Вечная философия - Хаксли Олдос (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Когда последователи учения дзен не выходят за пределы своих чувств и мыслей, все их действия и поступки не имеют значения. Но когда чувства и мысли уничтожаются, все пути ко Вселенскому Разуму оказываются закрыты, и тогда вход невозможен. Первоначальный Разум нужно осознавать наряду с работой чувств и мыслей, но понимать, что он не принадлежит к ним и не зависит от них. Не строй свое мнение на чувствах и мыслях, не клади чувства и мысли в основание понимания, но в то же время не ищи Разум в отдалении от чувств и мыслей, не пытайся постичь реальность, отказавшись от чувств и мыслей. Когда ты не привязан к ним и не отрешен от них, тогда ты получишь совершенную и беспрепятственную свободу и обретешь просветление.
Каждый отдельный предмет – от атома и до самых сложноорганизованных живых существ и самых возвышенных умов – можно считать, как выразился Рене Генон, точкой, в которой луч первоначальной Божественной сущности сталкивается с обособленным сотворенным порождением созидательной энергии той же Божественной сущности. Творение как таковое может находиться на сильном отдалении от Бога, в том смысле, что ему не хватает интеллекта, чтобы обнаружить природу божественной Основы в себе самом. Но это существо в своей вечной сущности, как место столкновения тварной природы и первоначальной божественной Основы, – это одна из бесчисленных точек, где божественная реальность присутствует полностью и во все времена. Из-за этого рациональные существа могут прийти к постижению божественной Основы в единении, неразумные и неодушевленные существа могут раскрыть разумным существам полноту божественного присутствия в их материальных формах. Восприятие поэта или художника, видящих божественное в природе, или верующего, ощущающего священное присутствие в церковном таинстве, символе или образе, не совсем субъективно. Действительно, такое восприятие доступно не любому, ибо знание – это функция бытия, однако объект знания не зависит от природы и свойств знающего. То, что поэт и художник видят и пытаются запечатлеть для нас, действительно находится здесь в ожидании, пока его постигнет любой, обладающий соответствующими способностями. Также и в образе священного объекта божественная Основа присутствует всецело. Вера и набожность подготавливают разум верующего к восприятию луча Божественной сущности на пересечении с определенным предметом материального мира. Между тем, будучи объектами поклонения, эти предметы создают вокруг себя силовое поле. Стремления, эмоции, воображение тех, кто, как и поколения его предков до него, преклоняет колени перед святыней, создают своего рода устойчивую воронку в психическом пространстве, так что наряду с первичной божественной жизнью, которую, как и всем прочим одушевленным и неодушевленным существам, ему дарует связь с божественной Основой, он также проживает вторичную божественную жизнь более низкого порядка, которую на него проецируют поклоняющиеся. Религиозные переживания сакраменталистов и тех, кто поклоняется образу, могут быть совершенно неподдельными и объективными, но не всегда непосредственным объектом этого переживания является Бог или Божественная сущность. Это переживание может быть (и, вероятно, в большинстве случаев это именно так) основано на восприятии того силового поля, которое прошлые и нынешние верующие спроецировали на объект поклонения, где оно словно задерживается в состоянии так называемой вторичной объективности, ожидания, пока его постигнут умы, тонко настроенные на такие поля. Насколько желателен подобный опыт, мы подробно рассмотрим в следующем разделе. Сейчас же достаточно сказать: иконоборцы, считающие священные предметы и символы лишь истуканами, не имеют достаточных оснований для своей неприязни.
Поглощенный протестантизмом, этот сатирик забыл, что в свином корыте Бог присутствует не меньше, чем в образах, традиционно почитаемых священными.
«Подними камень и найдешь меня там, – говорится в одной из самых известных оксиринхских Логий Христовых, – расколи дерево, и я – там». Те, кто лично и немедленно признал истинность этого высказывания, а также истинность брахманистского «То есть ты», достигли абсолютного спасения.
Шравака (дословно «слушатель», имя, которое буддисты Махаяны дали последователям течения Хинаяна) не способен постичь этот Разум, ибо он сам по себе не имеет никаких ступеней, никакой причинности. Практикуя устранение причин, он достигает результата и пребывает в самахди (созерцании) Пустоты многие, многие эоны лет. Как бы ни был просветлен таким образом Шравака, он на неверном пути. С точки зрения Бодхисаттвы, это страдание, подобное адским мукам. Шравака похоронил себя в пустоте и не знает, как выбраться из молчаливого созерцания, ибо он не способен заглянуть в самого Бодхисаттву.
Когда Просветление достигает совершенства, Бодхисаттва освобождается от оков материальных вещей, но не стремится освободиться от самих вещей. Он не ненавидит Сансару (мир становления), и он не любит Нирвану. Сияние Просветления – это не оковы и не освобождение.
Прикосновение Земли всегда возобновляет силы сына Земли, даже когда он ищет сверхприродного Знания. Можно даже сказать, что сверхприродное во всей полноте можно постичь и прийти к его вершинам лишь тогда, когда мы плотно стоим на материальной почве. «Основа его – Земля», – говорит Упанишад, когда воображает Я, проявленное во вселенной.
«Можно прийти к его вершинам». Для тех из нас, кто еще барахтается в низших болотах, здесь слышится ирония. Тем не менее при знакомстве с вершинами и полнотой можно понять, что хочет сказать автор. Открыть Царство Божие исключительно в самом себе проще, чем открыть его не только там, но и во внешнем мире разумов, вещей и живых существ. Проще, потому что вершины внутри нас открываются тем из нас, кто готов исключить из поля зрения все, что лежит за пределами нас самих. И хотя это исключение может быть процессом болезненным и требующим необычайного смирения, процесс включения, через который мы приходим к познанию полноты и вершин духовной жизни, несомненно тяжелее. Сосредоточившись исключительно на вершинах внутри, мы избегаем соблазнов и отвлекающих факторов, предаваясь всеобщему отрицанию и подавлению. Но когда мы рассчитываем постичь Бога включительно, чтобы осознать присутствие божественной Основы не только в душе, но и во внешнем мире, соблазнов и отвлекающих факторов нужно не избегать, а, напротив, отдаваться им и использовать их как возможности для дальнейшего развития, нужно не подавлять деятельность, направленную вовне, но трансформировать ее в священнодействие. Смирение станет более истовым и чутким, потребуется неустанное осознание и – на уровне мысли, чувства и поведения – постоянная работа над своего рода художественным тактом и вкусом. Лучшие описания психологии человека, для которого сансара и нирвана, время и вечность суть одно, мы находим в литературе Махаяны и дзен-буддизма. Дальневосточный Буддизм более обстоятельно, чем, пожалуй, любая другая религия, учит, как обрести духовное Знание во всей его полноте и достичь вершин внутри мира и в мире, так же как и внутри души и в душе. Здесь мы можем отметить тот весьма значимый факт, что несравненные пейзажи, созданные живописцами Китая и Японии, были изначально произведениями религиозного искусства, вдохновленными Дао и дзен-буддизмом, в то время как в Европе, напротив, пейзажная живопись и поэзия «поклонения природе» были светскими искусствами, расцвет которых приходился на период упадка христианства и которые практически никогда не черпали вдохновение в христианских идеалах.
