САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА - Дейс Герман Алибабаевич (читать хорошую книгу .txt) 📗
- Чё у тебя с мордой? – своевременно поинтересовался Константин Матвеевич.
- Подрался с водителями автобусов, - охотно объяснил Жорка.
- Мало тебе было подраться с одним, так ты сразу с несколькими, - прокомментировал Сакуров.
- Так начинал я с одним, - возразил неунывающий Жорка.
- Как дело-то было?
- Есть там у нас один гипермаркет, - начал рассказывать Жорка, - «Ашан» называется. Туда от Мытищ ходит корпоративный маршрут. Двадцать рэ с носа в один конец. Одно место – для льготников. Так вот, закупаю я в этом «Ашане» продуктов на две штуки, потому что там всё дешевле и качество приемлемое, залезаю в автобус и нарываюсь на скандал. Скандалит мордастый мужик, водила данного корпоративного маршрута. Причина скандала – бабушка, ветеран Великой Отечественной войны. Дело в том, что бабуля оказалась второй из желающих занять льготное место, место ей не досталось, но она на всякий случай спросила у водителя, а нельзя ли ей по её удостоверению тоже бесплатно прокатиться? Что тут началось! И что ты мне, дескать, своим блокнотом в морду тычешь, да выметайся на хрен и жди следующего автобуса, а то мне из-за вас, халявщиков, никакого плана не выполнить!..
- Ты, Жорка, наверно, всё сочиняешь? – не поверил своим ушам Сакуров (164).
Последнее время страна очень сильно уважала ветеранов ВОВ, по поводу очередной годовщины Победы проводились всевозможные кампании и акции, под это дело списывалась уйма денег, 9 мая ветеранам разрешали бесплатно говорить по сотовым телефонам, а те из них, кто приезжал в Москву, могли целый день бесплатно кататься на столичных трамваях и троллейбусах. Провинциальные мэры дарили своим ветеранам шоколадки австрийского производства, потому что они были дешевле отечественных бабаевских, а подавляющее большинство автовладельцев навешивало на свои машины специальные ленточки, символизирующими Великую Победу советской страны над фашистской коалицией. И Австрией в том числе.
- С места не сойти, - заверил соседа бывший интернационалист и продолжил повествовать: - Ну, заплатила бабушка за билет, а этот идёт дальше по салону, собирает деньги и разоряется: «Развелось вас тут, дескать, на мою голову и так далее». А народу в автобусе: здоровых мужиков среднего возраста штук пять и таких же баб с сумками штук восемь. И все молчат, как будто вчера из Швейцарии приехали и по-русски не понимают. А я, дурак, не выдержи, да и обзови водилу козлом. Ну, на козла он моментально отреагировал, но я ему в пятак первый успел въехать. Колбасились, в общем, сначала в салоне, потом выкатились на улицу. Там эта сука стала вопить о водительской солидарности, и скоро в драке приняло участие несколько его козловых коллег. Но недолго, потому что в «Ашане» охрана не то, что наша милиция: нас быстро развели, а меня так даже слегка обработали в ихней медчасти, ничего из вещей с деньгами не спёрли и домой на личном транспорте какого-то ихнего сотрудника доставили. Вот такие дела…
- Вот видишь, брат, не все наши люди плохие, - рассудил Сакуров, наливая в рюмки.
- «Ашаном», как раз, рулят не наши люди, - ехидно возразил Жорка. – Хозяин – турок, а персонал – сплошной интернационал с большой примесью лиц азиатской национальности. Зато водила был наш, чистый москвич или подмосковный, каковых паскудных земляков я за версту вижу по повадке и слышу по разговору.
- Что-то ты сильно злобишься на наш народ в целом и своих столичных земляков в частности, - фальшиво вздохнул Сакуров, памятуя тот факт, что ему, наполовину русскому, русских, в отличие от чисто русского Жорки, лучше не ругать. – Авось это был единичный случай.
- Как же, - не понял фальши Жорка, - я уж не первый раз такое говно вижу. Вот, например. Еду, опять же, с «Ашана» на похожем автобусе. Дождь с градом, на остановке пожилая женщина с палкой. Тормозит водилу и спрашивает: занято ли льготное место? Занято, буркает водила, захлопывает дверь у неё перед носом и прёт дальше. Автобус полупустой, городские маршруты по этому пути не ездят, дождь с градом крепчает, и пожилая женщина, которая и хлеба-то вдоволь не ест, остаётся в такую непогодь ждать какого-никакого микроавтобуса, где найдётся незанятое льготное место. Ну?
- Тоже не показатель, - ещё фальшивей вздохнул Сакуров, - просто тебе везёт, Жорка, на всякие неприятности.
- Ладно, хватит врать. Ты чё не спросишь, куда я твои деньги дел?
- А куда ты их дел?
- Я на них купил гараж, понял?
- Ни черта не понял…
- Чудак. Сейчас, пока страна не очухавшись от дефолта, всё сравнительно дёшево. Особенно недвижимость. На хазу, ясное дело, не хватило бы, а вот гараж – как раз впору. Года через два мы его толкнём за семь штук, не меньше.
- Это хорошо, - вяло одобрил Сакуров, прикидывая, как бы ему не околеть за эти два года или не попасть в дурдом.
- Кстати, что-то Мироныча давно не видно. Часом не помер?
- Он нас переживёт. Ты сам говорил…
- Кстати: ты мне не все деньги отдал?
- Нет.
- Тогда держи их в строгой заначке, а пропивать-проедать будем мои. Я давеча один трофей удачно пристроил, да три пенсии получил. Что думаешь насчёт дальнейшего скотоводства?
- Думаю продолжать, у меня ведь нет пенсии.
- Хорошо бы тебе на работу устроиться.
- Хорошо бы. Да где её взять.
- В Москве, вообще-то, можно устроиться, но там за жильё больше заплатишь, чем заработаешь. К тому же, пока ты там будешь копейки зарабатывать, здесь тебя по брёвнышку раскатают.
- Факт.
- И давай возобновляй самогоноварение, а то на покупное бухло много денег уходит.
- Надо…
- Да что ты какой-то пришибленный?
- Устал, наверно…
Глава 63
В этот день они с Жоркой нарезались так, что Константин Матвеевич не видел никаких снов. А утром он встал ни живой - ни мёртвый, вспомнил, что они вчера пили и ужаснулся.
«Ведь эдак и сгореть можно», - подумал он и пополз проверять Жорку. Тот, как ни в чём не бывало, колол дрова в своём дворе и орал какую-то строевую песню.
«Во даёт», - мысленно прокряхтел бывший морской штурман и уполз к себе: кормить живность, топить печь и так далее. Когда он более или менее расходился, к нему в гости пришёл Жорка чаёвничать. Он принёс бутылку водки и кое-какой магазинной закуси.
Не сгорев от чистого спирта в этот раз, Сакуров решил больше не искушать судьбы: он снова замутил брагу, а пока не пришло время гнать самогон, пил простую водку. И пил в меру. Пил и продолжал видеть сны, перемежая их беседами во сне и наяву с домовым. При этом Сакуров продолжал делать дела: он купил новых поросят, добыл корма и возобновил своё животноводство. Потом Жорка снова отвалил в своё Болшево, а в деревню припёрся Мироныч. Он усидел немного халявной водки, покушал домашней ветчины и сообщил приятную весть, что уезжает погостить в бывший Свердловск.
«Что, к родственникам?» - поинтересовался Сакуров.
«Нет, к однополчанину», - возразил Мироныч.
«У вас же там один из сыновей живёт?»
«Не хочу стеснять, - отмахнулся старый хрыч, - потому что у него семья, а квартира всего трёхкомнатная».
«А однополчанина можно?» - от нечего делать спросил Сакуров.
«А вы знаете, какая у него пенсия? – вопросом на вопрос ответил Мироныч. – Он, в отличие от меня, после войны не демобилизовался, а дослужился до генерал-майора. К тому же он одинокий, так что я его очень даже выручу, если поживу у него месяц-другой. В общем, следующие майские планирую отмечать вместе с товарищем по оружию…»
«У него пенсия долларов на сто больше вашей», - зачем-то предположил Сакуров.
«На сто двадцать», - поправил Мироныч, одолжился ведром картошки, оковалком ветчины, банкой огурцов и уковылял в Угаров.
«Мне бы так, - с тоской подумал Сакуров, - а то корячусь тут, корячусь, а денег кот наплакал. И на хрена я все эти телевизоры с холодильниками и газовыми плитами покупал? Мог и без них обойтись…»
