Павел. Августин - Мережковский Дмитрий Сергеевич (книги онлайн полные версии .txt) 📗
«…Тотчас же тысяченачальник (Клавдий Лисий), взяв воинов и сотников, устремился на них; они же, увидев его… перестали бить Павла… И тысяченачальник, схватив его, велел сковать двумя цепями… и отвести в крепость. Когда же он был на лестнице, воинам пришлось в тесноте нести его (на руках)… ибо множество народа следовало за ним и кричало: „Смерть ему!“» (Д. А. 21, 32–36.)
Павел спасся от смерти двумя чудесами, — невидимой защитой Господней и видимой — сенью римских орлов. Никогда не был он таким Иудеем, как в этот день, но и таким Римлянином не был тоже никогда.
В той самой претории, где некогда кричали Пилату Иудеи: «Распни!» и бичевали Господа Римляне, Павел скажет Римскому сотнику: «Разве позволено вам бичевать римского гражданина, да еще и без суда?» Тысяченачальник же, подойдя к Павлу, спросит его: «Ты — Римский гражданин?» Он скажет: «Да», и тотчас же отступят от него хотевшие бичевать его. И тысяченачальник испугается, что сковал его (Д. А. 22, 24–29).
«Я — Римский гражданин», civis Romanus sum, — зримое в этом слове, чудо: «Римского мира величие безмерное», pacis Romanae immensa majestas, охраняет Павла и охранит до конца — до Рима.
Павел просит тысяченачальника: «Позволь мне говорить к народу». — «Когда же тот позволил, он, стоя на лестнице, сделал рукою знак… и, когда наступила глубокая тишина, начал говорить по-еврейски (арамейски)… и народ утих еще более».
Павел говорит о первом, бывшем ему, на пути в Дамаск, видении Господа, и о втором, после Дамаска: «Когда же я возвратился в Иерусалим и молился в храме, то пришел в исступление и увидел Его (Иисуса), и Он сказал мне: „…выйди из Иерусалима… потому что здесь не примут твоего свидетельства о Мне… Я пошлю тебя далеко к язычникам“. До этого слова слушали Павла, а затем… меча одежды и пыль на воздух, подняли крик: „Истреби от земли такого, ибо ему не должно жить!“» (Д. А. 21,40; 22, 1 — 22.)
Имени для него не находят в неистовой ярости: «Такого», toióuton, значит: «не такого грешника», а «такой грех»; не «такого проклятого», а «такое проклятие» — всего Израиля, всего человечества. «Бог сделал Его (Христа) грехом, hamatian за нас» (II Кор. 5, 21), — и Павла тоже; «сделался за нас (Христос) проклятием, katára» (Гал. 3, 13), — и Павел тоже. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ио. 15, 13): это сделал Иисус, — и Павел тоже.
В ту же ночь, в претории Антониевой крепости, было Павлу видение: «Господь, представ ему, сказал: „Дерзай Павел; ибо, как ты свидетельствовал обо Мне в Иерусалиме, так должно тебе свидетельствовать и в Риме“» (Д. А. 23, 11).
В третьем часу ночи двести римских воинов, семьдесят всадников и двести стрелков, повели Павла через Антипатриду в Кесарию Приморскую, к Римскому прокуратору, Феликсу (Д. А. 23, 31).
Подъезжая на осле к Кесарии, на восходе солнечном, и увидев вдали, между холмами, темно-синюю полосу моря, вспомнил, может быть, Павел, бывшее ему в Коринфе, видение Рима, [52] когда на перепутье между Востоком и Западом, прошлым и будущим, в городе «между двумя морями», bimaris, [53] глядя с высоты Акрокоринфа на два моря — на две дали («Я пошлю тебя далеко к язычникам»), — он писал в Рим: «С давних лет имея желание прийти к вам, — как только предприму путь в Испанию, — приду» (Рим. 15, 23–28).
Первое слово Господне к Павлу, на пути в Дамаск: «Я пошлю тебя… к язычникам» (Д. А. 26, 17), — будет и первым словом самого Павла в Риме: «Спасение Божие послано язычникам» (Д. А. 28, 28). Только здесь, в Риме, сделается Павел в полном смысле «Апостолом-язычником».
«По прошествии двух лет, поступил на место Феликса Порций Фест и, в угоду Иудеям, оставил Павла в узах» (Д. А. 24, 27). «Когда же Фест предложил ему идти на суд в Иерусалим, Павел сказал: „Я стою перед судом Кесаревым… Иудеев я ничем не обидел… ибо, если я не прав и сделал что-нибудь достойное смерти, то не отказываюсь умереть; а если того нет, в чем они обвиняют меня, то никто не может меня выдать им. Требую суда Кесарева“» (Д. А. 25, 9 — 11).
Фест решил исполнить требование Павла и послать его в Рим. «Когда решено было плыть нам в Италию, то отдали Павла… сотнику Августова полка, Юлию» (Д. А. 26, 32; 27, 1).
Было три апостольских путешествия Павла, на свободе, а это, четвертое, — в цепях. Но, вечный узник Духа, возвестит Он миру и в цепях свободу.
Кажется, раннею весною 60 года, увидел Павел с большого Александрийского корабля «Диоскуры», около Партенопейского залива, давно желанный берег Италии (Д. А. 28, 11–13). Юлий проводил его до Рима, откуда братья Римской общины вышли к нему навстречу, по Аппиевой дороге, к Трем гостиницам, Tres Tabernae, а затем Юлий отвел Павла в преторианский лагерь, castra praetoriana, у Номентанской дороги, via Nomentana, и передал узника префекту претории, Афранию Бурру, человеку благородному, сделавшемуся, может быть, покровителем Павла и искупившему через два года горькою смертью желание сделать добро в «царстве Зверя» — Нерона. [54]
Павел, заключенный, в ожидании суда, под «военную стражу», custodia militaris, прикован был легкой, снимавшейся иногда, цепью к преторианскому воину-фрументарию [55] и получил позволение жить в нанятом им от себя помещении, — тоже, конечно, особая милость (Д. А. 28, 23, 30).
Римская община основана была около 49 года, при кесаре Клавдии, учениками Петра и Иакова, иудео-христианами, помимо Павла: [56] вот, вероятно, почему «Деяния» не упоминают ни словом об этой, по духу, должно быть, Павлу враждебной общине.
Дня через три по прибытии он призвал к себе в гостиницу «старейшин», hakamim, Римской общины [57] и сказал им: «Мужи братия! не сделав ничего против народа (Иудейского) и отеческих обычаев (Закона), я, в узах, из Иерусалима предан в руки Римлян. Они же, судив меня, хотели освободить, потому что нет во мне никакой вины, достойной смерти. Но так как Иудеи воспротивились тому, то я принужден был потребовать суда у кесаря. Вот почему я и призвал вас, чтобы увидеться и поговорить с вами, ибо за надежду Израилеву обложен я этими узами». Они же сказали ему: «Мы ни писем не получали о тебе из Иудеи, ни из приходящих братьев никто не извещал (нас) о тебе и не говорил ничего худого. Впрочем, хотелось бы нам слышать от тебя (самого), что ты думаешь, ибо мы знаем, что об этом учении везде спорят» (Д. А. 28, 17–22).
Споры эти, «пререкания», — все та же «великая распря» между Законом и свободой, Петром и Павлом. «Вот лежит Сей (младенец Иисус) на падение и на восстание многих в Израиле, и в пререкаемое знамение», seméion antilegómenou (Лк. 2, 34). «Знамение» это — Павел, так же как сам Иисус.
«И назначив ему день, многие (опять) пришли к нему в гостиницу, и он, с утра до вечера, говорил им о царствии Божием, приводя свидетельства… об Иисусе из Закона… и пророков. И одни убеждались… а другие не верили. Будучи же не согласны между собою, они (уже) уходили, когда Павел сказал им: хорошо предрек Дух Святой отцам нашим через пророка Исайю: „слухом услышите, и не уразумеете; и очами смотреть будете, и не увидите… Ибо огрубело сердце людей сих, так что ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами… и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их“. Итак, да будет вам известно, что спасение Божие послано язычникам: они и услышат» (Д. А. 28, 23–28).
«Не обратятся, чтобы Я исцелил их»: в этом страшном «чтобы», hina, — воля Божия к «ожесточению» Израиля («кого хочет, милует, а кого хочет, ожесточает, sklerynei») (Рим. 9, 18), — «власть горшечника над глиной», — Предопределение.
