Жалоба мира - Роттердамский Эразм (Дезидерий) (первая книга .txt) 📗
Когда я слышу человеческую речь и вижу людей, я, Мир, устремляюсь к ним как к существам, предназначенным исключительно для того, чтобы я восторжествовал. Я постепенно проникаю, в их души, веря, что в людях мое законное пристанище. А когда я вижу христианина, я спешу к нему изо всех сил, питая самые сладостные надежды воцариться в нем.
Но здесь – мне стыдно и горько признаться в этом – в судах и в палатах советников, при дворцах и храмах – всюду слышатся крики и вопли раздоров и споров, каких не бывает даже в капищах язычников. Причиной многих несчастий и бедствий человека являются адвокаты, однако они составляют лишь очень небольшую часть всех тех, кто занимается спорами и раздорами.
Я обращал мой взор к городам. На время во мне зарождалась надежда, что здесь, наконец, есть доброе согласие между теми, кто живет окруженный одной стеной, что здесь царят и правят одинаковые законы и что здесь, как на одном корабле, всех объединяют одинаковые опасности. Увы, как я ошибался! И здесь тоже все настолько раздирается несогласием, что мне с трудом удается найти хоть один дом, в котором я мог бы прожить хоть несколько дней.
Минуя простой народ, который, будучи волнуем ссорами да раздорами, напоминает бушующее море, я обращался ко дворам государей, как к некоей гавани. Без сомнения, думал я, среди них и должно быть место для мира, потому что они более мудры и осторожны, чем обычные люди, потому что они – глаза народа. Кроме того, они наместники Того, кто есть Князь Согласия и кто в действительности посылает меня всем людям, а в особенности государям.
И все мне как будто благоприятствовало. Я видел нежные приветствия, любовные объятия, веселые пиршества и все прочие действия и признаки гуманности. Но, увы, невероятное дело? Я не маг отыскать среди них даже тени истинного мира и согласия! Все здесь было подкрашено и искусственно, все имело радушную внешность, за которой скрывались недовольство и подлая злоба. И под конец я обнаружил, что нет здесь места для мира, ибо здесь находятся истоки и причины всех раздоров и войн.
Неужели после всего этого я должен еще страдать, видя, как надежды обманывают меня? Я увидел, что государи скорее могущественны, чем просвещенны, что они больше внимают алчности, чем здравым суждениям разума. Тогда я решил примкнуть к обществу ученых людей. Хорошие книги делают людей, философия создает более чем людей, богословие создает богов. Я был уверен, что отдохну среди ученых после стольких мытарств.
Но, увы, новое разочарование! Здесь идет та же самая война, но только в ином роде, не такая кровавая; но не менее бессмысленная и неразумная. Одна школа отличается от другой, истинная сущность вещей меняется в зависимости от страны: многие истины не могут переплыть через море, перебраться через Альпы, переправиться через Рейн. Даже в одной и той же академии логики воюют с риторами, а богословы с юристами.
Воюют друг с другом даже представители одной и той же профессии: например, последователи Скота воюют с последователями Фомы, номиналисты сражаются с реалистами, платоники с перипатетиками. Дело зашло так далеко, что даже в самых незначительных вопросах они не могут прийти к согласию и часто с ожесточением нападают друг на друга из-за пустяков, пока сражение не становится все жарче и жарче, когда от аргументов переходят к злословию, а от злословия – к драке. И если спор не может быть разрешен ни с помощью кинжала, ни с помощью копья, тогда они разят друг друга своими ядовитыми, отравленными перьями и лощеной бумагой, обращая смертоносное жало своего языка против доброй славы противника.
Оставался еще один род людей, которые так привержены к религии, что не могут отбросить ее, даже если бы они того пожелали, как черепаха не может избавиться от своего панциря-жилища.
Я мог бы надеяться, что найду себе место среди них, если бы надежда столь часто не обманывала меня и под конец не заставила во всем отчаяться. Но все же, решив испытать все, что можно, я сделал еще одну попытку. Вы хотите знать, чем она кончилась? Ни от кого из людей я не отказываюсь так охотно, как от этих. Да и на что мне было надеяться, если ни одна из религий не согласна с другими религиями? Различных религий столько же, сколько различных религиозных братств. Доминиканцы спорят с миноритами, бенедиктинцы с бернардинцами, сколько названий, столько и религий, сколько религий, столько и различных церемоний, потому что они ни в чем не согласны между собой. И каждый человек доволен своей религией, ненавидит и проклинает религию других. А разве одно и то же религиозное братство не раздирается раздорами? Обсерванты ругают колетов, и все вместе проклинают третьих, чье название идет от слова «конвенция», – конвентуалов [1]; между всеми ними нет согласия.
И поскольку дела обстоят таким образом, я, уже ни во что не веря, хотел бы укрыться в каком-нибудь маленьком монастыре, в котором бы царило настоящее нерушимое спокойствие. Но как ни прискорбно говорить об этом, я до сих пор не нашел ни одного монастыря, который бы не был отравлен взаимной ненавистью и раздорами. Стыдно слушать, какие бесполезные склоки и споры из-за самых мелочных и суетных предметов затевают и поддерживают старые люди, которых должно бы уважать и почитать ради их бород и сутан. А какими учеными и какими святыми кажутся они с виду!
Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru
И поскольку дела обстоят таким образом, я, уже ни во что не веря, хотел бы укрыться в каком-нибудь маленьком монастыре, в котором бы царило настоящее нерушимое спокойствие. Но как ни прискорбно говорить об этом, я до сих пор не нашел ни одного монастыря, который бы не был отравлен взаимной ненавистью и раздорами. Стыдно слушать, какие бесполезные склоки и споры из-за самых мелочных и суетных предметов затевают и поддерживают старые люди, которых должно бы уважать и почитать ради их бород и сутан. А какими учеными и какими святыми кажутся они с виду!
Конец ознакомительного фрагмента. Купить полную версию книги