Собрание сочинений. Том 10 - Маркс Карл Генрих (читать книги онлайн без txt) 📗
«Это сообщение передано французскому правительству г-ном де Буолем, который поручил г-ну Гюбнеру поздравить французского императора от имени австрийского императора со славной победой, одержанной французским оружием в Крыму».
Следует отметить, что это важное сообщение целиком построено на устном заявлении курьера, посланного из Константинополя к Омер-паше, каковой курьер, не застав Омер-паши в Бухаресте, выехал в Силистрию, где находился тогда штаб Омер-паши. По словам этого курьера, Севастополь взят, 18000 русских убито, 22000 в плену, форт Константина разрушен, остальные форты и 800 орудий захвачены, шесть русских военных кораблей потоплены, а князь Меншиков отошел в глубь бухты с уцелевшими кораблями и заявил, что он скорее взорвет их, чем сдастся. Союзники якобы дали ему 6 часов на размышление. В Константинополе в течение десяти дней будет иллюминация.
Судя по тому, что мы узнали о русских фортификациях на Аландских островах и после успехов союзников на Альме, сдача Севастополя за такой короткий срок, как одни сутки, не представляется невероятной. Но можно ли себе представить, что армия в 50000 человек, которой счастливо удалось, потерпев поражение, сохранить почти всю свою артиллерию и во главе которой стоит один из наиболее отважных русских командиров, проявивших себя за время этой кампании, можно ли себе представить, что такая армия сложит оружие после первого нападения на город? И все же эта война отмечена такими невероятными и необычными чертами, что мы должны быть так же готовы «идти от неожиданности к неожиданности», как сам Наполеон, когда он получил в 1807 г. донесение Себастиани из Константинополя. Союзники сделали все, что могли, на протяжении этой войны, чтобы подготовить себе неслыханное поражение. Почему же судьбе не преподнести им ни с чем не сравнимый триумф? История никогда не обходится без иронии; она может быть захотела преподнести миру такое любопытное зрелище, как заточение в скромной башне на Босфоре того старого московитского Родомонта [289], который только год назад покинул столицу «умирающего человека», в гордой уверенности, что он сможет проглотить всю его империю. Какое жестокое наказание для гордого и надменного Меншикова, зачинщика и инициатора этой войны, вернуться в Константинополь в качестве пленного!
Если турецкий курьер говорил правду, история крымской кампании может быть выражена в весьма немногих словах: 14 и 16 сентября армия, не встречая сопротивления, высадилась у Старого форта; 19-го она двинулась в поход; 20-го она выиграла сражение на Альме и 25-го захватила Севастополь.
Очередной пароход из Ливерпуля, «Африка», направляется прямо в Нью-Йорк, не заходя в Галифакс. Едва ли он прибудет раньше пятницы и до этого дня у нас нет надежды получить какие-либо достоверные сведения по этому в высшей степени интересному вопросу. Пока что, может быть, будет наиболее уместным принять за истину всю историю турецкого курьера, и мы надеемся, что те, кто так сделает, не попадут в такое унизительное положение, в какое попал в Булони в связи с этим наш друг Луи Бонапарт. Как наши читатели смогут увидеть на других столбцах нашей газеты [290], император на состоявшемся на днях смотре объявил об этом событии в весьма мелодраматическом стиле ясными и категорическими словами: Sebastopol est prise [Севастополь взят. Ред.]. При этом он, вероятно, казался самому себе подлинным Наполеоном, объявляющим своим войскам о большой победе. К сожалению для племянника, его дяде никогда не приходилось объявлять о своих победах: он сам сражался во главе своих войск, и его солдаты, видя, как враг бежит, не нуждались ни в каких подтверждениях. К еще большему сожалению, сообщение, от которого Луи Бонапарт не мог воздержаться, подверглось вечером переоценке со стороны булонского су-префекта, расклеившего на стенах бюллетень, в котором говорилось, что получено донесение о взятии Севастополя, но за достоверность его, мол, поручиться нельзя. Таким образом, императорский су-префект в Булони поправил самого императора французов! Весьма примечательно также, что последний полученный нами номер официальной газеты французского правительства от 3 октября не дает подтверждения сообщениям о великом событии. И все же, это может оказаться правдой, и мы с напряженным интересом ждем точной информации.
Написано Ф. Энгельсом 2 октября 1854 г.
Напечатано в гaзeme «New-York Daily Tribune» № 4211, 17 октября 1854 г. в качестве передовой
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
На русском языке публикуется впервые
К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС
СЕВАСТОПОЛЬСКАЯ МИСТИФИКАЦИЯ
«Поймай татарина!» — говорят англичане. Оказалось, что не только англичане, но и французы и австрийцы с таким же успехом дали татарину поймать себя [Игра слов: «Catch a Tartar» — «оказаться жертвой того, на кого сам охотишься»; «tartar» — «татарин», так турки называли военных или дипломатических курьеров. Ред.]. Да простят нам, если мы выразим теперь некоторое удовлетворение по поводу того, что «Tribune» и те из ее читателей, которые внимательно следят за ходом нынешней кампании в Крыму, не оказались пойманными вместе с остальными.
Когда до нас впервые дошел неправдоподобный рассказ о захвате Севастополя, мы попытались показать [См. настоящий том, стр. 511–516. Ред.], проследив каналы, по которым поступила эта информация, а также исходя из данных военной науки, что за победой на Альме, какое бы решающее значение она ни имела, едва ли могла так скоро последовать капитуляция укрепленного города, являвшегося главным объектом всей кампании. В то же время мы, как нам кажется, установили тот факт, что никакой решающей победы союзники вообще не одержали, поскольку русские отступили в полном порядке, сохранив все свои орудия. И наконец, мы особенно подчеркивали то обстоятельство, что все подробности этого сообщения, не содержащиеся в официальном донесении о сражении на Альме, основаны исключительно на устном рассказе курьера, посланного к Омер-паше с секретными депешами. Таким образом, для нас вовсе не оказалось неожиданным, что потрясающее известие о «падении Севастополя» — не что иное, как искаженное воображением сообщение о победе на Альме, которое было доставлено в Бухарест шутливым курьером, провозглашено в Булони склонным к театральным эффектам Луи-Наполеоном и слепо принято на веру английским лавочником, этим выдающимся образцом человеческого рода. Английская печать вообще показала себя достойной представительницей этого класса, и можно подумать, что в Англии достаточно произнести слово Севастополь, чтобы всех привести в восторг. Наши читатели, возможно, помнят, как в конце последней сессии парламента лорд Джон Рассел заявил, что разрушение Севастополя входит в планы английского правительства; хотя это заявление и было взято назад на том же заседании, но благодаря ему в продолжение пяти часов, — выражаясь словами г-на Дизра эли, произнесенными по этому поводу, — достопочтенные депутаты были в восторге. Лондонская газета «Times» опубликовала уже не менее девяти передовых статей, составленных, bona fide или mala fide [искренне или неискренне. Ред.], все в том же восторженном духе; и все это, по-видимому, с единственной целью — толкнуть сэра Чарлза Нейпира на опрометчивые действия против Кронштадта или Свеаборга. Как бы окрыленная славой и достигнутыми успехами, эта газета уже начала осыпать ядрами, — разумеется, воображаемыми, — прусские берега Балтийского моря, а также короля-бомбу в Неаполе и великого герцога Тосканского в Ливорно. Поистине эта газета готова воевать со всем миром, в том числе, конечно, и с «остальным человечеством».
О действительном состоянии береговых укреплений Севастополя известно слишком мало, чтобы можно было с какой-нибудь степенью вероятности предвидеть, как долго продержится эта крепость. Успех на Альме дает серьезные основания считать, что Севастополь будет взят; ведь этот успех должен был поднять боевой дух союзных войск и послужить хорошим профилактическим средством от болезни, — этого опаснейшего врага союзников в Крыму, с которым, как сообщают, им уже пришлось столкнуться. Но было бы нелепо предполагать, что союзники смогут войти в Севастополь так же легко, как зашли бы в кофейню.
