Христианство и Философия - Карпунин Валерий Андреевич (книги онлайн .TXT) 📗
Так, например, мы можем сказать, что если во времени все возникает и исчезает, то в вечности нет ни возникновения, ни исчезновения. Если во времени есть разделение трех «времен» — прошлое, настоящее и будущее, — то в вечности этого разделения нет. В вечности видимо, сразу наличествуют все «времена», то есть нет «раньше» или «позже», а есть лишь «вечное настоящее». Вечность не имеет ни начала, ни конца. И в то же время вечность — это не бесконечность, не бесконечная длительность, ибо длительность предполагает некоторую смену состояний, то есть время. А время и вечность — это принципиально разные вещи.
Разумеется, все то, что я сказал о вечности — это взгляд «сквозь тусклое стекло», некие метафоры, попытки посредством образов и понятий, которые мы берем из нашего, видимого мира, истолковать Невидимое, Высшее, бесконечно превосходящее все «видимости» нашего мира. Вечность, как и все, относящееся к сущности Бога, неизмеримо превосходит возможности нашего понимания, ибо вечность, как и Бог в Его сущности, запредельна для нашего мира.
Итак, Бог существует в вечности. В связи с этим возникает еще один вопрос: если Бог существует вечно, то не следует ли отсюда, что и сама вселенная существует вечно? Мы ведь привыкли думать, что если существует причина, то должно существовать и следствие этой причины. Но, с другой стороны, мы знаем, что вселенная имела начало. Как одно согласовать с другим? Очень просто: вечная Причина вселенной по Своему Про-из-волению, то есть по своему выбору, свободно, создает вселенную — «однажды» создает. Как, скажем, Моцарт однажды сел и записал мелодию, которая пришла ему в голову. Из только что сказанного непосредственно следует, что Бог, как субъект про-из-воления, как свободное Существо, несомненно, является Личностью!
КОГДА НАМ СТАНОВИТСЯ ВЫГОДНО НЕ ВЕРИТЬ В БОГА?
Митрополит русской православной церкви Антоний Сурожский в одной из своих бесед рассказал очень поучительную историю, которая хорошо мне запомнилась.
Однажды встречает Антоний, будущий митрополит, а тогда еще священник, своего старого знакомого, молодого мужчину, которого он знал еще ребенком, росшим в очень добропорядочной православной семье. Этот мальчик верил в Бога, как его учили в семье и школе. Причем не просто верил, а отличался несколько демонстративной, в какой-то степени показной, набожностью и благочинностью в поведении. Замечу, что дело происходило в дореволюционной России, когда школьные учителя еще не боролись с Богом.
Итак, они встретились и разговорились. В ходе беседы этот человек между прочим сказал Антонию, что он уже давно утратил веру в Бога. Антоний не стал заострять внимание на этом факте, а перед расставанием, тоже как бы между прочим посоветовал ему вспомнить, что явилось непосредственным толчком к утрате веры. Собеседник ответил, что он вряд ли сможет вспомнить это начальное событие, поскольку эта утрата происходила постепенно и незаметно, как бы «сама собой» и в продолжение длительного времени. Вполне возможно, что этого «начального» события, которое знаменовало начало его отхода от Бога, вовсе и не было.
«А ты все-таки попробуй вспомнить, — попросил его Антоний, — когда тебе стало выгодно не верить в Бога». Тот пожал плечами — мол, дело безнадежное, но «для приличия», «из вежливости» обещал все-таки попробовать вспомнить. На том и расстались.
Прошло много времени, и они вновь встретились. И Антоний с первого же взгляда увидел важную перемену, произошедшую в этом человеке. А прошлую их встречу он беседовал, хотя и с молодым, но «разочаровавшимся» в жизни, людях и Боге человеком, «без искры» в душе и в глазах, опустошенным и преждевременно душевно постаревшим. Теперь же перед ним стоял совершенно иной человек — собранный, с живым взором и, хотя прошло уже несколько лет, он буквально помолодел, и это отражалось в его внешнем облике.
«Что с тобой произошло?» — спросил Антоний.
«Я опять обрел веру в Бога», — ответил он.
«Как это случилось?» — задал вопрос священник.
И человек рассказал: «Помнишь, ты посоветовал мне попробовать вспомнить, когда мне стало выгодно не верить в Бога. Я и не думал сначала, что меня так заденет этот твой совет. Но совершенно неожиданно я стал все чаще вспоминать его, стал думать, «прокручивать» в памяти свою жизнь, стал искать ответ на вопрос: какое же событие в прошлом явилось толчком к утрате моей детской веры? И я вспомнил это значимое тогда для меня событие, которое впоследствии я забыл…»
И дальше этот человек поведал, что когда он был маленьким мальчиком, то верил в Бога, как его учили взрослые. И без рассуждений доверял тому, что они говорили. Он старался соблюдать все православные церковные обряды, ему очень нравилось, когда его хвалили за образцовое поведение и называли «образцовым верующим мальчиком». Образцовость во внешних проявлениях поощрялась, и он стремился этому соответствовать. По воскресеньям они всей семьей ходили на службу в церковь. Перед церковью всегда сидели, собирая подаяние нищие, и среди них — один слепой, которому мальчик всегда клал в чашку для подаяний копеечку, выданную для этой цели родителями. В этот момент мальчик всегда мысленно любовался собою, смотрел на себя глазами окружающих людей и умилялся, какой он хорошенький, умытый, чисто одетый верующий мальчик, и как хорошо он проявляет христианское милосердие к несчастному человеку! В походах в церковь именно этот момент нравился ему больше всего, поскольку тогда он ощущал себя в центре всеобщего внимания, во всяком случае ему казалось, что он заслуживает восхищения, и что им действительно восхищаются. Так продолжалось довольно долго. Родители любили его, были довольны его поведением, дарили игрушки…
Мальчик рос и, наконец, вошел в такой возраст, когда ему захотелось иметь велосипед. В то время велосипеды стоили дорого, а его родители, хотя и не были достаточно богаты, чтобы сразу купить велосипед, сказали: «Что ж, начинай копить деньги. Для этого мы тебе будем давать копейки каждую неделю. Складывай их в копилку. Постепенно накопишь нужную сумму». И он стал копить. Чем больше накапливалась сумма, тем более страстно ему хотелось получить желанную вещь. Он вынул деньги из копилки и пересчитал их: оставалось набрать совсем немного. «Где же поскорее взять недостающие деньги?..» — мучительно раздумывал мальчик и придумал. В воскресенье вместо того, чтобы положить очередную копеечку в чашку нищего, он лишь сделал вид, что кладет, а придя домой, положил ее в свою копилку. И наконец, осталось накопить совсем чуть-чуть — буквально несколько копеек! Желание во что бы то ни стало получить велосипед стало нестерпимым! И в следующее воскресенье он не только не положил копеечку в чашку слепого, но незаметно взял у нищего недостающие копейки, он обокрал слепого нищего и купил велосипед.
После того как это произошло, некоторое время его мучила совесть: а ведь Бог-то накажет за воровство! Но время шло, Бог не торопился с наказанием, и совесть мучила все меньше и меньше… Вместе с тем начала убывать его детская вера. Ко времени отрочества он уже полностью утратил веру в Бога и совершенно забыл о своем воровстве. Вором-«профессионалом» он, к счастью, не стал, но он стал неверующим.
О своем проступке он не вспоминал до тех пор, пока Антоний не посоветовал ему вспомнить, когда ему стало выгодно не верить в Бога. И когда он вспомнил, при каких обстоятельствах начался его отход от Бога, он покаялся и вернулся к Богу, вновь обрел веру. Но эта уже была не детская, наивная вера, это была сознательная вера взрослого человека. Он ясно понял, что его неверие было не чем иным, как ложной и губительной для его души «самозащитой» от укоров совести, которые указывали на его грех и на необходимость исповедования и изживания этого греха.
Подобные укоры, хотя и мучительны, но справедливы и, в конечном счете, целительны. «Если Бога нет, то все позволено», — говорил Достоевский. Другими словами, если Бога нет, то как бы нет и греха. И мы с «чистой» совестью можем грешить, можем жить спокойной грешной жизнью, ибо нет Бога, нет ни прижизненного, ни посмертного воздаяния за грех. А смерть — это не более чем прекращение жизни, переход в «ничто», в небытие. «Умрешь — трава вырастет» — так говорил старый казак-охотник Брошка, один из героев повести Льва Толстого «Казаки». Живи, пока живется, и не думай ни о каком воздаянии за грех — такова глубинная мотивировка неверия, атеизма. Атеистам «выгодно» не верить в Бога, потому что вера предполагает ответственную, нравственную жизнь. А для человека слабого, грешного, не желающего признаться в своей слабости и В своих грехах, не желающего искренне, с глубоким сердечным сокрушением, покаяться перед Богом в своей греховной слабости, в результате покаяния обрести силу благодати, которую дает нам Бог для успешной борьбы со своей греховностью, для такого человека признание реального существования Бога мучительно, оно жжет его грешную душу! Поэтому все якобы научные доводы атеистов против существования Бога — это не более чем оправдание ими своей грешной жизни. Не «умом» своим атеисты «доказывают», что Бога нет, тем более, что «доказать» несуществование Бога невозможно. Нет, в сердце своем атеисты отворачиваются от Бога: «Сказал безумец в сердце своем: "нет Бога". Они развратились, совершили гнусные дела…» (Пс. 13:1).
