Человеческое познание его сферы и границы - Рассел Бертран Артур Уильям (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Признано, что все выведенное из какого-либо отрывка знания с помощью доказательного рассуждения является знанием. Но, поскольку выводы начинаются с посылок, должно быть знание, которое выводится для того, чтобы вообще существовало какое-либо знание. А поскольку большинство выводов являются недоказательными, постольку мы должны рассмотреть, когда такой вывод делает свое заключение частицей «знания» при том, что мы уже знаем посылки.
На второй вопрос иногда можно дать точный ответ. Если дано доказательство, которое, исходя из известных посылок, сообщает вероятность р определенному заключению, тогда если посылки охватывают все относящееся к делу свидетельство, то заключение имеет степень правдоподобия, измеряемого через р, и мы можем сказать, что мы имеем в заключение «недостоверное знание», причем недостоверность эта измеряется через 1 — р. Поскольку все (или почти все) знание сомнительно, постольку должно быть принято понятие «недостоверного знания».
Но такая точность редко бывает возможна. Мы обычно не знаем никакой математической меры той вероятности, которую дает недоказательный вывод, и мы едва ли даже знаем степень сомнительности наших посылок. Тем не менее вышеизложенное дает некий идеал, к которому мы можем приближаться в оценке сомнительности заключения недоказательного рассуждения. Предполагаемое абсолютное понятие «знания» должно быть заменено понятием «знания со степенью истинности р», где р будет измеряться математической вероятностью, когда это может быть установлено.
Теперь мы должны рассмотреть знание посылок. С первого взгляда они бывают трех видов: (1) знание отдельных фактов, (2) посылки дедуктивного вывода, (3) посылки недедуктивного вывода. Я оставляю в стороне пункт (2), который имеет мало отношения к нашим проблемам и не предполагает никаких трудностей, которые нас интересуют в этом исследовании. Но пункты (1) и (3) оба связаны с теми основными вопросами, которыми мы занимались.
Что знание отдельных фактов должно зависеть от восприятия, является одним из самых основных принципов эмпиризма, который я, однако, не собираюсь обсуждать. Он не принимался теми философами, которые признавали онтологическое доказательство, или теми, которые думали, «то качества и свойства созданного мира выводятся из благости Бога. Такие взгляды, однако, редко встречаются в настоящее время. Большинство философов признает что знание отдельных фактов возможно только в том случае, если эти факты воспринимаются, или вспоминаются, или выводятся с помощью правильного доказательства из таких, которые воспринимаются или вспоминаются, или выводятся с помощью правильного доказательства из таких, которые воспринимаются или вспоминаются. Но и после признания этого остается много трудностей. «Восприятие», как мы видели в части третьей этой книги, есть неопределенное и скользкое понятие. Отношение восприятия к памяти определить нелегко. И вопрос о том, что представляет собой действенное доказательство, когда оно недоказательно, предполагает все проблемы шестой части книги. Но, прежде чем рассматривать доказательство, обратим наше внимание на ту роль, которую играют восприятие и воспоминание в создании знания.
Ограничиваясь пока словесным знанием, мы можем рассматривать восприятие и воспоминание по отношению к (о) пониманию слов, (б) пониманию предложений, (б) познанию отдельных фактов. Мы находимся здесь в области локковской полемики против врожденных идей и юмовского принципа «никаких идей без предшествующего впечатления».
В отношении понимания слов мы можем ограничиться теми, которые определяются наглядно. Наглядное определение состоит из повторного употребления какого-либо определенного слова лицом А, в то время когда то, что это слово обозначает, занимает внимание другого лица В. (Мы можем допустить, что А есть кто-либо из родителей, а В — ребенок). При этом А должен иметь возможность предполагать с высокой степенью вероятности, что В его слушает. Это бывает легче всего осуществимым в случаях объектов, воспринимаемых органами чувств, имеющими общественный характер, особенно зрением и слухом. Несколько труднее это бывает в случаях зубной боли, боли в ухе, в желудке и так далее Еще труднее это сделать в отношении «мыслей» вроде воспоминаний, таблицы умножения и так далее Вследствие этого дети научаются говорить о таких предметах не так рано, как о кошках и собаках. Но во всех таких случаях восприятие объекта, являющегося тем, что обозначает данное слово, в некотором смысле все еще существенно для понимания слова.
В этом пункте желательно вспомнить некоторые теории, изложенные в части второй этой книги.
Имеется различие между «словами, обозначающими объекты», и «синтаксическими словами». «Кошка», «собака», «Франция» являются словами, обозначающими объекты; «или», «не», «чем», «но» — синтаксические слова. Слово, обозначающее объект, может употребляться как восклицание для указания на присутствие того объекта, который оно обозначает; это, конечно, самое примитивное употребление. Синтаксическое слово не может так употребляться. При переезде через канал, как только покажется мыс Грине, кто-либо может воскликнуть; «Франция!» — но не бывает таких обстоятельств, в которых было бы уместно воскликнуть: «Чем!» Мыс Грине находится на французском берегу пролива Па-де-Кале близ города Кале.
Синтаксические слова могут определяться только вербально с помощью других синтаксических слов; следовательно, в любом языке, имеющем синтаксис, должны быть неопределяемые синтаксические слова. Тогда встает вопрос: что представляет собой наглядное определение синтаксического слова? Существует ли какой-то способ указания на его значение в том смысле, в каком можно указать на кошку или собаку?
Возьмем слово «не», поскольку оно входит в жизнь начинающего говорить ребенка. Я думаю, что оно есть производное от «нет», употреблению которого большинство детей выучивается очень скоро. Слово «нет» предназначается для ассоциирования с ожиданием неприятного ощущения, так что действие, привлекательное при других обстоятельствах, может превратиться в непривлекательное благодаря произнесению этого слова. Я думаю, что «не» есть «нет», ограниченное только сферой веры. «Это сахар?» — «Нет, это соль, так что если вы посыплете ее на ваш сладкий пирог, то вы получите неприятный вкус». Здесь есть идеи, на основе которых полезно действовать, и такие, на основе которых действовать вредно. Слово «не» первоначально обозначает «вредный для действия». Еще проще: «да» значит: «здесь удовольствие», а «нет» значит: «здесь неприятность». (Удовольствие и страдания могут относиться к социальным санкциям, осуществляемым родителями.) Таким образом «не» первоначально является только отрицательным повелением, применяемым к верованиям.
Но это, по-видимому, несколько далеко от того, что под словом «не» имеет в виду логик. Можем ли мы заполнить промежуточные стадии в языковом развитии ребенка?
Я думаю, что мы можем сказать, что «не» значит что-то вроде следующего: «Ты хорошо делаешь, что отвергаешь веру в…» А «отвержение» первоначально обозначает движение отталкивания. Вера есть импульс к какому-либо действию, а слово «не» препятствует этому импульсу.
Почему нужна эта странная теория? Потому что мир может быть описан без употребления слова «не». Если солнце светит, то утверждение: «Солнце светит» — описывает факт, который имеет место независимо от утверждения. Но если солнце не светит, то нет объективного факта «Солнце не светит». Ясно, что я могу верить, и верить справедливо, что Солнце не светит. Но если «не» не необходимо для полного описания мира, то должно быть возможным описание того, что происходит, когда я верю, что Солнце не светит, без употребления слова «не». Я думаю, что я при этом препятствую импульсу, порождаемому верой в то, что Солнце светит. Это положение вещей тоже называется верой, и притом «истинной», когда вера в то, что Солнце светит, оказывается ложной. Вера на основе восприятия истинна, когда она имеет определенные причинные антецеденты, и ложна, когда имеет другие; слова «истинный» и «ложный» являются положительными предикатами. Таким образом, слово «не» устраняется из нашего основного аппарата.
