быстрое выздоровление привело в изумление врачей, ввиду большой тяжести его повреждений. Во время своего выздоровления он задумал и начал писать большую серию книг. Работа должна была состоять из десяти книг, разделенных на три серии. Из них первая серия -- "Все и вся" и вторая серия -- "Встречи с замечательными людьми" -- доступны. Третья серия -- "Жизнь истинна только тогда, когда "Я ЕСЬМ", до сих пор передавалась только устно, во фрагментарной форме только тем, кто активно занимался гурджиевской работой. Эти книги требуют некоторого введения. Согласно Гурджиеву, они написаны, чтобы разрешить следующие основные проблемы, стоящие перед человечеством:
Первая серия. Разрушить безжалостно, без каких-либо компромиссов в чем бы то ни было -- в мышлении и чувствах читателя, веру и взгляды, столетия укоренявшиеся в нем обо всем, существующем в мире.
