Логико-философские исследования (Избранные труды) - фон Вригт Георг Хенрик (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Логически невозможно верифицировать в отдельном случае, когда p отсутствовало (отсутствует), что было бы, если бы p имело место. Однако существует способ, позволяющий в значительной мере "приблизиться" к такой верификации. Он состоит в следующем.
Пусть p — положение дел, которое, по крайней мере в некоторых случаях, мы можем создать или пресечь "по желанию". Это предполагает, что возможны ситуации, когда p не имеет места, и мы уверены в том, что оно не появится (в следующей ситуации), если мы не создадим его. Пусть имеется такая ситуация, и мы производим р. В таком случае у нас есть уверенность в том, что, если бы мы этого не сделали, наступила бы следующая ситуация, в которой p отсутствует. Однако фактически p имеет место. Следовательно, если имеется также q, то мы должны рассматривать это как подтверждение контрфактического условного высказывания, которое мы могли сделать, если бы не произвели р: "если бы р, которого нет, имело место, q также имело бы место". Именно в такой мере мы можем "приблизиться" к верификации контрфактического условного высказывания.
Следует заметить, что контрфактическое условное высказывание, которое подтверждается действием, "основывается" на другом контрфактическом условном высказывании, которое утверждает, что, если бы мы не произвели p, оно не появилось бы. Это последнее высказывание не является утверждением ни отношения обусловленности, ни каузальной связи.
Я думаю, что приведенное обоснование показывает, в каком смысле можно говорить о зависимости идеи каузального, или номического, отношения от понятия действия, т. е. от фактуальных условий, которые делают действие логически возможным [131].
Установлено, что говорить о существовании каузальной связи между p и q можно тогда, когда у нас есть уверенность в том, что, манипулируя одним фактором, мы можем достичь или вызвать появление или непоявление другого. Обычно мы приобретаем такую уверенность, ставя эксперименты.
"Устраняя" p из ситуации, в которой оно появляется вместе с q, и удостоверяясь, что q также исчезает, мы стремимся показать, что p является необходимым условием q. Это установлено, когда мы можем с уверенностью заявить: "Мы можем заставить q исчезнуть, а именно устранив p".
Аналогично, "вводя" p в ситуацию, в которой отсутствуют и p и q, и обнаруживая, что q также появляется, мы стремимся показать, что p является (относительным) достаточным условием q. Каузальное отношение установлено, если мы можем утверждать: "Мы способны создать q, а именно создав р".
Если воздействовать на p и q нельзя, можно тем не менее предположить между ними каузальную связь. Это будет равнозначно такому допущению: если бы мы могли произвести p как результат действия, мы могли бы вызвать и q, а именно производя p. Но проверить такое допущение можно только путем эксперимента.
То, что мы сказали, не означает, что каузальные законы и номические связи можно "окончательно верифицировать", но означает, что их подтверждение — это не просто вопрос неоднократных успешных наблюдений, а вопрос "проверки закона". Успех такой проверки (с целью установить справедливость закона) означает, что мы научились делать одно путем совершения другого (того, что мы уже умели делать), что наше техническое господство над природой увеличилось, Можно было бы сказать, что мы можем быть уверены в истинности каузальных законов настолько, насколько мы уверены в нашей способности совершать действия или вызывать следствия [132].
Оценивая свою способность нечто сделать, мы можем ошибаться. Иногда приходится признать, что, когда мы совершали р, q появилось случайно, так как все другие эксперименты были неудачны, А иногда мы вынуждены ограничить наше первоначальное притязание более или менее смутно формулируемыми границами "нормальных обстоятельств". Если в отдельном случае предполагаемая связь (закон) не подтверждается, не обязательно отказываться от закона: можно возвести вину за случайную неудачу на обстоятельства. Иногда выдвигают гипотезу о действии "контрпричины". Допущение о возможности контроля (части) обстоятельств, при которых производится проверка закона, есть допущение к следствию. В принципе признание истинности закона всегда всецело в наших руках. Именно в этом коренятся истоки позиции, называемой "конвенционализмом" (см. гл. I, разд. 8).
Тезис, согласно которому в основе различения причинного фактора и фактора-следствия лежит различие между действием и вызыванием следствий посредством действия, не означает, что всякий раз в действие причины включается некоторый агент. Повсюду во Вселенной действуют причины — и в тех пространственных и временных границах, которые никогда не будут доступны человеку. Причины совершают свою работу всякий раз, когда они возникают, и для их природы "причин" не является существенным то, как они появились — "просто" или мы "заставили их произойти". Тем не менее, думать об отношении между событиями как каузальном — значит думать о нем в аспекте (возможного) действия. Следовательно, утверждение о том, что если p есть (достаточная) причина q, то при условии, что я могу произвести р, я мог бы вызвать q, справедливо, хотя и несколько вводит в заблуждение. Ибо, как я пытался показать, свойство p быть причиной q означает, что я мог бы вызвать q, если бы я мог сделать (так, что) р.
Я думаю, невозможно найти аргумент, позволяющий решить, что является более первичным понятием — действие или причинность. Одно из возражений, которое можно было бы выдвинуть против моей позиции, состоит в том, что до тех пор, пока не понят причинный механизм действия, понять действие невозможно. Я не отрицаю, что в защиту этой точки зрения можно привести веские аргументы.
Возвратимся к проблеме асимметрии каузального отношения (поставленной в разд. 3). Если p есть причинный фактор, а q — фактор-следствие, то возможен случай, когда, совершая р, я мог бы (могу) вызвать q, или. совершая не-р, я мог бы (могу) вызвать не-q. Асимметрично ли такое отношение?
В данном случае важно помнить о различии между самими родовыми факторами р, q и пр. и их конкретными проявлениями. Рассмотрим следующий простой механизм: передо мной находятся две кнопки, соединенные таким образом, что при нажатии на левую кнопку правая тоже нажимается, и наоборот. Когда я отпускаю палец, кнопки возвращаются в нормальное положение. Это пример ситуации, когда, совершая р, я вызываю q (нажатие кнопки справа), а совершая q, я вызываю p (нажатие кнопки слева).
Несмотря на всю свою простоту, этот пример сложен. По-видимому, справедливо и р, и q назвать причинами. Однако это вовсе не значит, что рассматриваемое отношение симметрично. В самом деле, когда, совершая р, мы вызываем q, причиной является именно р, а не q, а когда мы вызываем р, совершая q, причина — именно q, а не р.
Следует заметить, что, когда мы вызываем q, совершая р, это не значит, что q появляется после p, и наоборот, когда мы вызываем р, совершая q, q появляется раньше, чем р. Пример задуман так, чтобы p и q появлялись одновременно в любом случае, поэтому мы не можем использовать время, чтобы различить случаи, когда p является причиной, а когда — q. Каким образом можно все-таки провести такое различие? Насколько я могу судить, единственный способ сделать это состоит в том, чтобы использовать понятия совершения действия и вызывания следствия. В тех случаях, когда я вызываю q, совершая р, причиной является р, а не q, и в тех случаях, когда я вызываю р, совершая q, причиной является q, а не р [133].
Однако можно подвергнуть сомнению успешность такой попытки проведения различия между причиной и следствием. Например: падает камень (никто его не бросает), ударяет по левой (правой) кнопке, и обе кнопки нажимаются. Удар камня по одной кнопке вызвал нажатие сразу обеих в силу способа соединения кнопок. Но верно ли будет утверждение, что нажатие кнопки, в которую случилось попасть камню, вызвало нажатие другой?
