Стоицизм и душевное здоровье - Рассел Бертран Артур Уильям (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
В юности, однако, необходимо нечто более позитивное в способе отношения к смерти, чтобы взрослая жизнь молодого человека была удовлетворительной. Взрослый человек не должен много думать о смерти, ни о своей собственной, ни о смерти тех, кого он любит, не потому, что он специально направляет свои мысли к другим вещам ибо это бесполезное упражнение, которое никогда не будет действительно успешным, а потому, что у него много разнообразных интересов и занятий. Когда он думает о смерти, лучше делать это стоически, осторожно и хладнокровно, не пытаясь убавить ее значения, но чувствовать своего рода гордость в возвышении над ней. Принцип тот же, что в случае с любым другим неприятным чувством: спокойное размышление над ужасающим – единственно возможное отношение. Нужно сказать себе: «Да, это может случиться, но что из того?» Люди достигают аналогичного состояния в случае смерти в бою, потому что тогда они полностью убеждены в обоснованности того, за что они отдают свою жизнь или жизнь дорогого им человека. Нечто похожее на это чувство желательно иметь человеку в любом возрасте. В любом возрасте человек должен чувствовать, что есть важные вещи, ради которых он живет, и что его смерть, или смерть его жены или ребенка не положит конец всему, что его интересует в этом мире. Чтобы это отношение в жизни взрослого человека было искренним и глубоким, необходимо, чтобы в юности он все делал с искренним энтузиазмом, и таким образом строил свою жизнь и карьеру. Юность есть период великодушия, и она должна быть использована для формирования благородных привычек. Это может быть достигнуто под влиянием отца или учителя. В лучшем обществе чаще всего это будет делать мать, но в настоящее время жизнь женщин, как правило, такова, что делает их мировоззрение слишком узким и недостаточно интеллектуальным для того, что я имею в виду. По той же самой причине молодые люди (как юноши, так и девушки) должны, как правило, иметь в качестве учителей мужчин, пока не вырастет новое поколение женщин, у которых будут более широкие интересы.
Вплоть до недавнего времени роль стоицизма в жизни, возможно, недооценивалась, в частности передовыми воспитателями. Когда угрожает несчастье, существует два способа справиться с ситуацией: мы можем попытаться избежать несчастья, или мы решим встретить его стоически. Первый способ замечателен, если его можно применить, не запятнав себя трусостью; но последний необходим рано или поздно для каждого, кто не хочет быть рабом страха. Это отношение и есть стоицизм. Большой трудностью для воспитателя является то, что внушение стоицизма молодежи дает выход садизму. В прошлом принципы наказания были настолько свирепые, что воспитание открывало путь для жестокости. Возможно ли привить необходимый минимум дисциплины без появления удовольствия от причиненного ребенку страдания? Люди старой закалки будут, конечно, отрицать, что они испытывали подобное удовольствие. Всем известна история о мальчике, чей отец, ударив его розгами, сказал: «Мальчик мой, это причиняет мне большую боль, чем тебе!» На что мальчик ответил:
«Тогда разреши мне, папа, сделать то же самое с тобой». Самуэль Батлер в книге «Путь всего живого» изобразил садистское наслаждение злых родителей способом, убеждающим любого современного студента-психолога. Что же тогда мы должны с этим делать?
Страх смерти – только один из многих, которые наилучшим образом преодолеваются стоицизмом. Есть страх перед нуждой, страх физической боли, страх деторождения, распространенный среди состоятельных женщин. Все эти страхи можно ослабить и, в какой-то мере, презреть. Но если мы выберем точку зрения, согласно которой люди не должны замечать такие вещи, мы должны будем также принять ту точку зрения, что не надо уменьшать зло. Долгое время думали, что женщины не должны пользоваться анестезией при деторождении; в Японии это мнение существует и по сей день. Доктора-мужчины говорят, что анестезия вредна; не существует причин для такого мнения, кроме, несомненно, бессознательного садизма. Но чем слабее становятся родовые муки, тем меньше остается у богатых женщин желания их претерпевать: их храбрость уменьшается быстрее, чем требуется. Очевидно, здесь должно существовать какое-то равновесие. Невозможно прожить всю жизнь легко и приятно, и, следовательно, люди должны быть способны соответствующим образом относиться к неприятностям; при этом мы должны постараться не одобрять жестокость настолько, насколько это возможно.
Кто имеет дело с маленькими детьми, скоро начинает понимать что слишком много симпатии по отношению к ним – это ошибка. Слишком мало симпатии, конечно, еще большая ошибка, но здесь, как и везде, плоха любая крайность. Ребенок, который неизменно встречает симпатию, будет плакать при малейшей неудаче. Обычный самоконтроль обычного взрослого человека достигается только через знание, что симпатию по пустякам не получишь. Дети с готовностью понимают, что взрослый, который иногда немного строг, лучше для них; их инстинкт подсказывает им, любят их или нет; и с теми, кто, как они чувствуют, любит их, они будут мириться, несмотря на всю строгость требований, исходящих от этих людей. Таким образом, теоретически решение просто: пусть воспитателей будет воодушевлять мудрая любовь, и они будут поступать правильно. Фактически, однако, вопрос более сложен. Усталость, раздражительность, беспокойство, нетерпение осаждают родителей или учителей, и опасно придерживаться теории воспитания, которая позволяет взрослому выплеснуть эти чувства на ребенка ради его отдаленного благополучия. Тем не менее, если теория верна, она должна быть признана, и эти опасности должны предстать перед сознанием родителей или учителей, чтобы сделать все возможное и принять меры предосторожности против них.
Сейчас мы суммируем заключения, предложенные предыдущей дискуссией. Что касается тяжелых жизненных опасностей, знание о них не должно ни скрываться от детей, ни навязываться им; оно должно приходить, когда обстоятельства делают его неотвратимым. О тягостных вещах, когда на них обращают внимание, надо говорить правдиво и без эмоций, за исключением случаев, когда смерть случается в семье и когда скрывать горе будет неестественно. Взрослые должны показать своим поведением определенное мужество, которое молодые должны бессознательно воспринять как пример. В юности молодому человеку нужно представить широкий спектр имперсональных интересов, и образование должно осуществляться таким образом, чтобы дать ему идею (через предложение, а не путем строгого увещевания) жизни во имя целей, находящихся за пределами него самого. Он должен быть научен выносить несчастье, когда оно случается, через понимание, что еще есть вещи, ради которых стоит жить. Он не должен с грустью размышлять о возможных несчастьях, даже с целью быть готовыми их встретить. Те же, чья работа связана с молодежью, должны особо следить за собой, чтобы быть уверенными, что они не получают садистского удовольствия от необходимого в воспитании элемента наказания; мотивом наказания может быть только развитие характера или мышления. Интеллект также требует дисциплины, потому что без нее никогда не будет достигнута правильность мышления. Но дисциплина ума – это отдельная тема и лежит за пределами этой статьи.
Я хочу сказать еще лишь одно: дисциплина лучше, когда она исходит из внутреннего импульса. Для того чтобы это было возможно, необходимо, чтобы у ребенка или у юноши было стремление (ambition) достичь чего-то сложного и воля совершать усилия для достижения этой цели. Такое стремление обычно вырабатывается кем-то из окружающих. Таким образом, даже самодисциплина зависит, в конечном счете, от стимулов воспитания.
