Собрание сочинений. Том 3 - Маркс Карл Генрих (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
224
Далее в рукописи перечёркнуто: «Ты не можешь ни жить, ни есть, ни спать, ни двигаться, ни вообще что-либо делать, не придумывая Себе вместе с тем какого-либо назначения, какой-либо задачи, — теория, которая, таким образом, вместо того, чтобы освободиться от постановки задач, от призвания и т. д. (на что она претендует), только ещё решительней превращает всякое проявление жизни, более того — самоё жизнь, в некую «задачу»». Ред.
225
мысленной оговорке. Ред.
226
эксплуататор. Ред.
227
мысленной оговоркой. Ред.
228
Далее в рукописи перечёркнуто: «Свобода определялась до сих пор философами двояким образом. С одной стороны, она определялась как власть, как господство над обстоятельствами и отношениями, в которых живёт индивид: так она определялась всеми материалистами. С другой стороны, она рассматривалась как самоопределение, как избавление от действительного мира, как — мнимая только — свобода духа: так она определялась всеми идеалистами, особенно немецкими. — Мы видели выше, в «Феноменологии», как истинный эгоист святого Макса ищет почву для своего эгоизма и упразднении всего, в фабрикации избавления, идеалистической свободы, и поэтому комично, когда теперь, в главе об особенности, он выдвигает против «избавления» противоположное определение: власть над определяющими его обстоятельствами — материалистическую свободу». Ред.
229
посредством приложения. Рвд.
230
вот он, наш консерватор, весь как есть. Ред.
231
всегда и везде. Ред.
232
буквально: мёртвой голове, в переносном смысле: мёртвым остаткам. Ред.
233
свобода. Ред.
234
власть, сила. Ред.
235
мысленной оговорки. Ред.
236
Далее в рукописи перечёркнуто; «Каково вообще представление нашего святого простака о суде, видно уже из того, что в качестве примера он приводит суд верховной цензуры, который может сойти за суд разве только в глазах пруссака, — суд, который ограничивается лишь административными мероприятиями и в компетенцию которого не входит ни наложение наказаний, ни разбор гражданских процессов. Что индивиды имеют своей основой два совершенно различных состояния производства — при тех обстоятельствах, когда суд и исполнительная власть отделены друг от друга, и при тех, когда, наоборот, имеет место их патриархальное совпадение, — до этого дела нет святому, который всегда занят-де действительными индивидами.
Приведённые выше уравнения превращаются здесь в «призвание», «назначение», «задачу», в моральные заповеди, которые святой Макс громовым голосом внушает смущённой совести своего верного слуги Шелиги. К последнему святой Макс обращается тут в третьем лице, со словом «Он», совсем как прусский унтер-офицер (его собственный «жандарм» говорит его устами). Пусть Он попробует защитить от всяких нарушений своё право на еду — и т. д. Право пролетариев на еду никогда не «нарушалось», и всё же выходит «само собой», что они весьма часто не могут «использовать» это право». Ред.
237
попросту, в просторечии. Ред.
238
и разных местах. Ред.
239
соответственно. Ред.
240
бесцеремонно. Ред.
241
Далее в рукописи перечёркнуто: «Примечание 5. «Стараются провести границу между законом и произвольным приказанием, распоряжением… Однако закон, относящийся к человеческим действиям… есть изъявление воли и, стало быть, приказание (распоряжение)» (стр. 256)… «Кто-нибудь, конечно, может объявить, какие действия по отношению к себе он дозволяет, и, следовательно, запретить законом противоположные действия, угрожая поступить, в противном случае, с нарушителем закона как с врагом… Я вынужден мириться с тем, что он поступит со Мной как с врагом, но никогда Я не потерплю, чтобы он распоряжался Мной как своей креатурой и чтобы его разум, а также и неразумие стали для меня путеводной нитью» (стр. 256). — Таким образом, здесь наш Санчо нисколько не возражает против закона, когда последний рассматривает нарушителя как врага. Его вражда к закону направлена только против формы, а не против содержания. Всякий карающий закон, грозящий ему виселицей или колесованием, вполне для него приемлем, поскольку этот закон может рассматриваться им как объявление войны. Святой Санчо успокаивается, если ему только оказывают честь — считать его врагом, а не креатурой. В действительности же он, самое большее — враг «Человека», но креатура берлинских условий». Ред.
242
Далее в рукописи перечёркнуто: «Почувствует ли себя завтра своеволие индивида стеснённым тем законом, который оно вчера помогло установить, — это зависит от того, сложились ли за это время новые обстоятельства, изменились ли интереса индивида настолько, что установленный вчера закон уже не соответствует больше этим изменившимся интересам. Если эти новые обстоятельства затрагивают интересы всего господствующего класса, то этот класс изменит закон; если же они затрагивают только отдельных лиц, то внутреннее сопротивление этих последних не встретит, конечно, со стороны большинства никакого внимания.
Располагая этой свободой внутреннего сопротивления, Санчо может теперь восстановить ограничение воли одного волей других, что и составляет как раз основу вышеупомянутого идеалистического взгляда на государство.
«Ведь всё должно перевернуться вверх дном, если всякий сможет делать всё, чтб он захочет. — Но кто говорит, что всякий может делать все?» («Что он захочет» здесь благоразумно опущено). —
«Да будет каждый из вас всемогущим Я!» — вот что провозглашал раньше согласный с собой эгоист.
«К чему, — читаем мы далее, — к чему же существуешь Ты на свете, — Ты, который вовсе не обязан позволять по отношению к себе решительно всё? Защищайся, и никто тебе ничего не сделает» (стр. 259). И чтобы отбросить последнюю видимость различия, он за одним «Ты» ставит ещё «несколько миллионов» «защитников», так что все его рассуждение вполне может сойти за «неуклюжее» начало теории государства в духе Руссо». Ред.
243
гражданским кодексом. Ред.
244
уголовный кодекс. Ред.
245
коммерческий кодекс. Ред.
246
гражданин. Ред.
247
против. Ред.
248
немецких. Ред.
249
всероссийского. Ред.
250
французского гражданского кодекса. Ред.
251
в разных местах. Ред.
