В сетях феноменологии. Основные проблемы феноменологии - Разеев Данил Николаевич (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
В изложении Гуссерля возможность постоянного удержания в сознании прошедшего момента временного предмета Брентано усматривает в модификации, которую доставляет фантазия. Это означает, что для всякого актуального ощущения конструируется определенное представление, которое в дальнейшем и сопровождает всякое последующее ощущение временного предмета. При этом деятельность самого конструирования обусловлена законом так называемой «изначальной ассоциации». [160] Поскольку под ощущением Брентано понимает действие раздражителя на наше тело, то само ощущение не может сохраняться при его смене другим ощущением. Поэтому возможность того, чтобы прошедшее ощущение все же в определенном смысле «сопровождало» актуальное ощущение, покоится только на том, что происходит модификация прошедшего ощущения, причем таким образом: согласно закону ассоциации, ощущение пробуждает определенное представление, которое в дальнейшем и сопровождает последующее актуальное ощущение. Само это представление есть не что иное, как репродукция ощущения, которую Брентано и называет фантазией. В этом смысле временность как таковая не воспринимается, а как бы «фантазируется».
Если попытаться рассмотреть эту теорию совершенно радикально, то можно прийти к тому выводу, что временность как таковая и есть продукт фантазии. Вместе с тем необходимо учитывать и то, что фантазия представляет собой также и специфический акт, а именно — воспроизведение отсутствующего предмета. Каким образом можно совместить оба эти понятия фантазии? Брентано сам признает за фантазией традиционное значение акта воспроизведения, когда определяет областью деятельности фантазии сферу представлений и их соотношения с предметами восприятия:
Тем самым результатом нашего рассмотрения выступает следующее: представление фантазии есть представление, подобное представлениям восприятия, но которое при этом не является [самим] представлением восприятия. Оно тем больше заслуживает наименования «представление фантазии», чем больше приближается к представлению восприятия. [161]
Тем самым теория Брентано обнаруживает определенные трудности, а именно: если фантазия есть воспроизведение представления восприятия, то значит, она воспроизводит уже сконституированный временной предмет, для первичного конституирования которого она же сама (фантазия) и требуется. Таким образом, понятие фантазии должно включать два сущностно отличных друг от друга акта: первый — акт конституирования временности (временного предмета) и второй — акт воспроизведения этого временного предмета. [162] Соответственно, для правомерной теории времени Брентано должен был решить вопрос о том, какой из этих актов и есть фантазия в собственном смысле и как один акт соотносится с другим.
Позиция Гуссерля в отношении понятия фантазии у Брентано
Критика Гуссерля и была направлена отчасти на то, что Брентано четко не указал тот смысл, в котором он употребляет понятие фантазии, что в свою очередь и привело к тому, что фантазия может быть понята как регресс в бесконечность: если воспроизведение представления восприятия есть фантазия, а само представление восприятия как временной объект уже нуждалось в фантазии, то воспроизведение представления восприятия есть не что иное, как фантазия фантазии:
Если первичное созерцание времени есть продукт фантазии, тогда что же отличает эту фантазию временного от той, в которой осознается ранее прошедшее временное, такое, которое не принадлежит к сфере первичной ассоциации… Мы наталкиваемся здесь на неразрешимые трудности брентановской теории, которые ставят под вопрос правильность его анализа первичного сознания времени. [163]
Что же предлагает Гуссерль в качестве альтернативы? Каким образом должны быть различены продукция и репродукция временного предмета и, соответственно, как они должны быть обозначены? Один из ответов, которые предлагает Гуссерль, звучит следующим образом [164]:
по — видимому, мы должны различать продуктивную и репродуктивную фантазию; одна — изначально удерживающая (anhaftend) восприятие, продуцирующая распространение времени (Zeitausbreitung), другая — вновь воспроизводящая уже один раз продуцированное. [165]
Однако вслед за этими словами тут же объясняется, в каком смысле Гуссерль понимает указанное различие и как оно, с его точки зрения, может быть адекватно обозначено:
Первичное и вторичное воспоминание, [166]Так бы я обозначил точку зрения Брентано, который был одним из первых или как раз первым из тех, кто стремился к дескриптивному анализу созерцания времени, но, к сожалению, он говорил об этом только в своих лекциях 70–80‑х гг. Между тем становится ясно, что это мнение не может быть до конца последовательным и что «первичное» воспоминание, которое неразрывно принадлежит восприятию, и репродуктивное воспоминание не могут быть обозначены как фантазия в одном и том же смысле. [167]
Очевидно, что Гуссерля не устраивает то, что фантазия играет решающую роль в конституировании временного предмета. Гуссерлю было важно показать, что конституирование временности есть деятельность интенциональной структуры, которая не может быть понята иначе, чем несамостоятельная часть самого восприятия предмета. [168] Как бы ни была названа эта интенциональная структура («первичное воспоминание», «свежее воспоминание», «продуктивная фантазия»), сущностным моментом является именно ее включенность (в качестве несамостоятельной компоненты) в сам акт восприятия, без которой это восприятие было бы невозможным, а значит, что она и не может быть отождествлена ни с каким самостоятельным актом. На этом основании Гуссерль критикует употребление слова «фантазия» при обозначении этой интенциональной структуры восприятия и позднее находит для нее адекватное, по его мнению, выражение — ретенция.
Еще в «Идеях I» Гуссерль употребляет понятие «первичного воспоминания», хотя, начиная с 1909 г., все чаще и чаще им используется слово «ретенция». [169] Само временное сознание предполагает, по Гуссерлю, три необходимых момента: 1) пра — импрессию, или пра — ощущение, которой и соответствует «теперь» всякого временного объекта; 2) ретенцию, т. е. сознание только что прошедшего, сознание только что бывшего актуальным «теперь». Ретенция при этом предполагает определенную континуальность, в которой каждая ретенция представляет собой определенный модус, в котором прошедший временной момент удерживается во временном сознании. Чем дальше отстоит прошедший временной пункт от актуального «теперь» временного объекта, тем нечетче и темнее он представлен в ретенции [170]; 3) так называемую протенцию, т. е. ожидание непосредственно последующего за каждым актуальным «теперь». Протенция есть антиципация будущего на основе прошлого, или антиципация приходящего на основе ретенциального сознания. Эти три момента и конституируют временную сферу сознания.
То, что отличает предложенную Гуссерлем в противовес Брентано теорию времени, заключено как раз в том, что ретенция является непосредственной интенциональностью; другими словами, для удержания целого временного объекта не требуется никаких опосредующих представлений (продуктов фантазии, по Брентано). [171] Однако и в этой предложенной Гуссерлем концепции обнаруживаются свои трудности, касающиеся проблемы ощущения. [172]
