Второй пол - де Бовуар Симона (читаем книги бесплатно .txt) 📗
«Печальна мысль о том, — пишет Мишле, — что женщина, существо, должное иметь к кому–то отношение, которое может жить только вдвоем, чаще, чем мужчина, остается одинокой. Мужчина повсюду находит себе компанию, заводит новые знакомства, А она, без семьи она беспомощна. А семья ее закабаляет; вся тяжесть семейных забот ложится на нее». Да, это так, женщина, запертая в четырех стенах, обособленная, не знает радостей товарищества, которое требует наличия каких–то общих целей, интересов; работа не занимает ее мозг, воспитание не привило ей ни вкуса, ни привычки к независимости, самостоятельности, а ведь все дни ей приходится проводить в одиночестве; уже говорилось, что это было одним из страданий Софьи Толстой. Выйдя замуж, она стала редко бывать в родительском доме, редко видеться с друзьями юности. Колетт в своей книге «Первые опыты» рассказывает о переживаниях девушки, оторванной от родной среды в связи с замужеством и переездом из провинции в Париж; она находит для себя поддержку только в длинных письмах, которыми обменивается с матерью; но письма не заменят живой души, а признаться в своих переживаниях Сидо она не может. Нередко бывает и так, что между молодой женщиной и ее семьей прерываются тесные родственные взаимоотношения; ни с матерью, ни с сестрами ее не связывают дружеские узы, они не подруги ей. Сегодня из–за квартирного кризиса многие молодые женщины, выйдя замуж, либо остаются жить в своей семье, либо живут в семье мужа; эти вынужденные обстоятельства далеко не всегда служат условием возникновения действительно Дружественной среды для женщины. Женская дружба, если женщине удается ее приобрести и сохранить, очень дорога ей; дружеские отношения между женщинами совсем не похожи на аналогичные отношения между мужчинами; мужчины общаются между собой как индивиды на основе обмена мыслями, идеями, планами; женщин, объединенных общностью своей женской судьбы, сплачивает свойственное им взаимное понимание, своего рода сообщничество. И в общении друг с другом они прежде всего стремятся упрочить им принадлежащий мир. Они не спорят по поводу справедливости того или иного мнения, той или иной точки зрения: они посвящают друг друга в свои тайны, обмениваются рецептами; они вступают в союз, консолидируются, чтобы создать как бы свой контрмир, который по значимости превзойдет мир мужчин; объединившись, они находят в себе силы сбросить свои оковы; они не признают сексуальное верховенство мужчины и обсуждают друг с другом свою фригидность, цинично посмеиваясь при этом над сексуальными аппетитами мужчин либо над их неумелостью; они с иронией высказываются по поводу морального и интеллектуального превосходства своих мужей и вообще мужчин. Они сравнивают свой опыт: беременность, роды, болезни детей, свои собственные болезни, домашние заботы превращаются в главные события человеческой истории. Они обходятся без техники: делясь рецептами приготовления блюд, хитростями ведения хозяйства, они сообщают им достоинство секретной науки, основанной на устной традиции. Бывает, что вместе они обсуждают моральные проблемы. «Письма в редакцию» на страницах женских журналов дают им прекрасную пищу для обмена мнениями; трудно себе представить в рубрике «Сердечная почта» письма мужчин; мужчины встречают друг друга в мире, который принадлежит им, тогда как женщины должны определить, оценить и исследовать свою собственную область; главным образом они дают друг другу советы, как стать красивой, делятся рецептами по приготовлению блюд, показывают новые рисунки по вязанию, спрашивают друг у друга совета; и сквозь эту склонность к болтовне и страсть выставиться напоказ порою остро ощущается подлинная тревога, беспокойство. Женщина хорошо знает, что для мужчин существуют одни правила, один кодекс, а для женщины другой, она знает, что мужчины даже рассчитывают на то, что женщина не станет соблюдать их кодекс, поэтому–то они и толкают ее на аборт, на неверность, на совершение ошибок, предательство, ложь, на все то, что сами же официально осуждают; и женщина призывает своих подруг помочь ей создать что–то вроде «закона вне закона», моральный кодекс чисто женский. Не только недоброжелательность бывает причиной того, что женщины подолгу критически обсуждают поведение своих подруг: женщинам в значительно большей степени, нежели мужчинам, нужна нравственная изобретательность и чтобы осудить других женщин, и для оценки собственного поведения.
Что придает ценность подобным взаимоотношениям, так это содержащиеся в них правда поведения, безыскусность. Перед мужчиной женщина всегда в состоянии презентации; она что–то изображает; она лжет, делает вид, что, как и противоположный пол, она не принимает себя всерьез, она лжет, когда посредством мимики, наряда, определенных слов создает вымышленный образ; разыгрывается спектакль, он требует постоянного напряжения; и рядом с мужем, и рядом с любовником любая женщина думает приблизительно так: «Я не похожа на себя»; мир мужчин жесток, там острые углы, пронзительные звуки, резкий свет, жесткие контакты. Каждая женщина, когда она в кругу своих подруг, как бы сбрасывает с себя все показное; она чистит оружие, готовится к бою, но пока она не в бою; она продумывает свой наряд, макияж, готовит свои хитрости; она расслабилась, ходит в домашних туфлях, в халате, она за кулисами и только готовится выйти на сцену; ей нравится эта мягкая, приятная атмосфера расслабленности. Колетт описывает времяпрепровождение со своей подругой Марко; Короткие дамские откровения, разные забавы, которые мы придумывали в своем уединении развлечения ради, — все это походило то ли на жизнь в монастырских мастерских, то ли на период выздоровления больного человека… 1
Колетт нравилось быть советчицей женщин старше ее; В жаркое послеполуденное время, занавесив балконное окно шторой, Марко занималась починкой белья. Шить она не умела, но старалась, и я кичилась тем, что помогаю ей советами… «Не нужно обшивать ночную сорочку лентой небесно–голубого цвета, розовая больше подходит для белья и лучше оттеняет цвет кожи». Я не ограничивалась этим, я давала массу других советов по поводу ее рисовой пудры, цвета губной помады, карандаша, которым она подчеркивала красивую форму своих век. «Вы так считаете? Вы так считаете?» — повторяла она. Мой юный авторитет был непоколебим. Я брала расческу и слегка раздвигала ее густую челку, придавая ей игривость, я проявляла себя настоящим знатоком в умении оживить ее взгляд, заставить заблестеть глаза, зажечь пламенеющую зарю на верхней части скул, у висков.
Чуть дальше Колетт нам рассказывает, как, вся в волнении, Марко готовится к встрече с молодым человеком, которого собирается покорить:…Она хотела вытереть слезы, я ей не дала этого сделать.
— Дайте я сделаю.
Я большими пальцами приподняла верхние веки, чтобы слезинки, готовые побежать по щекам, рассосались и краска на ресницах не расплылась.
— Так! Подождите, это еще не все.
Я подправила грим. Губы ее слегка дрожали. Она терпеливо позволяла делать с собой все, что я считала необходимым, вздыхая при этом, как будто я перевязывала ей раны. В качестве последнего штриха я попудрила ее пудрой более розового цвета. Ни я, ни она не произнесли ни слова, пока я не закончила.
—…Что бы там ни случилось, — сказала я, — не плачьте. Ни в коем случае не позволяйте себе расплакаться.. Она провела рукой по лбу.
— Мне надо было бы в ту субботу купить вот то черное платье у перекупщика… А вы не могли бы одолжить свои чулки–паутинку? Я уже не успею купить.
— Ну конечно, да, конечно.
— Спасибо. Как вы думаете, а может быть, мне приколоть цветок к платью? Хотя нет, не нужно никакого цветка. А что, действительно духи «Ирис» вышли из моды? Знаете, мне кажется, что я должна вас спросить об очень многом; узнать у вас кучу разных мелочей…
В другой своей книге Колетт вновь касается той стороны жизни женщины, которая связана со сложностями, трудностями. Три несчастные сестры, которым их любовные похождения причиняют много тревог, переживаний, каждую ночь собираются на старом диванчике, знакомом им еще с детства; и здесь они расслабляются, перебирая события ушедшего дня, готовясь к баталиям дня следующего, вкушая мимолетное удовольствие хорошего отдыха, крепкого сна, теплой ванны, приступа слез; они почти не разговаривают, но каждая старается создать для других уют, и все, что происходит между ними, истинно, естественно.
