Этика и психология науки. Дополнительные главы курса истории и философии науки: учебное пособие - Щавелёв Сергей
Этическая проблематика науки имеет свою долгую историю, которая, впрочем, не привела к сколько-нибудь однозначным выводам [5]. Одна из ведущих российских науковедов – Елена Аркадьевна Мамчур, заведующая сектором философии естествознания Института философии РАН, в своей последней по времени публикации книге [6] в очередной раз обсуждает вопрос о том, насколько наука свободна от ценностей жизни и культуры, или же она нагружена ими? У неё получается, что этические принципы научного познания неизбежно в чём-то меняются от века к веку, но при этом загадочным образом в чём-то остаются неизменными…
Как и вообще обстоит дело с декларируемой в социуме этикой и реальной моралью, внутринаучные нравы всегда пестры, даже контрастны. Один учёный честный, а другой обманщик; один совершает свои открытия бескорыстно, а другой всё время держит в уме возможный гонорар за него же; один отрывается от занятий наукой – для того, чтобы трогательно заботиться о членах своей семьи, а в меру сил и о многих других обездоленных и несчастных современниках; ну и т. п. А ко всему прочему, эти все и т. п. плюсы и минусы в нравственном облике учёного исследователя сплошь и рядом сочетаются в биографии одних и тех же коллег, причём как рядовых, так и широко известных в общественном мнении.
Но, продолжая этическую экспертизу науки, подчеркнём: все эти личностно-психологические нюансы не имеют прямого отношения к более глубокому и важному пласту этоса учёных [7] – как измерить производимое ими знание в категориях добра и зла, пользы и угрозы для социума, его культуры? Кто отвечает за практическое применение, общественную отдачу научного знания – сами его творцы или же представители разных профессиональных практик, прежде всего чиновники, политики, их советники-эксперты. И здесь история науки не даёт нам однозначного ответа: соучастие в политических проектах, равно как и уклонение от такового со стороны учёных, служило поводом для их восхваления как патриотов, так и осуждения как «врагов народа». К тому же тут встаёт разница геополитических интересов разных стран и государств. Минувший XX век даёт нам особенно много образцов такого рода нравственных коллизий: и обоснование нацистских и коммунистических доктрин виднейшими мыслителями своего времени; и работа на оборону, включая разработку оружия массового поражения опять-таки всеми конфликтовавшими сторонами; и ответственность учёных и техников за вселенские катастрофы типа Чернобыльской.
Наконец, если миновать все эти и т. п. так или иначе изжитые, либо переживаемые человечеством катаклизмы, встаёт ещё более масштабный вопрос: куда нас приведёт дальнейший прогресс компьютерных, биомедицинских и прочих технологий, уже поменявший устои западной цивилизации? [8]
Автор настоящего учебного пособия – честь ему за это и хвала – не оглядывается на всевозможные историографические парафразы этической рефлексии над наукой, но осмысливает бродячие сюжеты своей темы вполне самостоятельно, как бы заново.
Все отмеченные мной и многие другие, впрочем, по сути однопорядковые морально-нравственные коллизии в истории и в современной жизни науки и её служителей – учёных довольно подробно, вариативно прослежены в предлагаемом читателям пособии. Поэтому его с интересом прочтут разные категории читателей – и потенциально возможные исследователи (среди гимназистов и студентов высшей школы), и начинающие учёные (соискатели учёных степеней, аспиранты, научные сотрудники); и вполне состоявшиеся в науке её деятели; и даже ветераны «нашего движения». Однако и у тех, у других, и третьих, и у десятых могут и даже должны возникнуть разные впечатления от прочитанного. Что вполне нормально для любой профессии, а не только для нашей – академическо-университетской.
И ещё одно немаловажное обстоятельство. Получив высшее образование на историческом факультете, я тем не менее с тех пор интересовался вопросами истории философии, а там, как вы сами понимаете, бездна проблем философии и истории науки. Читая ино– и русскоязычные тексты на эту последнюю тему, я всё более убеждался, что её необходимо конкретизировать – применительно к той или иной эпохе мировой истории, а главное – определённой цивилизации. То, что считалось физикой или же, допустим, медициной в Древней Индии или же в Древнем Китае, вовсе не чета атомистической традиции Демокрита – Ньютона – Бойля; а тем более кодексам Гиппократа или Галена. Тогда как автор настоящего пособия, мой многоуважаемый руководитель по службе в медицинском институте / университете, на указанное обстоятельство по большей части никак не оглядывается. Книга написана с западноцентричных, европеоидных позиций, и читатель должен это учитывать.
Вполне понятно, что, рассказывая о разных перипетиях научной работы и жизни, автор то и дело приводит те или иные эпизоды биографии, суждения выдающихся учёных, прежде всего наших русских. О каждом из них даётся постраничное примечание, резюмирующее его вклад в науку. Вообще-то, такого рода справку сегодня легко навести в общедоступных интернетовских поисковиках и ресурсах вроде общеизвестной Википедии, не говоря уже о печатных энциклопедиях и словарях. Но в жанре именно учебной книги персональный комментарий, пожалуй, уместен, поучителен для молодого специалиста – основного адресата настоящего издания. Тем более что сейчас мало кто из узких специалистов интересуется историей других научных дисциплин. Хотя для мало-мальски подготовленных читателей пособия по философии науки все эти сведения носят элементарный, общеизвестный характер; а в отдельных случаях их легко извлечь из тех же общедоступных справочных источников. Хотя, в конце концов, если вдуматься, чем больше информации автор-составитель умудрился вместить в своё издание, тем лучше для любых его возможных читателей. Тем более что многие персонажи этого пособия имели то или иное отношение к практической медицине и многим наукам, которые её обслуживают. Так что и по своей персонально-биографической части книга отвечает профилю соответствующего кандидатского экзамена в медицинском университете.
Привлекательной стороной текста кажутся мне вплетённые туда личные мемуары автора – о своих учителях, коллегах и даже противниках в науке и учебной работе. На многих страницах книги ярко запечатлены реальные эпизоды и нравы советской и постсоветской науки в лице Академии наук и Университета. Правда, в отдельных эпизодах мемуарного характера автору изменяет чувство меры. Упоминая о столкновениях национальных группировок в Ленинградском университете, он одну из них иллюстрирует фольклорными абстракциями («Ивановы, Петровы, Сидоровы»), а другую вполне реальными персоналиями («Штоффы, Каганы, Свидерские»), что не вполне корректно.
Итак, наряду с несомненными достоинствами, в пособии заметны определённые недостатки. Они, как гласит французская пословица, суть продолжение наших же достоинств. Поэтому я вовсе не ставлю вопрос об их искоренении до печатания рукописи пособия. Искренняя увлечённость автора своей профессией нередко оборачивается некоторой пристрастностью – по отношению к другим занятиям, вообще моментам человеческой жизни, разным вариантам их сочетания. Может быть, поэтому автор-составитель пособия неоднократно повторяется, то и дело возвращаясь к одним и тем же сюжетам: возрастной структуре кадров российской науке, вариантам её реформирования, отношениям между учёными разных поколений, сочетанию науки и более прибыльных заработков. У кого что болит, гласит русская пословица, тот о том и говорит. Что, впрочем, вполне понятно и закономерно. Добросовестный профессионал не может игнорировать перспективы своей профессии и своё место в ней. Но жалобы на несовершенство мироустройства не заменят нам рецептов его оздоровления. А вот с рецептами подъёма нашей науки и в данном пособии, и вообще в российском государстве пока что дело обстоит гораздо сложнее, нежели это думается автору.
