Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма) - Мотрошилова Неля Васильевна
Для самого Гегеля эти сложные поиски завершились тем, что философ вступил на путь логицизма. Создание «Науки логики» было свидетельством решительного поворота к логике как основанию системы, т.е. четкого выбора из ранее опробованных «парадигм». Но оставленное позади вовсе не потеряло смысл ни для Гегеля, ни для послегегелевской истории философии. Иные, отличные от логицизма, пути и способы построения философской системы, опробованные Гегелем, не закрыты и будут, несомненно, вызывать новый и новый интерес со стороны современной мысли.
«Наука логики» вместе с тем является непосредственным продолжением и итогом предшествующего идейного развития Гегеля, что особенно ясно видно на примере системного принципа философии, который в этом выдающемся гегелевском произведении развертывается в целую концепцию философской системности, причем и принцип, и концепция применяются для построения найденного теперь теоретико-методологического фундамента системы, диалектико-логического учения о категориях. Системный принцип Гегеля характеризуется следующими особенностями: 1) убеждением в необходимости системного построения подлинной науки; 2) сопряжением идеи системности с особыми задачами философии как абстрактного теоретического размышления; 3) соединением системного исследования с логическим, в свою очередь нацеленным на содержательные задачи; 4) фокусированием системного принципа на проблемах диалектики (диалектической логики). Создание этого принципа – своего рода диалектико-логической, содержательной парадигмы – и развертывание его в теоретическую системную концепцию логики были великим новаторским достижением Гегеля, благодаря которому дальнейшее формирование системы философских дисциплин стало своего рода прикладной задачей. И с проблемой применения своей системной парадигмы Гегель, по нашему глубокому убеждению, справился куда менее успешно, чем с задачей открытия и обоснования самого системного принципа. Но это уже вопрос, выходящий за пределы настоящего исследования – он касается «второго», зрелого Гегеля, тогда как книга посвящена «первому» Гегелю, философу, вовлеченному в трудный процесс поиска и становления.
Процесс обретения системного принципа и системной теории – это одновременно и история превращения Гегеля в великого философа, замечательного диалектика. В данной книге, таким образом, привлечено внимание к тем аспектам системной теории Гегеля, которые не только во многом согласуются с диалектическим методом, но являются одной из важнейших сторон конкретной, скрупулезной разработки великим мыслителем системно-диалектических форм, структур, приемов человеческой мысли. В книге будет в то же время показано, с какими противоречиями был у Гегеля связан этот плодотворный содержательно-диалектический системный поиск и какие действительные проблемные трудности стояли за идеалистическими издержками гегелевских рассуждений. Ведь формирование Гегелем собственной системы, поиски ее основополагающих критериев были неразрывно связаны также и с изменяющимся толкованием «духа», которое все более отклонялось от кантовско-фихтевско-шеллинговского вариантов и все более наполнялось логицистским объективно-идеалистическим содержанием.
Работе Гегеля в области системной проблематики, обретению и применению на почве логики системного принципа сопутствовало развитие другой фундаментальной идеи гегелевской философии, идеи историзма. В отличие от западной литературы советское историко-философское исследование, в частности гегелеведческое, всегда было внимательно к проблеме историзма. Прежде всего здесь надо назвать работу В.Ф. Асмуса «Маркс и буржуазный историзм» (в кн.: Асмус В.Ф. Избранные философские труды. М., 1971, т. 2, с. 207 – 413) – со специальным анализом достижений, ограниченностей и противоречий гегелевской философии истории. В разъяснении связи логического и исторического, абстрактного и конкретного (в том числе исторически конкретного) в философии Гегеля особую роль сыграли работы Э.В. Ильенкова, а в понимании специфики историзма, преломляющегося через толкование Гегелем нравственных проблем, – произведения О.Г. Дробницкого. Необходимо подчеркнуть значение творческого марксистского освоения гегелевского философского наследия, предпринятого в специальных монографиях о Гегеле, написанных философами А.И. Володиным, А.В. Гулыгой, М.А. Кисселем, В.А. Малининым, М.К. Мамардашвили, В.А. Погосяном, И. Тевзадзе, В.И. Шинкаруком, юристами В.С. Нерсесянцем, A.А. Пиотковским и др.
Автор опирался на историко-философские работы, включающие анализ философии Гегеля, а также на исследования проблем историзма, которые выполнены советскими философами Ж.Н. Абдильдиным, А.С. Богомоловым, П.П. Гайденко, Б.А. Грушиным, Ю.Н. Давыдовым, Д.Н. Ерыгиным, Г.П. Кармышевым, М.А. Кисселем, B.А. Ковалевой, П.В. Копниным, В.П. Кохановским, Т.М. Лебедевой, В.А. Лекторским, Ю.К. Мельвилем, A.А. Митюшиным, И.С. Нарским, Т.И. Ойзерманом, B.М. Рыловниковым, Ж. Сааданбековым, Э.Ю. Соловьевым, Е.П. Ситковским, М.Б. Туровским, Б.С. Чернышевым и др.
И все же процесс становления гегелевского историзма и его специфика мало изучены и в отечественном и в мировом гегелеведении. В нашей книге применительно к проблеме историзма ставятся две основные задачи: во-первых, уточнить вопрос о становлении, истоках, специфике истористских идей Гегеля, о путях их превращения в принцип историзма; во-вторых, показать, что в идейном развитии философа системные идеи и идеи истористские постоянно сплетались в единство, которое на каждом из этапов, в каждом из произведений отличалось своеобразием.
Сделаем предварительные уточнения, касающиеся принципа историзма. Гегелевский принцип историзма, по нашему мнению, имеет следующие особенности: 1) утверждается исходный тезис, согласно которому особое рассмотрение истории является одной из фундаментальных проблем философии, а историческое измерение – одним из важнейших признаков диалектического мышления философа; 2) применительно к философии вообще и к разнообразию объектов философской работы так или иначе осмысливаются методологические особенности «включения» истории; 3) обосновывается связь между историзмом как методологическим принципом и философией истории.
Этот принцип, подобно системному принципу, в развитой форме появляется в философии Гегеля не сразу; он рождается в итоге длительного и глубокого размышления об исторических измерениях философского познания. В «Феноменологии духа» идеи складываются уже в некоторую концепцию, а в «Науке логики» перерастают в глубоко продуманный, хотя еще не окончательно обоснованный и не полностью развернутый принцип. Собственно о принципе историзма в единстве двух первых аспектов можно говорить лишь применительно к «Науке логики», причем и в данном произведении есть немало осложняющих дело противоречий. Что же касается более ранних гегелевских сочинений, то для них скорее характерен первый аспект – четкое сознание необходимости исторического подхода (это тоже существенный момент, оригинальный по отношению к предшествующей мысли). Переход к третьему аспекту – связывание принципа историзма с философией истории – относится к более позднему периоду гегелевского развития и поэтому специально в нашей книге не рассматривается. Но и первые «истористские пробы» Гегеля весьма интересны, в частности в том аспекте, в каком они анализируются в книге – в единстве с системными идеями.
Напомним еще об одной особенности предпринимаемого в этой книге исследования. Всякий раз, когда осуществлялся переход от исследования одной исторической стадии эволюции гегелевской мысли к изучению другой, мы считали необходимым хотя бы кратко обратиться к питающим философское познание действительным социально-историческим, жизненным истокам. Их исследование во всей полноте, внутренней иерархии не входило в нашу задачу. Исторический материал, характеризующий гегелевскую эпоху, мы считали целесообразным «просмотреть», пользуясь двумя «призмами», через которые макросреда – жизнь общества, развитие истории – обычно и преломляется. И только в преломленном виде она оказывает то или иное влияние на философскую мысль.
