Классические тексты дзэн - Маслов Алексей Александрович (читать книги бесплатно txt) 📗
Каноническая версия утверждает, что суть проповеди Бодхидхармы заключалась в четырех основных постулатах: не опираться на письмена (бу ли вэнь цзы), т. е. не использовать чтение сутр и других книг для достижения просветления; «непосредственно указывать на сердце человека; «взирая на собственную природу, становиться Буддой», т. е. поскольку каждый человек в потенции является Буддой и изначально обладает «природой Будды», следовательно, можно путем медитации «пробудить» эту природу внутри себя; не передавать учение вовне (цзяо вай бе чжуань).
Прежде чем проанализировать складывание образа Бодхидхармы, изложим каноническую версию прихода Бодхидхармы в Китай и его роли в китайской традиции вообще.
Бодхидхарма, сын одного из правителей южной Индии, происходил из Кондживерами, недалеко от города Мадраса, рано ушел из семьи и присоединился к буддийской общине. Постепенно благодаря необычайным способностям он становится духовным лидером буддизма и 28-м буддийским патриархом. В 520 г., обеспокоенным тем, что буддийское учение неправильно понимается в Китае, он отправляется в Поднебесную империю, посещает город Лоян, беседует с правителем царства Лян У-ди и, наконец, пораженный абсолютным непониманием пути достижения буддийской благодати, поселяется в священных горах Суншань, неподалеку от монастыря Шаолиньсы (Молодого леса). В высокогорной пещере он просидел в медитации лицом к стене девять лет, доказывая, что для просветления нет необходимости читать сутры или размышлять над речениями Будды, но следует лишь «вглядываться внутрь себя». Так он положил начало традиции сидячего созерцания как основного способа очищения собственного сердца. И хотя традиция медитации (дхианы) и раньше была широко распространена в буддизме, ни в одной школе она не рассматривалась в качестве ключевого метода. Бодхидхарма, таким образом, становится первым патриархом Чань и вводит в монашеский обиход несколько важнейших постулатов. Прежде всего, в качестве основного вида практики он рассматривает медитацию лицом к стене (би гуань – «взирание на стену»), а в качестве базовой концепции просветления – «сидя здесь, непосредственно стать Буддой», т. е. непосредственное, необусловленное никакими вспомогательными методами или молитвами воплощение себя как Будды.
Предание продолжает, что первым учеником Бодхидхармы стал Хуэйкэ, позже названный традицией вторым чаньским патриархом. Основным же центром Чань явился монастырь Шаолиньсы, который и по сей день считается всемирным центром чань-буддизма. Сам же Бодхидхарма удалился куда-то на запад, и следы его затерялись. Перед уходом он оставил несколько трактатов, где объяснял суть своего учения, а также экземпляр «Ланкаватара-сутры». Списки этих трактатов (на самом деле значительно более позднего происхождения) разнятся от школы к школе. Так чаньская школа Цаодун с центром в монастыре Шаолиньсы называет два трактата: «Ицзиньцзин» («Канон изменений в мышцах») и «Сисуйцзин» («Канон об омовении спинного мозга»).
В какой мере эта легенда отражает реальное создание чаньского учения и роль в этом процессе самого Бодхидхармы?
Сразу заметим, что версия о Бодхидхарме, которую мы здесь изложили, несмотря на свою широкую известность, на самом деле достаточно позднего происхождения и весьма эклектична по своей структуре. По сути, создание канонической версии о Бодхидхарме как о первопатриархе Чань завершается лишь в знаменитом трактате «Цзиньдэ чуаньдэнлу» («Записи о передаче светильника, составленные в годы Цзиньдэ», 1004 г.), содержащем практически полный канон чаньских жизнеописаний, историй и притч. До этого мы можем встретить самые различные версии о его роли в «учении о созерцании» вплоть до полного отрицания его статуса «чаньского наставника».
Если мы внимательно просмотрим ряд исторических источников, мы с удивлением обнаружим, какой разнобой царит в них по поводу личности Бодхидхармы, что в какой-то мере может показаться удивительным, поскольку историю прихода индийского патриарха и его проповеди можно считать ключевой в становлении «священного» характера истории Чань.
В истории жизнеописания Бодхидхармы во всей полноте проявляется явная оппозиция исторического и мифологического подхода в китайском сознании. Китайская традиция никогда не допускала, да впрочем, и не знала чисто исторического подхода. Истинность личности в ней подтверждалась не надежностью исторических источников, а скорее самой мифологической мощью этой личности, ее отдаленностью от сегодняшнего дня.
В этом свете нам значительно легче будет понять суть образа Бодхидхармы в китайской истории и ту удивительную мощь, которую до сих пор несет в себе этот образ.
История Бодхидхармы не раз подвергалась серьезному анализу, однако, это не привело к какому-то однозначному выводу, так мнения разнятся от полного непризнания историчности этой фигуры, вплоть до полного доверия традиционной версии. Большинство современных исследователей, в частности Б. Форе, Секигути Синдай придерживаются умеренного мнения, что «кто-то да приходил» – некий индийский миссионер Бодхидхарма проповедовал в провинции Хэнань, но не берутся утверждать полную историчность его личности [82; 84; 150; 162].
Агиография Бодхидхармы – одна из самых богатых в буддийской литературе, хотя при внимательном рассмотрении большинство источников практически в точности повторяют друг друга, и реальное разнообразие легенд и преданий в данном случае крайне невелико.
Итак, что же мы действительно знаем об историческом Бодхидхарме, о человеке, но не о мифе? Прежде всего, попытаемся посмотреть, когда же впервые появляется он в исторических хрониках.
Самым ранним из дошедших до нас источников, который упоминает некого миссионера Бодхидхарму, являются «Хроники монашеской общины-сангхары Лояна» («Лоян цзюэлань цзи»), составленных в 547 г. Ян Сюаньчжи [18, 1000в], которые, вследствие небольшого временного разрыва с описываемыми событиями, должны ближе всего к реальности передавать историю Бодхидхармы.
Судя по крайне поверхностному характеру упоминания Бодхидхармы в тексте «Хроник» не сложно заметить, что в ту пору этот миссионер ничем не запомнился составителю трактата. Ни о какой его проповеднической деятельности здесь речи не идет, тем более не упоминается и учение Чань. По сути, он является лишь «фоном» для описания одной из самых красивых пагод города Лояна Юньнинсы (Вечного покоя). Хроники гласят, что Бодхидхарма был поистине восхищен видом этой пагоды и провел несколько дней перед ней, молитвенно сложив руки. Поскольку Лоян находится в нескольких десятках километров от Шаолиньсы, то это в какой-то мере подтверждает пребывание Бодхидхармы в этом районе, точнее – в районе священных гор Суншань. Не сложно заметить, что хроники на удивление спокойно, если не сказать равнодушно отнеслись к приходу человека, которому, следуя легендам, суждено было стать патриархом крупнейшего учения китайского буддизма.
И все же, несмотря на лапидарность этого пассажа в «Хрониках», здесь мы встречаем несколько весьма интересных подробностей о Бодхидхарме. Прежде всего, в них говориться, что Бодхидхарма был монахом из Центральной Азии (!) и что ему было пятьдесят пять лет.
Столь точное указание на возраст не удивительно – это придает особый историзм фигуре буддийского проповедника. Значительно большую загадку представляет странное упоминание в «Хрониках» того, что Бодхидхарма был миссионером из Центральной Азии. Обычно под этим названием подразумевалась Персия, однако не ясно, то ли Бодхидхарма происходил из Персии, то ли просто его путь пролегал через Персию – китайский текст допускает оба этих понимания. Поразительно и то, что здесь ни слова не говориться об Индии, точнее о Южной Индии, поскольку во всех более поздних источниках говорится, что Бодхидхарма был выходцем именно из этого региона, нередко даже указывается родной город патриарха – Мадрас.
Здесь можно высказать несколько предположений. Возможно Бодхидхарма, стремясь обойти горную гряду Гималаев, намеренно отправился из южной Индии через всю страну на северо-запад, где, в конечном счете, и вступил на территорию Персии и современных Пакистана и Афганистана. Именно оттуда он, повернув на восток, вошел на территорию Китая, прошел ее практически насквозь, пока не добрался до современного Лояна. Но в этом случае проповедник должен был пройти 6–8 тыс. километров, что, учитывая немалую опасность путешествий в ту эпоху и колоссальное расстояние, кажется маловероятным. К тому же такой маршрут представляется крайне неразумным, если вообще позволительно говорить о «разумности» полумифологической личности.
