Философия Гарри Поттера: Если бы Аристотель учился в Хогвартсе - Бэггет Дэвид (читаем бесплатно книги полностью txt, fb2) 📗
Как быть со взглядами, отличными от христианских? В этой главе у нас нет возможности даже упомянуть все точки зрения, достойные внимания, но давайте остановимся на позиции, которая в нашей западной культуре уже несколько веков противопоставляет себя христианству. Я имею в виду натурализм, сводящий высшую реальность к материи, энергии, законам природы и тому подобным вещам. Согласно натурализму, жизнь возникла случайно и эволюционировала в течение миллионов лет. Нет никакого Бога, нет, стало быть, и никакого смысла в нашем присутствии здесь, ничего, предопределенного свыше. Когда мы умираем, наша жизнь просто прекращается, только и всего. И судьба наша не отличается от судьбы Вселенной в целом. Постепенно звезды погаснут, энергия рассеется, и жизнь исчезнет в процессе бесконечного расширения Вселенной. Грубо говоря, натурализм так определяет нашу судьбу:
Ты состаришься, сгинешь, умрёшь,
Похоронят тебя, ты сгниёшь,
И забудут о том, что ты жил!
Если истинная реальность действительно такова, то широко распространенная надежда на бессмертие абсолютно необоснованна и беспочвенна. И бедняги, взыскующие бессмертия, воистину несчастны, ибо их глубочайшие сокровенные желания не имеют ничего общего с реальностью. Они хотят того, что реальность категорически запрещает. По мнению Э. О. Уилсона, одного из влиятельных представителей современного натурализма, здесь скрывается существенная проблема человечества. Уилсон формулирует это следующим образом: «Сущность духовной дилеммы, с которой столкнулось человечество, состоит в том, что вся наша эволюция подготовила нас к восприятию одной истины, а обнаружили мы совсем другую». Он имеет в виду, что люди сформировались как люди с верой в Бога, в посмертную жизнь, в объективную мораль[43]. Однако в Новое время обнаружилось, что Бога нет, что мораль мы создаем для наших собственных субъективных целей, и нет никакого смысла говорить о жизни после смерти. То есть сердце подсказывает нам одно, а разум — совсем другое. Если идеологи натурализма правы, дилемма такова: либо принести в жертву сокровенные чаяния нашего сердца, либо пожертвовать интеллектуальной честностью и последовательностью.
Коль скоро проблема выбора стоит так, человек честный и реалист предпочтет последовать своему разуму, даже если придется принести в жертву собственные глубочайшие желания и мечты. Стало быть, незаконным желанием является и желание бессмертия, и правильно устроенному разуму от него следовало бы отказаться. Тот, кто обладает ясным сознанием, должен считаться с реальностью, даже если она безжалостна; и даже если смерть неминуемо постигнет каждого из нас, мы должны встретить этот факт лицом к лицу и строить свою жизнь в соответствии с ним.
В соответствии с такой точкой зрения домогаться бессмертия и в самом деле было бы предосудительно. Хотя бы потому, что естественные ресурсы, необходимые для поддержания жизни, строго ограничены — истина, становящаяся все более очевидной по мере роста населения. Материи, вещества хватает ровно настолько, чтобы поддерживать жизнь живущих — ничего липшего нет. Если бы каждый жил вечно или хотя бы столько, сколько Николас и Перенель Флэмел, ресурсы быстро бы истощились. С этих позиций стремление жить сверх лимита, обеспеченного природой, действительно выглядит алчностью. Нам следует быть благодарными за то время, которое нам перепало, а по истечении его следует вернуть наши тела матери-Земле для поддержания великого «круговорота жизни». Николас и Перенель, Гарри Поттер и все мы, вместе взятые, должны бестрепетно стать Гарри Роттерами[44].
Мягко говоря, все это довольно идеалистично. Признаем, что последователи натурализма пытаются делать хорошую мину при плохой игре. Именно в этом всё дело. Люди, как существа рациональные, неизлечимы в своем стремлении к счастью. Никто не станет отрицать глубокого и неизменного желания быть счастливым. Но, как уже отмечалось, не многие по-настоящему счастливы. Это вечно ускользающая цель, которую мы едва ли когда-либо достигаем. Значит, если мы умираем, не дождавшись счастья, мы заканчиваем нашу жизнь, так и не получив самого желаемого. Но, допустим, мы все же обрелисчастье. Разумеется, нам не захочется умирать, раз наша жизнь счастлива и полна наслаждений. В любом случае смерть тут будет просто трагедией, обрывающей счастливую жизнь столь несчастным образом.
Здесь нет ничего нового с точки зрения философии. В самом деле, многие философы указывали на слишком плоскую трактовку жизни в рамках натурализма. Особенно показателен следующий отрывок из знаменитой книги Уильяма Джеймса «Многообразия религиозного опыта»:
Для натурализма, опирающегося на последние космологические спекуляции, человечество находится в ситуации, напоминающей ситуацию людей, живущих на поверхности замерзшего озера, окруженного отвесными скалами, не позволяющими выбраться отсюда. Людям известно, что лед постепенно тает и рано или поздно растает окончательно, так что утонуть — неизбежная участь каждого из этих людей. И чем веселее катание на коньках, чем теплее светит солнышко днем и костер ночью, тем глубже печаль по поводу ситуации в целом[45].
Так почему бы не взять деньги и не убежать?
Натурализм затрагивает еще один важный вопрос, игнорировать который мы не можем. Если высшая реальность сводится к материи, энергии и тому подобному, она аморальна. Иначе говоря, она морально индифферентна, поскольку лишена персональности. Мораль имеет отношение к личностям, к тому, что является для них благом, как им следует жить и так далее. Если высшая реальность безлична, мораль не является ее частью. Именно поэтому цитированный выше Уилсон считает, что мораль это человеческое установление и может подвергаться переоценке.
Если адепты натурализма правы, это влечет за собой важные следствия относительно порядка и иерархии ценностей. Если нет жизни после смерти, если эта жизнь является окончательной, становится не совсем ясным, почему мы должны придерживаться традиционных ценностей. Возьмем, к примеру, самопожертвование — качество, которое исключительно высоко ценится не только в традиционной морали, но и в рамках анализируемой нами темы.
Вспомним хотя бы знаменитую шахматную партию, в которой принимают участие Гарри, Гермиона и Рон — там Рон собирается пожертвовать собой ради победы Гарри и обретения Камня. Когда Гарри и Гермиона протестуют, Рон огрызается: «Вам ведь пришлось кое-чем пожертвовать» (ФК). Позднее Дамблдор открывает Гарри величайшую важность жертвы, принесенной его матерью, которая умерла, чтобы защитить Гарри от Волан-де-Морта, пытавшегося убить мальчика — это самопожертвование все еще продолжает защищать Гарри.
Более подробно Дамблдор объясняет это в Ордене Феникса, рассказывая Гарри, почему он решил отправить его к тете с дядей.
Возьмем совершенно реальные жертвы, на которые всегда шли люди, например молодые солдаты, погибшие в войнах. Если нет никакой жизни после смерти, значит, они заплатили тем единственным счастьем, которое у них было. Многие восхищаются подобными жертвами, но трудно удержаться, чтобы не спросить: на чем основывается это восхищение? Или подумаем о жертвах не столь больших, на которые мы идем, чтобы жить моральной жизнью, скажем об отказе от внебрачных связей. Возникает неизбежный вопрос: если нет жизни после смерти, существуют ли какие-либо веские причины для выбора традиционной морали, жизни в соответствии с принципами чести — ведь для этого приходится жертвовать многими удовольствиями, а порой и самой жизнью?
Несколько лет назад был в ходу ролик с рекламой пива. В нем утверждалось с четкостью, свойственной рекламным роликам: «ты живешь только раз, поэтому следует получить все удовольствия, какие только возможно».
