Русская философия. Энциклопедия - Маслин М. А. (бесплатная регистрация книга .txt) 📗

Соч.: История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. 4-е изд. Минск, 1997; Три подъема русского народного духа для спасения нашей государственности во времена самозваных смут. Спб., 1880; Чтения по истории Западной России. 4-е изд. Спб., 1884.

Лит.: Бершадский С. Михаил Осипович Коялович // Журнал Министерства народного посвещения. 1893. № 10,Жуко-вич П. Н. Михаил Осипович Коялович // Славянское обозрение. 1892. Кн. 1; Пальмов И. С. Памяти Михаила Осиповича Кояловича // Коялович М. О. История русского самосознания… 2-е изд. Спб., 1893; Костомаров Н. И. Лекции г. Кояловича по истории Западной России // Голос. 1864. № 118; Он же. По поводу книги М. О. Кояловича "История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям" // Вестник Европы. 1884.Т. 2, кн. 4; Черепица В. Н. Михаил Осипович Коялович. История жизни и творчества. Гродно, 1998.

А. А. Ширинянц

КРАСОТА — одно из центральный понятий рус. философской и эстетической мысли. Слово "К." происходит от праславянского "краса". Прилагательное "красный" в праславянском и древнерус. языках имело значение "красивый", "прекрасный", "светлый" (отсюда, напр., Красная площадь), а не обозначало красный цвет (он передавался словами с корнем "черв", как ныне в украинском, польском, болгарском, чешском, словацком языках). Помимо слов "краса", "К." отношение к красивому и прекрасному в старославянском и древнерус. языках выражалось словами "лепый", "лепота" (и сейчас мы говорим: "великолепный", а в качестве отрицания — "нелепый"). Синоним "красивого", "К." — "пригожий", "пригожество" — показывает древнейшие связи эстетического и практического мироотношений. В Древней Руси К. мыслится как существенное свойство различных явлений — воина, корабля, проповедника (Изборник Святослава, XI в.). К. наделялась истина (митрополитИлари-он). Для Кирилла Туровского высшая К. - духовная, имеющая и мыслительно-познавательный, и религиозный, и морально-нравственный смысл. "Красота же строй есть некоего художника", — отмечалось в "Повести о Варлааме и Иосафе" (XI–XII вв.). В последующее время преобладало богословское понимание К. как К. божественного первообраза. По Нилу Сорскому, К. "мира сего" является преходящей, превращающейся в "красоту безобразну". Артемий (сер. XVI в.) усматривал три уровня К.: "тленная К.", душевная К. (К. праведности) и "безвещественная", духовная К. Симеон Полоцкий считал "красоту плоти" наградой за "красоту душевную". Для XVII в. характерно понимание К. как проявления "внутреннего стройства". В иконописи особо ценилось сочетание К. с мудростью и "изящным мастерством" (Иосиф Владимиров). Наряду с такими взглядами на К. провозглашалось противостояние божественной "лепоты" "пестроте" зримого мира, недопустимость подражания земному в святых иконах (Аввакум). Ломоносов видел многообразие проявлений К., свойственной и минералам, и рукотворному стеклу, и российскому языку, и произв. "художеств", в т. ч. "свободных искусств". Источник К. - божественная премудрость и сила, но сама "натура" представляется как некая художница. В XVIII в. отмечается субъективность восприятия К. "Природою черные люди", по словам Феофана Прокоповича, "не ставят в лепоту телесной белости". Не допуская, чтобы "вся красота мира ничтожествовала". Радищев писал и о естественной К. тела, и о том, что и К., и сама добродетель, возникая в результате сравнения, "живут в мысли". Козельский связывал К. с человеческими чувствами. А. Ф. Мерзляков, проводя различие между явлениями К. и ее сущностью, отделял то, что "почитается красотою", от того, "что в самом деле есть красота". Одно дело — субъективное "свойство эстетических предметов", другое — субъективное состояние души. "Красоты всеобщие" соответствуют "ходу, намерениям, законам природы", а предметы, называемые прекрасными, нравятся нам не столько сами по себе, "сколько по отношению к нам". Галич выделял три вида К.: К. "умозрительная" как проявление "истинного"; К. "нравственная" как проявление "доброго"; К. "чувственная", или "прелестная", как проявление "приятного". Как романтический эстетик, Одоевский утверждал, что "основание К. не в природе, но в духе человеческом". По взглядам же Надеждина, К. "есть нечто в себе объективное", она "не что иное, как высочайшая гармония жизни". Белинский был также убежден, что "все прекрасное заключается только в живой действительности". Чернышевский дополняет формулу "прекрасное есть жизнь" антропологическим пониманием К.: "прекрасное то, в чем мы видим жизнь, как мы понимаем и желаем ее, как она радует нас". Достоевский стремился осмыслить К. во всей ее объективной сложности и противоречивости. "Красота — загадка", — считал он. "Красота есть не только страшная, но и таинственная вещь". "Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут", "тут дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей". В формуле Достоевского "мир спасет красота" последняя мыслится как нечто "доброе", "положительное", идущее от Бога, а не от дьявола. В. С. Соловьев был также убежден в спасительной силе К., ибо К., как благо и истина, являются "положительными идеальными определениями достойного бытия", где не будет ни "анархической множественности" (разделенности) добра, истины и К., ни их мертвого единства. В XX в. понимание К. шло различными путями. Для Н. О. Лосского К., как любовь, истина, свобода, — аспекты полноты бытия, воплощаемого Царством Божием. В. И. Иванов называл объективное начало К. "общей категорией человеческого единения". Для Бердяева "природа красоты — онтологическая и космическая". Его не удовлетворяют все определения К., ибо они "формальны и частичны", а "в красоте нужно жить, чтобы узнать ее". По Шестову, "каждая прекрасная вещь есть нечто абсолютно незаменимое": "прекрасное небо не заменит прекрасного моря, а прекрасное море — прекрасной картины". "Стало быть, нечего и спрашивать, что такое красота". А Д. Н. Овсянико-Куликовский, солидаризуясь с Писаревым, пришел к выводу, что К. целиком состоит "из условностей и фикций", ибо "объективной "Красоты" нет (это — миф), есть только субъективная категория "красивого". В эстетической мысли 30—40-х гг. XX в. проблема К. вначале, по существу, не ставилась, а вульгарно-социологический подход приводил к заключению: "наша нормативная марксистская эстетика отрицает и объективные и субъективные критерии красоты, ибо она… против красоты вообще" (Пролетарская литература. 1931. № 4. С. 148). Лишь в сер. 50-х гт. в начавшемся обсуждении вопросов эстетического мироотношения был поставлен вопрос о К. И хотя участники дискуссии уверяли, что они следуют принципам марксистско-ленинской философии и эстетики (стали известны и рукописи молодого Маркса, в к-рых речь шла о "законах красоты"), их трактовка К. была существенно различной. Т. наз. "при-родники" (Н. А. Дмитриева, Г. Н. Поспелов и др.) утверждали, что К. как изначально природное свойство существовала и до человеческого об-ва. Т. наз. "общественники" (Л. Н. Столович, Ю. Б. Борев и др.) рассматривали К. как социокультурное явление, выражающее в конкретно-чувственной форме утверждение человека в мире, меру свободы его и об-ва. Сторонники т. наз. объективно-субъективной концепции К. определяли К. как "отраженную в сознании закономерность определенного качества" (А. И. Буров), как соответствие "реальности и идеала" (М. С. Каган). С нач. 60-х гг. делаются попытки осмыслить К. в аксиологическом аспекте как эстетическую ценность, показать ее взаимосвязи с др. эстетическими категориями, выявить своеобразие К. в искусстве и особенности ее субъективного восприятия и переживания. В поэзии сложилась традиция "поэтической эстетики", образно определяющей мн. эстетические проблемы. В рус. поэзии одной из них является проблема К. Поэт способен не только создавать К., но и художественно определять ее проявления, феномен ее восприятия и переживания, давать поэтически-афористические формулы К.: "Гений чистой красоты" (Пушкин); "Сотри случайные черты — / И ты увидишь: мир прекрасен" (А. Блок); "…красота — не прихоть полубога, / А хищный глазомер простого столяра" (О. Э. Мандельштам); "И прелести твоей секрет / Разгадке жизни равносилен" (Б. Л. Пастернак); "…что есть красота / И почему ее обожествляют люди? / Сосуд она, в котором пустота, / Или огонь, мерцающий в сосуде?" (Н. А. Заболоцкий).