Новая философская энциклопедия. Том четвёртый Т—Я - Коллектив авторов (онлайн книга без txt) 📗

409

эволюция отплатят тем же. Здесь возможны трудности этологического характера: напр., как сохранять равновесие и какие могут быть гарантии против обманщиков. Как показывают наблюдения, есть несомненные признаки в поведении животных, позволяющие им судить о намерениях и целях «контрагентов»; 4) теория эпигенетических правил (Ч. Ламсдена и Э. Уилсо- на) или механизмов, возникающих в психике человека (и имеющих соответствующий физический субстрат в мозге) в процессе и в результате взаимодействия организма и среды. Эти правила оказывают определяющее воздействие на мышление и поведение человека. Эпигенетические правила делятся на два класса: а) автоматические процессы, опосредствующие связи между ощущениями и восприятиями; б) процессы, возникающие внутри и по поводу восприятий и оперирующие данными культуры. Согласно этой теории, мораль зашифрована в эпигенетических правилах (прежде всего во вторичных); более того, утилитаристский принцип Милля (см. «Утилитаризм») и категорический императив Канта коренятся во вторичных эпигенетических правилах. Иными словами, среда, в т. ч. социальная, оказывается фактором формирования органических и функциональных структур, в частности тех, что ответственны за моральное поведение; т. о. социобиологи снимают обращенные к ним упреки в генетическом детерминизме. При безусловной значимости научных результатов эволюционной теории поведения человека именно как объяснительная концепция эволюционная этика недостаточна: оставаясь на уровне общеантропологических определений, невозможно дать адекватную теорию морали. Заимствованный эволюционной этикой из моральной философии понятийный аппарат деспецифицируется. Эволюционная этика отказывается от теоретического наследства этико-философской мысли и обосновывает мораль как форму целесообразного или адаптивного поведения. Характерно, что при описании морали, поведения вообще она обходится без понятий намерения, свободы, творчества, универсального требования, не рассматривает фундаментальную для понимания морали антитезу между должным и сущим. Мораль в эволюционной этике над- персональна, а в той мере, в какой она изображается как функционирование определенных генетических механизмов, сориентированных на организмические, популяционные, но не личностные цели, — и бездуховна. Анализ основополагающих нравственных императивов показывает, что они направлены на обуздание человеком своей страстной натуры и одухотворение своей чувственности, т. е. своей «природы», и предполагают способность человека контролировать свои потребности, сознательно подчинять свои интересы интересам других людей, исходя как из общественных установлений, так и из высших духовных ценностей. Лит.: Дарвин Ч. Происхождение человека и половой отбор. СПб., [б. г.]; Кропоткин Я. А. Этика. М., 1991, с. 45—81; Рьюз Л/., Уилсон Э. Дарвинизм и этика.— «ВФ», 1987, № 1; Эфроимсон В. П. Родословная альтруизма (Этика с позиций эволюционной генетики человека).— В кн.: Гениальность и этика. М., 1998, с. 435—466; Dowkins R. The Selfish Gene. Oxf., 1976; Lumsden Ch. /., Wilson E. O. Genes, Mind & Culture. The (Revolutionary Process. Cambr., 1981. P. Г. Апресян ЭВОЛЮЦИЯ (от лат. evulutio — развертывание) — в биологии — изменение живой материи в ходе развития организма или в последовательности поколений организмов. Термин «эволюция» впервые употребил английский богослов, юрист и финансист М. Хэйл (1677), говоря о скрытом в семени человека строении, или образе, «в эволюции которого должно состоять соединение и формирование человеческого организма». В современном смысле термин «эволюция» впервые использовал Г. Спенсер (1852), у которого эволюция означает любой (а не только преформированный) процесс исторического преобразования — как отдельных видов, так и живой природы в целом. Ч. Дарвин применял термин «эволюция» редко, предпочитая старое выражение «трансмутация видов». В наше время термином «эволюция» иногда обозначают также исторические преобразования органа или функции (эволюция мозга, эволюция психики). Ю. В. Чайковский ЭВРИСТИКА (от греч. егркжсо — открываю, отыскиваю) — методология научного исследования, а также методика обучения, основанная на открытии или догадке. Изучение эвристических методов обнаруживает определенное сходство исследовательских процедур и деятельности, по крайней мере в той их части, которая связана с творческим обобщением наличного материала и выдвижением гипотез. Эвристика как метод обучения восходит к приемам, приписываемым Сократу и известным как «сократическая беседа». Под последней подразумевается диалог, в котором один из собеседников подталкивает других к новым для них (или для всех участников беседы) выводам. Учение об эвристике — составная часть на- укоучения Б. Больцано, который трактует эвристику как учение о путях развития мысли. Своеобразное применение сократических методов нашел английский педагог нач. 20 в. Г. Е. Армстронг. Он построил курс обучения естествознанию как последовательность исследовательских проблем, решение каждой из которых доступно ученикам. Детальное изучение эвристических приемов в математике было предпринято Д. Пойа, который выделил два взаимодополняющих элемента математического исследования — удачную догадку и универсальный метод. Пойа показал, что решение всякой математической задачи сосредоточено вокруг одного ключевого момента — озарения, наступающего подчас после долгих бесплодных размышлений. Он выделил ряд характеристик этого момента — внезапность, изменение привычного взгляда, уверенность в правильности. Внезапность состоит в непредсказуемости происходящего события. Открытие, строго говоря, ничем не гарантировано, и его нельзя планировать. Изменение привычного взгляда означает переосмысление условий задачи, которые из бессвязного набора отдельных фактов превращаются в завершенное и логично устроенное целое. Именно эта связность обусловливает уверенность в правильности, поскольку сообщает особую ясность видению решения. Случайный и непредсказуемый характер догадки в решении задачи делает, по мнению Пойа, утопией проекты Декарта и Лейбница, которые ставили своей целью разработку универсального метода решения любых задач и исследовательских проблем. Вместе с тем можно разработать методические приемы, способствующие открытию. Их использование хотя и не гарантирует удачной догадки, однако повышает шанс прийти к ней. Именно так Пойа рассматривает «Правила для руководства ума» и «Рассуждение о методе» Декарта. То, что Пойа обнаруживает в математике, присутствует в любой исследовательской деятельности. Проще всего увидеть момент эвристики в выдвижении объясняющих гипотез. Каждая из них, если она удачна, есть новое решение научной

410

ЭВТАНАЗИЯ проблемы, превращающее ранее неупорядоченный набор эмпирических фактов в связную теоретическую конструкцию. Гипотеза никогда не может быть простым обобщением наблюдаемых фактов — она включает нечто иное, не содержащееся в них. Известные факты должны быть получены из нее в качестве логических следствий. Объяснительная сила гипотезы обнаруживается при появлении новых фактов, не известных в момент ее выдвижения. Если гипотеза верна, то эти факты также должны быть превращены в ее логические следствия. Важна, однако, способность гипотезы не только объяснять факты, но и служить основанием для прогнозов. Такая модель отношений между эмпирическими данными научной теории в целом укладывается в предложенную Поппе- ром схему фальсификации научных гипотез. Смысл фальсификации состоит в сопоставлении наблюдаемого факта и прогноза, делаемого на основании имеющейся гипотезы. Прогноз выводится из гипотезы с помощью строгих логических процедур. Поэтому несовпадение прогноза и наблюдения приводит к необходимости отвергнуть гипотезу на основании правила modus tollens. Роль эвристических приемов в формировании научно-исследовательских программ изучал также Ла- катос, который счел попперовскую модель неверной (или недостаточной) сразу в двух пунктах. Первое замечание Лакатоса состояло в том, что правило modus tollens используется далеко не всегда: к «жесткому ядру» (т. е. основным гипотезам исследовательской программы) оно применимо только в исключительных случаях. Все несовпадения фактов с прогнозами рассматриваются в основном как аномалии (или контрпримеры), которые должны быть объяснены именно в рамках имеющейся гипотезы. Такое объяснение представляет собой защиту наиболее существенных положений исследовательской программы и осуществляется путем выдвижения дополнительных гипотез, не противоречащих основной. При этом работают именно те эвристические приемы, которые рассматривал Поппер: дополнительная гипотеза выступает как обобщающая догадка для эмпирических фактов. Такую деятельность Лакатос назвал «отрицательной эвристикой», указав, однако (и в этом состоит второе возражение Попперу), что развитие научных теорий ей не ограничивается. Согласно Ла- катосу, появление новых теоретических открытий далеко не всегда связано с необходимостью объяснять эмпирические факты. Происходит совершенствование теории, диктуемое совершенно иными потребностями, напр. достижения максимальной общности или устранения принятых ранее модельных упрощений. Описанное развитие научной теории Лакатос называет «положительной эвристикой». Структура эвристических приемов Пойа весьма близка к «отрицательной эвристике» Лакатоса. Догадка, которая возникает при решении задачи, есть принцип, позволяющий объединить в связное целое различные условия, подобно тому как гипотеза сводит в одну теорию различные эмпирические факты. Однако эвристику, появление новых подходов и теорий едва ли можно рассматривать во всех случаях как приведение к единству заранее поставленных условий. Лит.: Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. М., 1995; Пойа Д. Математическое открытие. М., 1970; Поппер К. Р. Логика и рост научного знания. М., 1983. Г. Б. Гутнер ЭВТАНАЗИЯ, эйтаназия, эутаназия (от греч. ег> — благой, хороший и flocvorroc — смерть) — легкая, спокойная, безболезненная смерть. Термин «эвтаназия» введен Ф. Бэконом, согласно которому «долг врача состоит не только в том, чтобы восстанавливать здоровье, но и в том, чтобы облегчать страдания и мучения, причиняемые болезнями... даже и в том случае, когда уже нет никакой надежды на спасение и можно лишь сделать самое смерть более легкой и спокойной, потому что эта евтанасия... уже сама по себе является немалым счастьем» {Бэкон Ф. Соч. в 2 т., т. 2. М., 1978, с. 269). В 1826 немецкий врач Карл Ф. Маркс использовал термин «эвтаназия» для обозначения науки, которая «сдерживает угнетающие черты болезни, освобождает от боли и делает верховный и неизбежный час самым мирным». Изначальному бэ- коновскому значению соответствует понятие «паллиативное лечение», реализуемое в практике современных хосписов. Термин «эвтаназия» ныне употребляется в различных смыслах, среди которых можно выделить следующие: ускорение смерти тех, кто переживает тяжелые страдания; прекращение жизни «лишних» людей; забота об умирающих; предоставление человеку возможности умереть. Для многих первобытных обществ умерщвлять стариков и больных или (для кочевых племен) не забирать их с собой при смене стоянки было обычной нормой. Практика эвтаназии была характерна и для Древней Греции, где поощрялось самоубийство людей, достигших 60 лет. Платон в «Государстве» писал, что медицина призвана заботиться лишь о здоровых душой и телом; не следует препятствовать смерти физически слабых, а скверные душой сами себя погубят. Сократ, Платон и стоики от Зенона до Сенеки оправдывали умерщвление очень слабых и тяжелобольных людей даже без их согласия. Кроме того, они считали, что, если человек ослаб и становится обузой для общества, покончить с собой — его моральный долг. Впрочем, Аристотель, а особенно пифагорейцы были противниками умерщвления тяжелобольных. Христианство, воспринимающее жизнь человека как божий дар, с самого начала выступило против самоубийства, в т. ч. и вызванного страданиями. Так, Августин вслед за Аристотелем осудил самоубийство как проявление трусости, презренной слабости. Позиция бескомпромиссного отвержения самоубийства и эвтаназии никем не оспаривалась вплоть до эпохи Просвещения, когда некоторые медики вслед за Бэконом начинают говорить о необходимости облегчать страдания умирающих. Но лишь в кон. 19 в. в связи с секуляризацией получают распространение представления о добровольной эвтаназии, в т. ч. и осуществляемой с помощью врача. В России адвокат А. Ф. Кони считал эвтаназию допустимой при наличии сознательной и настойчивой просьбы больного, невозможности облегчить его страдания медикаментозными средствами, а также несомненных доказательств невозможности спасения жизни и при условии предварительного уведомления прокуратуры. В 1930-е гг. эвтаназия осуществлялась в массовых масштабах в нацистской Германии по отношению к тем, кто признавался экономическим «бременем для общества», кто жил «жизнью, которая не стоит того, чтобы ее жить». В 1939 Гитлер издал указ о регистрации детей, страдающих монголоидное - тью, гидроцефалией, параличом и уродствами (5 тыс. из них были подвергнуты эвтаназии). Впоследствии, по другому указу, были подвергнуты принудительной эвтаназии десятки тысяч людей с умственными расстройствами. После этого долгое время эвтаназия повсеместно считалась абсолютно недопустимой. Однако развитие новых биомедицинских технологий (прежде всего жизнеподдерживающего лечения) наряду с утверждением в медицинской практике цен-