Град разящих мыслей (СИ) - Автор неизвестен (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Функция нынешних людей свелась к биологическому самоподдержанию. Полагаю, что это явление – защитный механизм, запущенный эпохой отчаяния, слабодумия и абсолютной утраты самосознания. Тенденция к автоматизации, программированию на базе усреднённых исторических ценностей – а значит, наиболее безопасных – преследует цель «переживания» неблагоприятных условий. Но прогноз погоды неутешителен. И чувство. Это скверное чувство, будто, отключая себя, мы позабыли выключить утюг.
Самое заветное желание нашего человека? Возможность сохранения , создания резервной копии.
Человек опьянён контролем, творения создаются с одной-единственной целью – быть подконтрольными. Почему? Контроль искореняет риск, случайность, расплох. Такой контроль – не результат власти, а следствие беспомощности. Раз не можешь покорить, сотвори покорённое.
Человек всё более оператор: его руки стремятся управлять, а не творить напрямую. И дистанция нарастает.
Когда человек седлает дикую лошадь, он демонстрирует своё превосходство над животным, но и своё единство с ним. Когда человек заводит машину, он минует дикость, которую необходимо сперва одолеть, минует борьбу и знакомство, он в лучшем случае симулирует их. Что до единства, то человек предпочёл одиночество, окружённое его игрушками.
Соперничество в цифрах, что особенно актуально, самое бессмысленное и напрасное, стерильное, с точки зрения борьбы. Оно фальшивое: нет врага, вместо него бесконечный счётчик пустоты, числовой абстракции. Мы сражаемся не с ближним и даже не с самим собой, а с тренажёром своим и тренажёром соседа.
А компьютерные игры? Не это ли кульминация развития боксёрской груши? Презерватив страстей? Да что страстей! Весь человек залез в него!
Что такое постхристианство? Это распятие Христом своего дублёра, которого в момент забивания гвоздей заменяют муляжом.
Культ скорости:
«Быстрее, быстрее… быстрее!» – такова его мантра.
«Самозабвение» – такова его цель.«Невыносимость» – такова причина.
Цивилизация мгновения.
Наш пищеварительный тракт упростился до птичьего, только бы поскорее новое.
Мы привыкли, что нам подают не требующее нашей доработки. Мы привыкли быть никчёмными.
Скорость истребляет стиль. Ей он кажется архаичным излишеством, роскошью черепах и улиток. Шелухой смысла. Скорость сдирает с нас кожу и плоть, оставляя высушенные кости.
Упрощение – это свидетель угасания; попытка продлиться за счёт отстающих, усталость идущих впереди – их взор обращён назад.
Так что же происходит, неумолимо насаждается временем? Оскудение, обнищание… засилье простолюдства!
Моё провидение гласит: человек забудет, если уже не забыл, что стремительность развития по сути своей – бегство. Он пробежит так далеко, что покажется, будто бежит он к чему-то, куда-то, но не от чего-то и не откуда-то. Уверенность укрепит его ноги и погонит быстрей. Всё приписано будет его силе, его гению. Но однажды предстоит вернуться – не поворачивая назад – к месту своего Страха. И что же произойдёт?
Отныне невозможно не бежать. Если решим вдруг затормозить – рухнем замертво, ведь в жертву движению принесено что имели и чем были. Осталось ли что-то помимо этого движения? Остался ли человек? Или развоплотился в скорость?
Вопреки расхожему представлению прогресс не смотрит вперёд. Он вообще никуда не смотрит. Ибо суть ноги.
Наши умы и наши мышцы оплетены почти непреодолимой усталостью, это и диктует нам постоянное «вперёд!». Мы не можем – или всё-таки? – встретиться с ней лицом к лицу и выйти триумфатором, поэтому мы убегаем, улепётываем от неё! Но когда окажемся на краю света, нас настигнет фатум. И тогда уже не будет боя. Будет лишь смирение.
Кто не чувствует усталости, тот, вероятно, устал до смерти.
Мы едва успеваем приспосабливаться к творимым проблемам. Не решаем их, смягчаем последствия. Мы влюблены в проблемы, как можем расстаться?
Почему безобразное стало красивым? Не потому ли, что в нужный момент оказалось сильнее красивого? И что не менее важно – современнее красивого?
Когда узел духа развязан, всякая гадость течёт на полотно.
Горе и уродство – их изобилие, их настырность – не оставили нам иного выхода, кроме как наделить их красотой с целью утешения. Мы из всего хотим получать золото.
Человека вдохновляют даже предсмертные судороги, даже разложение. Самое отвратительное и самое ужасное – во всём черпается вдохновение. Торжествует жизнь. Пусть и корни в чёрной воде.
Больные фантазии – это их отсутствие.
В стерильном мире – пачкаешь себя изнутри.
Человечество делает всё, чтобы не делать ничего. Прогресс толкает нас в спину, загоняя в первичное неживое состояние.
Угасающий проявляет известную тенденцию к упрощению своего бытия до предела, когда уже не в силах даже дышать.
Грядущее сулит нам небывалое чувство собственной ненужности.
Чтобы вдоволь насладиться технологиями, мы нарочно делаем себя хромыми.
Если мысли заменят нам руки, что тогда заменит сами мысли?
Человек себя утратил. Теперь он жаждет лишь «человека надвигающегося».
Мы – люди перехода, принесённые в жертву. Мы прокладываем дорогу своими черепами, своими костями. Так ступай легко, наши топчешь грёзы!..
Только трусость может уберечь человека от трансформации.
Технологии сближают нас с технологиями, но не с людьми.
Машинами правит их единственная ценность – эффективность. Так ли уж мы от них отличаемся?
Кого же сотворит машина? Какого наследника, какого бога?
Какой же будет искусственная мудрость?
К чему в первую очередь стремится выродок? Одержать не просто победу, но триумфальную победу над полноценным, затмить собою. Только так убеждают себя, для других хватило бы и меньшего.
Падающий утягивает за собой всю скатерть.
Бытие свелось к алгоритму: search-copy+paste-forget.
Существует ли оригинал в электронном мире?
Начинается свободное падение, вам не за что ухватиться.
Нет плоти, нет и ответственности. Даже вопрошания нет.
Сколь много прозрачных жизней… Теперь, когда у них появился контур, мы наконец их разглядели. А контур – социальная сеть.
Автоматизированная коммуникация: произвольное инициирование алгоритма формального взаимодействия. Обмен бессодержательными оболочками в обход сознания. Завершение. Повтор всей процедуры.
Коммуникационные достижения не терпят тишины. Она оскорбительна. И что ещё хуже – она ставит их на место.
Письмо некогда обладало художественной ценностью, а сегодня?
Самый час вечного возвращения ещё не пробил: до сих пор мы не научились воскрешать умерших. Наступит время, когда смерть, попирающая права человека, будет объявлена вне закона. Не сомневаюсь, смерть превратится в экстремальный аттракцион, развлечение с чудесным возрождением.
Почему у мёртвых нет прав? Например, права на невозрождение? Когда меня вернут к жизни, первое, что сделаю, – повешусь.
Об упадке свидетельствует эксгумация прошлого. Ещё о более жутком упадке – застолье с мертвецами.
Материалистическая агония: блага обратились в саранчу.
Удобство, польза, новизна! – Ах! Ну разве тут поспоришь?..
Когда я сыт, когда я пьян… когда в постели не один. Так хорошо, что погибают мечты.
Какой покой – какая безопасность в обжитых нами вольерах зоопарка!
Здоровая жизнь – не безболезненная протяжённость, не замурованная сама в себе и себя ради, а жертвенная вспышка или целое солнце, дарованные свет и тепло, единственный противовес космической бездне.
Здоровье – как тяжёлый меч: пока удерживаешь, им нужно бить.
Мы стали переплавлять даже золотые руки.
Для современных кумиров сумерки наступают уже утром.
Срывая запреты, не забывай вешать новые. А иначе – чем нам соблазняться?
Превратить оригинальность в ремесло – самое циничное преступление нашей поры. Легионом изнасиловано воображение.
Число современности – 888: восемь часов на сон, восемь на работу и восемь на досуг.
