Мифологемы - Холлис Джеймс (серии книг читать онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Никто из нас не свободен от проявлений робости и лени. По существу вопрос состоит в том, преобладает ли такая установка в общем конфликте нашей жизни. Как бы то ни было, в случае доминирования страха, как это бывает при фундаментализме или при доминировании зависимости, которую мы привносим в наши близкие отношения, отказываясь от взросления, то есть от индивидуации, – мы уходим от решения своей героической задачи.
Наше сопротивление вполне понятно. Мы – люди земные, опасливые, слабые и не обладающие целостностью. Вместе с тем, и так было всегда, путь вперед – это путь через [препятствия]. Стефен Хёллер (Stephen Hoeller) написал об амбивалентности одной пациентки Юнга, которой приснилось, что она оказалась в яме, откуда хотела выбраться, но не могла, так как туда ее сталкивал Юнг со словами: «Не "из", а "через"» [119]. Впоследствии, когда Юнгу пересказали этот сон, он сказал, что бессознательное пациентки восприняло все правильно: путь через депрессию заключается в прохождении через нее, а не в выходе из нее. Путь через нее выявит ее значение и раскроет то скрытое желание, которое может быть у Самости.
Избегание этой открытости к движению вниз и прохождению «через» будет удерживать человека в состоянии духовного подростка, чем-то похожего на тех людей, духовность которых витает там, «наверху», и не вовлекается в реальную связь с жизнью. Оторванная от земли духовность так называемого движения Новой Эры и многих фундаменталистских групп – это не только уход от реальности с неизбежным для нее автономным пребыванием в душевных омутах, но и избегание решения задачи, стоящей перед героем. Существуют чудовища, драконы, страшные бездны, и они все время находятся у нас внутри. Именно они притягивают нас к земле и создают нам возможность более масштабного отношения к жизни посредством сдерживания напряжения между противоположностями.
Еще одна возможность осуществить в нашей жизни решение героической задачи, как и в жизни целой цивилизации, может заключаться в нашей сублимации инстинктивных энергий для достижения абстрактной цели. Стремление к комфорту, безопасности и поддержке представляет собой законные человеческие потребности, и вместе с тем, если преобладает соответствующая им программа, цивилизация не развивается. Слово ностальгия [120], имеющее греческие корни, означает «тоска по дому», слово летаргия [121]имеет связь с Летой – рекой забвения в мире мертвых, и слово сентиментальность подразумевает тонкую эмоциональную настройку человека на свое восприятие, настроение и связь с окружающим миром и погружение в них, – эти понятия свидетельствуют о том, насколько человеку трудно покинуть родительский дом и идти в жизни своим путем.
Люди, жившие в ранние периоды развития культуры, осознавали силу этих регрессивных устремлений и досконально продумывали и разрабатывали широко распространенные переходные ритуалы, освобождающие человека от зависимости и содействующие его переходу в более масштабное состояние взрослости. Сублимация – это трансформация таких энергий в индивидуальные или культурные цели. Трансформация либидо в его высшие формы – это программа развития каждого отдельного человека и каждой культуры. Вместе с тем – это и религиозная ценность, ибо она способствует связи человека с его символической задачей вовлечения в таинство жизни.
Соблюдение поста – это добровольная жертва удовлетворением нормальных инстинктивных потребностей ради высшей ценности, например, духовной жизни или, в равной мере, ради идентификации со страданиями других. То же самое можно сказать о целибате, если его причина заключается не просто в избегании того, что вызывает у него серьезные затруднения в жизни. Жертвоприношение многим богам-спасителям античной мифологии – еще одна форма сублимации инстинктивной жизни во имя таких ценностей, как трансценденция смерти, или же искупление сообщества через поиск козла отпущения или проективную идентификацию. Юнг заметил, что данная жертва представляет собой как раз такое обращение регрессии – это успешная канализация либидо в символический эквивалент матери, а следовательно – ее одухотворение [122].
«Одухотворение» материи означает, что та энергия, которая могла бы остаться в истории или дома, трансформируется в создание новой истории или построение нового дома, которые в свое время тоже будут оставлены, – ради последующей жизни.
Мы можем видеть, что индивидуальная задача героя, задача стать тем, кто должен будет отвечать замыслу богов, совершенно не связана с желаниями Эго, а в конечном счете отвечает развитию культуры, так как решение этой задачи привносит в нее более дифференцированные ценности, более уникальный вклад в коллективное.
Эта задача прямо противоположна нарциссической программе, ибо она отвечает трансцендентным ценностям, которые воплощают боги.
В таком случае не выполнить свою индивидуальную миссию – значит не только потерпеть неудачу в своем собственном странствии, но и принести эту неудачу всей культуре. Мы очень часто проживаем нашу жизнь вспять – не только под давлением истории, но вследствие невротичного программирования таких возвращений назад в будущем. Мы слишком плохо себе представляем, что будущее ждет от нас того, чтобы мы стали теми, кем предназначено судьбой, когда у нас хватит мужества согласовать свой осознанный выбор с программой своей индивидуации.
Основным препятствием на нашем пути всегда становится страх. В одном из своих самых важных высказываний Юнг говорит прямо, не жалея читателя:
Дух зла – это страх, запретное желание, враг, который противодействует жизни в ее борьбе за вечную продолжительность и сопротивляется любому великому деянию, который вселяет в наше тело яд слабости и старости посредством коварного укуса змея. Это -дух регрессии, который угрожает нам материнской тюрьмой вместе с растворением и угасанием в бессознательном. Страх для героя -это вызов и задача, потому что освободить от страха может только смелость. И если не отважиться на риск, то смысл жизни как-то нарушится, и все будущее становится приговоренным к безнадежному устареванию, к серому монотонному свету неуловимых блуждающих огней. [123]
В таком случае можно видеть, что задача героя – это сама жизнь, сопряженная с риском, жизнь как глагол [124], жизнь как протекающий процесс (life live-ing). Но змей преследует ее в каждом саду, ежедневно, нашептывая нам то, что мы больше всего хотим услышать: что путь наш легкий, что все можно отложить на завтра, что за нас это сделает кто-то еще, что все это в какой-то мере иллюзия, что в конце концов ничего не получится. Однако время от времени мы сходим со своего пути, чтобы дать возможность жизни осуществиться через нас. Таким образом, задача героя – это не столько личные успехи, хотя и они тоже, сколько жизнь, посвященная богам.
Расположившись на Дунае походным лагерем и защищая свои войска от набегов варварских племен, Марк Аврелий писал для себя эти строки:
Поутру, когда медлишь вставать, пусть под рукой будет, что просыпаюсь на человеческое дело. И еще я ворчу, когда иду делать то, ради чего рожден и зачем приведен на свет? Или таково мое устроение, чтобы я под одеялом грелся? <…> Не любишь ты себя, иначе любил бы и свою природу, и волю ее. Вот ведь кто любит свое ремесло – сохнут за своим делом, неумытые, непоевшие. Ты, значит, меньше почитаешь собственную свою природу… а для тебя общественное деяние мелковато и недостойно таких же усилий? [125]
Этот античный император знал, что его задача состоит в том, чтобы каждое утро вставать вместе с восходом солнца и вступать в борьбу со страхом и оцепенением. То, как он умел писать о своей опасной и зачастую очень суровой жизни – с хладнокровием и решимостью, – это образец задачи героя – задачи, которая бросает вызов любому из нас с началом каждого, самого обыкновенного будничного дня.
