Введение в социальную философию - Момджян Карен Хачикович (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
21 Именно этой логикой руководствуется К. Поппер, критикующий "методологический коллективизм" К. Маркса за убеждение в том, что "именно "система экономических отношений" как таковая порождает нежелательные следствия - систему институтов, которую в свою очередь, можно объяснить в терминах "средств производства", но которую нельзя проанализировать в терминах индивидуумов, их отношений и их действий. В противоположность этому я утверждаю, что институты (и традиции) следует анализировать в индивидуалистских терминах, т.е. в терминах отношений индивидуумов, действующих в определенных ситуациях, и непреднамеренных следствий их действий" (Поппер К. Открытое общество и его враги. Ч. 2. С. 382).
Другое дело, что подобная критика Маркса едва ли достигает цели, если вспомнить отношение последнего ко всем формам (теологической и нетеологической) "нечеловечности". "История, - писали в этой связи Маркс и Энгельс, - не делает ничего, она " не обладает никаким необъятным богатством", она "не сражается ни в каких битвах"! Не "история", а именно человек, действительный, живой человек - вот кто делает все это, всем обладает и за все борется." История" не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История - не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека" (Святое семейство, или критика критической критики // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 102).
Конечно, в некоторых случаях увлечение Маркса гегелевской логикой заставляет заподозрить его в признании различных надындивидуальных субъектов вроде "капитала, который как одушевленное чудовище объективирует научную мысль и фактически является объединяющим началом" (Маркс К. Экономические рукописи 57 - 59 гг. Соч. Т. 46. Ч. 1. С 460). Ясно, однако, что подход Маркса к обществу как организационной форме, которая "выражает сумму тех связей и отношений, в которых... индивиды находятся друг к другу" (Соч., Т. 46. Ч. I.C. 214), освобождает его от обвинений в некритическом "универсализме".
Мы видим, что полемика "коллективизма" и "индивидуализма" в таком ее понимании выступает как спор о социальной и институциональной включенности человека в общество. Достаточно точную формализацию этого спора предлагает известный американский экономист Карл Бруннер, подчеркивающий, что "проблема социальной и институциональной включенности в особенности интересовала социологов: социальные ценности и определяемая ими включенность человека в общество стали центральными темами важной социальной дисциплины. Такие ценности возникают в форме мнений, отношений, ориентации, норм или правил поведения. Хотя эти шаблоны, очевидно, формируют поведение индивида, ценности, как социальные феномены, представлялись социологам находящимися вне пределов инициативы и решений индивидов. Со времен Дюркгейма... это представление превалировало в большинстве работ по социологии. Представление о внешней заданности ценностей обусловливало такой анализ социальных условий и сил, образующих социальный процесс, который был в значительной степени независим от поведения и взаимодействия индивидов. Данная концепция в корне противоположна парадигме, разработанной в экономической науке, родоначальником которой был Адам Смит и в соответствии с которой средоточием ценностей является индивид. Социальные ценности - это общепризнанные и сообща поддерживаемые индивидуальные ценности. Социальные процессы и социальные ценности определяются природой взаимодействия между отдельными членами социальной группы" (Бруннер К. Представление о человеке и концепция социума: два подхода к пониманию общества // Thesis, 1993, № 4. С. 51).
23 Франк С.Л. Духовные основы общества. С 40.
24 Там же. С. 41.
25 Там же
26 Подчеркнем, что мы вновь говорим о жизнеспособной организационной "норме" общественной жизни, ибо в реальной человеческой истории, богатой на неожиданности, возможны любые сюрпризы типа "общества амазонок".
Возможность подобной интеграции категорически оспаривалась П. Сорокиным, убежденным, что экономические классы ни при каких обстоятельствах не могут быть непосредственными участниками исторического процесса, что в истории всегда действует кто-то "от имени" класса и никогда классы сами по себе - об этом ниже.
28 Конечно, говоря о реальной интеграции людей в общественную систему, мы должны учесть, что степень такой интеграции - объективной близости интересов и осознания их единства - в разных обществах может быть различной.
В частности, недостаток самосознания составляет, по мнению многих исследователей, трагическую особенность отечественной истории. Прискорбность этого обстоятельства признается учеными самых различных ориентации, в том числе и публицистами газеты "Завтра", выступающей с "радикально-патриотических" позиций. "Кажется, П. Чаадаев, - пишет В. Козлов, - сказал, что беды России заключаются в ее географии. И в этом большая доля правды, если понимать "географию" не столько в смысле природных условий жизни русских (эти условия - разнообразны), сколько в обширности занятого ими пространства, при котором социально-экономическое и культурное развитие с давних пор шло более "вширь", нежели "вглубь", части русского этноса издавна были слабо связаны между собой, темпы этнической консолидации отставали от скорости расселения, что приводило к возникновению групп с различной материальной, а отчасти и духовной культурой и с сугубо региональным типом самосознания. В русской истории не известны широкие единения, основанные на языково-культурной общности; даже в битве на Куликовом поле или в борьбе против польских оккупантов участвовала лишь часть русского этноса, а другая часть об этих событиях, вероятно, в то время и не знала. То же самое относится и к войне 1812 года, названной "Отечественной"". - Козлов В. Русские - кто мы? // Завтра, 40 (96), октябрь 1995.
Не обсуждая в настоящий момент проблем историософии России, отметим, что многие перипетии отечественной истории заставляют вспомнить парадоксальное суждение о русском народе, сумевшем создать великое государство, не основанное на "инстинкте государственности" - способности прощать соотечественникам самые серьезные идейные разногласия во имя достижения объективно общих национальных интересов, сохранения и преумножения общих национальных ценностей. Несомненно, что будущее страны прямо связано с укреплением единого национального менталитета, позволяющего людям разных рас и национальностей, живущих в России, ощущать себя одной страной не только в тяжкую годину военных испытаний, но и в мирные дни. В благополучной процветающей России не может существовать взаимного отчуждения столицы и провинций, не может быть обоюдного безразличия правительства и граждан к страданиям соотечественников в чужеземном плену и прочих проявлений национального инфантилизма, в какие бы одежды "интернационализма" и "вселенскости" он ни рядился.
