Восток и Запад - Генон Рене (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Если бы это было иначе, то вообще не было бы ни предубеждений, ни систематической враждебности по отношению к западным людям; их отношения с другими были бы нормальными отношениями между различными народами; принимая их такими, какими они являются, с присущими им достоинствами и недостатками и, возможно, сожалея, что с ними нельзя поддерживать по-настоящему интересные, чисто интеллектуальные отношения, но никто не стремился бы их изменить, так как восточные люди вовсе не занимаются прозелитизмом. Даже те из них, которые считаются самыми закрытыми для всего им чуждого, например, китайцы, без неприязни смотрели бы на то, как европейцы прибывали бы к ним индивидуальным образом, чтобы основаться у них ради занятий коммерцией, если бы они слишком хорошо не знали, имея печальный опыт, чему они подвергаются, предоставляя им свободу, какой последует вскоре ущерб от того, что вначале казалось самым невинным. Китайцы являются самым мирным из всех народов; мы говорим мирным, а не «пацифистским», так как они совсем не испытывают потребности создавать об этом напыщенные гуманитарные теории: война претит им, и всё. Если в этом есть слабость в некотором относительном смысле, то в самой природе китайской расы есть сила другого порядка, которая ее действие компенсирует и сознание которой, несомненно, вносит свой вклад в возможность такого мирного умонастроения: эта раса одарена такой поглощающей способностью, что она всегда и с невероятной быстротой последовательно ассимилировала всех своих завоевателей; это хорошо доказывает история. При этих условиях, нет ничего более смешного, чем химерический ужас от «желтой угрозы», когда-то изобретенной Гийомом II, который даже символически ее изобразил в одной из своих картин с мистическими притязаниями, так как он развлекался живописью, чтобы занять свой досуг; надо совсем не знать восточных людей и быть неспособным понять, насколько им безразличны другие люди, чтобы вообразить себе, что китайский народ поднимется с оружием на завоевание Европы; китайское вторжение, если такое должно когда-нибудь произойти, может быть только мирным проникновением; во всяком случае, это не является неминуемой опасностью. Если бы китайцы имели воинственные намерения, они давно бы начали создавать мощную армию, вместо того, чтобы довольствоваться несколькими военными частями, набранными из разбойников в наказание за их преступления; а если бы они имели западный склад ума, то было бы достаточно тех отвратительных нелепостей, которые публично рассказывают о них по любому случаю, чтобы побудить их послать экспедицию в Европу; для вооруженной интервенции со стороны западных людей даже этого предлога не нужно, но восточных это оставляет совершенно равнодушными. По нашему мнению, еще ни разу не осмелились сказать правду о причинах событий, произошедших в 1900 году; вот они в нескольких словах: территория европейских миссий в Пекине была выведена из-под юрисдикции китайских властей; однако в помещениях немецкой миссии образовалось настоящее логово воров, клиентов лютеранской миссии, которые распространились по всему городу, грабили все, что могли и со своей добычей отступали в свое убежище, никто не имел права их преследовать; они были уверены в безнаказанности; население, наконец, вышло из себя и стало угрожать захватом территории миссии, чтобы расправиться со злодеями, находившимися там; немецкий посланник захотел противостоять этому и принялся выступать перед толпой, но достиг лишь того, что был убит в драке; чтобы отомстить за эту обиду, безотлагательно была организована экспедиция, и что самое любопытное, все европейские страны, даже Англия, позволили вовлечь себя в это вслед за Германией; не иначе как призрак «желтой опасности» сыграл свою роль в этих обстоятельствах. Стоит ли говорить, что воюющие страны извлекли из своей интервенции значительную выгоду, в особенности, с экономической точки зрения; извлекли прибыль даже не государства: мы знаем лиц, которые заняли очень выгодные позиции для войны… в погребках дипмиссий; их не надо убеждать, что «желтая опасность» не является реальностью!
Но могут возразить, что если не китайцы, то японцы являются очень воинственным народом; это правда, но, прежде всего, японцы, происшедшие от смешения, в котором доминирует малайские элементы, на самом деле, не принадлежат к желтой расе. Вполне возможно, что Япония стремится осуществить свою гегемонию над всей Азией и организовать ее по-своему; но в таком предприятии она встретит такое же сопротивление, как и оказываемое по отношению к европейским народам, а может быть и еще большее. Действительно, китайцы ни к кому не испытывают такой враждебности, как к японцам, несомненно потому, что те, будучи их соседями, кажутся им особенно опасными; они противятся им, как человек, любящий свое спокойствие, противится тому, что угрожает его нарушить, но прежде всего, они их презирают. Японец, по существу, имитатор (китайцы, говорят «обезьяна»), он, бесспорно, отличается в копировании того, что делают другие; постоянно живя заимствованиями, следуя в течение долгого времени за Китаем, теперь он следует за Западом, что, может быть лучше согласуется с его беспокойным характером; этот народ представляет собою настоящую аномалию с восточной точки зрения. Только здесь есть так называемый западный «прогресс», приобретаемый с такой большой скоростью, что, думается, он мог бы послужить реализации той амбиции, о которой мы только что говорили; однако, превосходство в вооружении, даже соединенное с самыми замечательными качествами воинов, не всегда берут верх над определенными силами иного порядка: это хорошо увидели японцы на Формозе, а Корея тем более не была для них безопасным владением. По существу, японцы легко оказывались победителями в войне, о которой большинство китайцев узнало только после ее окончания, потому что тогда им благоприятствовали некоторые элементы, враждебные маньчжурской династии, и они хорошо знали, что в свое время вмешаются некие иные влияния, чтобы помешать зайти делу слишком далеко. В такой стране, как Китай, многие военные и революционные события принимают совершенно другой вид в зависимости от того, смотрят ли на них издали или вблизи, удивительно, что расстояние их увеличивает: глядя из Европы, они кажутся значительными; в самом же Китае они сводятся к простым местным инцидентам.
Из-за оптической иллюзии того же рода западные люди придают чрезмерное значение деятельности небольших шумливых меньшинств, образованных из людей, которых их собственные соотечественники часто полностью игнорируют или, во всяком случае, не испытывают ни малейшего уважения. Мы имеем в виду тех некоторых индивидов, воспитанных в Европе или в Америке и встречающихся в большем или меньшем количестве во всех восточных странах, которые, потеряв из-за этого образования традиционное направление и забыв о своей собственной цивилизации, верят, что делают добро, афишируя самый крайний «модернизм». Эти «молодые» Востока, как они себя называют сами, чтобы лучше обозначить свои тенденции, никогда не смогут приобрести реального влияния у себя дома; иногда их используют без их ведома для той роли, о которой они и не подозревают, а это сделать тем легче, чем серьезнее они сами себя воспринимают; но бывает также, что, вновь вступая в контакт со своей расой, они мало помалу отрезвляются, отдают себе отчет в том, что их самомнение было вызвано невежеством, и заканчивают тем, что снова становятся восточными людьми. Эти группы людей представляют незначительные исключения, но поскольку они производят некоторый шум вовне, то они привлекают внимание западных людей, которые, естественно, рассматривают их с симпатией, и которых они заставляют забыть о молчаливом большинстве, в глазах которых эти группы совершенно не существуют. Настоящие восточные люди совсем не стремятся, чтобы их знали заграницей; этим объясняются довольно странные ошибки; мы часто бываем поражены легкостью, с которой принимаются в качестве подлинных представителей восточной мысли некоторые писатели, лишенные компетенции и полномочий, иногда даже находящиеся на содержании европейских властей и выражающие почти только западные идеи; поскольку они носят восточные имена, то им охотно верят на слово, а так как сравнивать не с чем, то исходя из этого, всем их соотечественникам приписывают концепции и мнения, присущие только им самим и часто являющиеся антиподами восточному духу, разумеется, их продукция предназначена строго для европейской или американской публики, а на Востоке и о них никто и никогда не слышал.
